Слово Ветра - Алиса Гордеева
Чертов что-то хрипит в ответ нечленораздельное, а затем приступает к завтраку.
— Не передумала ко мне в переводчики идти? А, Марьяна? — бас старика смешивается с бренчанием вилки о тонкий фарфор тарелки и с лёгким ароматом жареных яиц эхом разлетается по гостиной.
— Нет, — с Марусей на руках возвращаюсь в столовую, иначе Чертов своим басом сведёт на нет все усилия психологов, с которыми почти ежедневно приходится заниматься крохе.
— Галочка! — Дьявол делает вид, что не замечает нас с Русей, и продолжает басить. — Марусю займи чем-нибудь!
Чертов с одного маху закидывает в рот добрую половину омлета и не раздумывая запивает тот горьким кофе.
— Пошли, Марьяна, я обозначу тебе фронт работ! — разноцветный взгляд старика безжалостными щупальцами впивается под кожу.
Следующие несколько дней я только и делаю, что пропадаю в кабинете Чертова, без устали переводя на русский какие-то письма, договоры, доверенности… В голове каша из незнакомых терминов и астрономических сумм. И только закорючки, небрежно выведенные Ветровым авторучкой на каждой второй странице, не позволяют сдаться. Стоит только представить, что Сава держал эти бумаги в руках, как открывается второе дыхание. Трепетное волнение сменяется до зуда нестерпимым желанием докопаться до истины, найти зацепку, понять, за что Ветров перевернул всю мою жизнь.
— Как успехи, Марьяна?
Разминая шею, поздним вечером Чертов заходит к себе в кабинет и садится на обитый бархатом стул, в аккурат напротив меня.
— Вот этот контракт на поставку запчастей, — не глядя на старика, стучу кончиком карандаша по здоровенной кипе бумаг. — То ли он составлен неверно, то ли у меня серьёзные пробелы в знаниях.
— И что с ним не так? — без особого интереса уточняет Иван Денисович.
— А вы сами посмотрите, — схватив нужные листы, срываюсь с места. — Вот здесь! Видите?
— Типовой договор, — пожимает плечами Чертов.
— Да, но! — придвигаю соседний стул поближе к старику и сажусь рядом. — В самом начале речь идёт о реле заряда, — кончиком простого карандаша веду по тексту, чтобы без ошибок прочитать полное наименование. — А в приложении к договору – уже о реле блокировки стартера.
Я снова дотошно зачитываю старику буквенно-цифровое обозначение реле, но Чертов даже не думает воспринимать меня всерьёз.
— Что-то ещё, Марьяна?
— Вроде нет, — смущённо отодвигаюсь, проклиная свои недалёкие познания в области физики. — Это одно и то же, да?
— Не думаю, — хмыкает Иван Денисович. — Скорее просто описка. Не бери в голову. Договор был вдоль и поперёк проверен моим юристом: там всё чисто!
— Проверен? Уже? — тушуюсь ещё больше. — Тогда зачем я его перевожу?
— Хороший вопрос! — Чертов снова улыбается, хоть я и не вижу ничего смешного в напрасно потраченном на этот дурацкий договор времени.
— Понимаешь, Марьяна, — старик теребит свою козлиную бородку и явно с трудом подбирает слова. — Все мои юристы знают английский в совершенстве, поэтому потребности в переводе никогда не возникало.
— А сейчас что?
— А сейчас это всё, — Чертов небрежно обводит рукой кабинет. — Отныне принадлежит Владу. А мы с тобой оба знаем, что языки — это не его. Да и тебе не помешает войти в курс дела: не могу же я вечно заменять внука. Я устал, Марьяна. И вообще, пойдём ужинать! Галочка такую запеканку приготовила! Ммм!
— Ладно.
Решаю не спорить с Чертовым и суетливо начинаю разбирать завалы на его столе. Какое-то время старик въедливым взглядом следит за каждым моим движением, а потом внезапно встаёт и, сжав за спиной руки в замок, подходит к окну. Он внимательно вглядывается в темноту, но, уверена, видит только своё отражение.
— Не люблю осень, — немного помолчав,произносит монотонно. – Особенно октябрь. Тёмное время. Промозглое.
— Я тоже, – пожимаю плечами. В последние годы осень всегда ассоциируется у меня с Ветровым. Наш сентябрь был одновременно самым сладким и самым горьким в моей жизни.
— А мне довелось родиться в октябре, — бурчит себе под нос Чертов, не думая оборачиваться. — В этом году юбилей.
— Ого, – отложив приборку, смотрю на Ивана Денисовича: я живу здесь почти месяц, но о Чертове толком ничего не знаю. — И сколько вам?
— Семьдесят пять будет в субботу.
— Солидный возраст, — робко улыбаюсь.
— Пугающий, — хмыкает Чертов. — Знаешь, в какой-то момент начинаешь понимать, что запущен обратный отсчёт.
— Семьдесят пять не девяносто.
— Но и не двадцать, — кивает своим каким-то мыслям старик и, не глядя в мою сторону, шагает прочь. Правда, ухватившись за ручку двери, замирает. — Больше осени я не люблю дни рождения. Но нынче цифра обязывает устроить хотя бы скромный ужин по этому поводу. В субботу. Будут самые близкие. Если ты решишь не спускаться, я пойму.
— Почему я должна так решить? — в замешательстве хлопаю глазами, а потом понимаю, что просто не доросла до «самых близких». — Не переживайте, Иван Денисович, мы с Марусей не станем омрачать ваш праздник своим присутствием.
— Я не об этом, Марьяна! — качает головой Чертов и даже на мгновение оборачивается. — Сол обещал быть, а о твоей нелюбви к этому парню я знаю не понаслышке.
— Если только в Моррисе дело, — не узнаю свой голос, — то ради вас я как-нибудь стерплю его компанию.
— Вот и замечательно! — усмехается Чертов и уходит, оставляя меня одну дрожать от волнения в своём кабинете.
С трудом разложив всё по местам, я наконец выключаю ноутбук, но прежде чем уйти, убираю в отдельную папочку тот странный договор с неверными позициями. Это Чертов доверяет Ветрову как самому себе, я же во всём давно ищу подводные камни.
Глава 11. План
Марьяна.
Дождь за окном барабанит по крыше, словно пытается меня остановить. Игнорирую грохот холодных капель и, глубоко вдохнув, бросаю контрольный взгляд на своё отражение.
Вечерний макияж, аккуратная причёска, платье чернильного цвета от именитого дизайнера и тонкие шпильки — сегодня Жанна постаралась на славу. Капелька духов, как завершающий аккорд, и я готова спуститься к гостям. Вот только волнение нестерпимыми разрядами тока сотрясает тело. Идеальная обёртка снаружи и абсолютный раздрай внутри!
