Золотая рыбка для мажора (СИ) - Абинская Анна

И вот тут я, помнится, завис. У меня волосы на затылке зашевелились. Такого поворота я в страшном сне не видел.

— Чего?! Ты спятила?! — возмутился я и даже со стула вскочил. — Идиота нашла?!

Змея горестно вздохнула и сложила руки на груди в мольбе.

— Выслушай, Гришенька! Я всё, что хочешь, сделаю, только спаси и поверь! У Эрнеста мужская слабость. Он не может. Совсем. Это твой сын, я клянусь!

Потрясающие новости следовали одна за одной, и я, рухнув на стул, зачем-то уточнил:

— Импотент?

— Да, — горестно созналась змея и всхлипнула, — мы с ним никогда не были близки полноценно, но Эрни захотел на день рождения ребёнка, и я согласилась на инсеминацию его семенем. Да только когда пришла в клинику на процедуру, врач сказал, что я уже беременна! А я ни с кем, кроме тебя, не была!..

Я с шумом втянул в себя воздух. У меня перед глазами темнело.

— …Знаешь, чего мне стоило убедить персонал, что случилось чудо — я умудрилась залететь сама? Они сделали тест ДНК и он совпал. А знаешь почему? Потому что вы с Эрни близкие родственники.

По мере её рассказа у меня внутри всё обрывалось, меня мутило, но я ещё не верил, пока она не дошла до конца.

— Я не ведусь на угрозы шантажистов, — отрезал я твёрдо, хотя внутри все тряслось от шока и злости. — Значит, пусть выгоняет вместе с сыном, раз он ему чужой. Мне есть на что вас содержать. Будешь получать алименты.

Я был согласен на скандал, но змея буквально рухнула передо мной на колени.

— Пощади! Не порть малышу жизнь, Гриша! — взмолилась она так отчаянно, что я понял — мне конец. Дальше крыть нечем. — Это пятно на репутации! Ты же знаешь, какое у нас общество! Ему не забудут и не простят! Он будет изгоем! Всеми презираемым и униженным!

И это была правда. Я знал. Общество богатых и влиятельных не признаёт изъянов. Я не смог перечеркнуть жизнь парня, который едва научился голову держать.

С тех пор всё так и тянулось. С тех пор я так и мечтал избавиться от шантажа. Меня никогда не покидали подозрения, что кобра мне врет. Но я не мог найти этому доказательств, как ни старался.

Дело в том, что подобраться к тайнам Гессов не так просто. Ведь мой отец далеко не простой мужик. Врачи, которых он посещает, персонал, работающий в доме и офисе — они под пытками не выдадут его тайн. Сам я в дом не вхож, не бабулю же расспрашивать об интимной жизни сына и невестки… Обыск кабинета тоже ничего не дал, и я уже был близок к найму шпиона, который внедрится в дом и раздобудет мне простыни из супружеской спальни, чтобы на них под микроскопом найти следы её лжи.

Змея ведь по-прежнему каждый раз утверждала, что отец продолжает страдать от позорного для любого мужика недуга и непрозрачно намекает, что мечтает его подменять мной для создания семейной идиллии. В её понимании, разумеется.

Паркуюсь — благо мотоциклу много места не нужно — и захожу в кафе.

Кобра сидит за спрятанным в дальний угол столиком, который стал за эти годы нашим постоянным. Красивая, ухоженная, стильная — была бы это не она, я бы залюбовался и подкатил. Но это она, поэтому единственное желание, которое я испытываю — брезгливо скривиться.

— Сначала селфи, — с выверенной до миллиметра кокетливой улыбкой мурлычет она, как только я подхожу к столу.

Змее не хватает ума осознать, насколько она меня раздражает, поэтому каждый раз с упорством барана она применяет ко мне свои женские штучки.

Вижу дернувшегося к нам официанта с меню и резко останавливаю его жестом. Сажусь на стул радом с ядовитой гадиной и опускаю сжатые в кулаки руки на столешницу. Сегодня она меня особенно сильно бесит.

— Давай быстрее, — говорю единственные слова, которые собираюсь произнести за встречу.

— Гриш, ну не будь таким, — надувает она губы, — я хотела поговорить об этой твоей якобы невесте. Ты думаешь, шантажисту это понравится? Я думаю, что да! Он, наверное, даже увеличит сумму платежа, ведь теперь помимо Эрни добавится и эта твоя девица…

Я ничего не говорю, просто смотрю на змею очень-очень тяжёлым взглядом.

Она вздыхает и берет в руки свой навороченный планшет. Делает селфи и отправляет по почте. По очередной новой почте на очередной новый ай-пи и даёт мне очередной новый счёт для перечисления моей доли взноса. Отправляю деньги и, не прощаясь, ухожу.

Как же это всё достало! Мне очень хочется вырваться из этого замкнутого круга! Я не боюсь скандала совершенно, но сын мне Герка или нет, я привязан к пацану и каждый раз ведусь на истерики змеи, в которых она расписывает его тяжкое будущее.

И как после этого не презирать весь женский пол? Осадок такой, что, заведя мотоцикл, я даже задумываюсь: а стоит ли ехать в аэропорт? А потом вспоминаю солнечную улыбку Маргаритки, выложенный из моих трофеев слоган, и представляю, что теперь она навеки перестанет так искренне улыбаться и верить в порядочных мужиков… И решительно еду в аэропорт.

Хватит в этом мире одного разочарованного и циничного меня.

…Приезжаю с хорошим запасом и первым делом проверяю, прибыла Рита или нет. Это узнать совсем не сложно — пара улыбок, трогательных фраз о размолвке с любимой, демонстрация билета на тот же рейс, и мне выдают информацию без привлечения к делу частного детектива и даже денег. Маргаритка ещё в пути.

Я занимаю стратегически удобную позицию, чтобы не пропустить её появление, и планирую разговор. Всё так закрутилось, что я даже не подумал, а с чего начать. Может, стоит купить букет цветов? Интересно, а маргаритки продаются в цветочных магазинах? А в обычный самолёт с ними пускают? Я на таких забыл, когда летал.

Лезу в интернет, но вчитаться не успеваю — вижу ее.

Рита идёт к залу вылетов в сопровождении водителя Вязьмина — убей не помню его имя. Витя… Вася… Валера? Он несёт маленькую дорожную сумку. И эта сумка вызывает во мне диссонанс: разве кто-то из женщин едет отдыхать на три недели с такой? Это настораживает своей неправильностью. Что задумал мой сосед? Явно недоброе. Я просто обязан Маргаритку спасти!

Тем временем они подходят к стойке регистрации вип-пассажиров, сдают это недоразумение в килограмм весом в багаж, прощаются, и Рита скрывается за дверями бизнес-лаунджа.

Пора!

Спешу за ней. Мой билет тоже в бизнес-класс. Прохожу паспортный контроль и заскакиваю в лаунжд. Риту вижу сразу. Она здесь как инородное тело. Как полевой цветок в оранжерее рядом с искусственно выведенными розами. Она старается выглядеть как все, но у неё не выходит. Она иная. Она двигается иначе, смотрит на всё иначе, смущается… Она с таким любопытством и восхищением озирается по сторонам, будто в сказку попала, что сразу понятно — в лаунже она впервые.

Народу в элитной зоне сегодня немного, и, завидев пустые столики ресторана, Рита спешит к ним. Отлично. Сам жрать хочу, как собака. С этими проблемами язву заработать недолго.

Глаз цепляется за бутик с сувенирами, а из его витрин на меня таращатся всякие панды, слоны и другие неведомые звери. А может, Рите вместо цветов подарить мягкую игрушку? Нет. Это глупо и… я боюсь её снова обидеть. Вдруг она увидит в этом оскорбление? Подумает, будто я её глупой малолеткой считаю?

Я лучше ей ещё денег переведу! Деньги она точно любит.

Прохожу мимо витрин ещё и потому, что не рискую выпускать Маргариту из вида.

Она заходит в ресторан, набирает в тарелку еды со шведского стола. Я делаю то же самое одновременно с ней, но чуть поодаль. Рита меня не замечает, она поглощена своими мыслями.

Выныривает из них, вздрагивает и хлопает своими прекрасными выразительными зелёными глазами, только когда я опускаю поднос на выбранный ею стол и сажусь напротив.

— Привет, за… Маргаритка, — чуть опять не косячу на старте. — Я приехал попросить у тебя прощения и сказать, что ты очень красивая.

Рита молчит. Смотрит зло, и, кажется, у неё в глазах стоят слезы. Я тянусь к ней, хочу погладить по руке, но она её отдергивает.

Мне неприятно видеть её такой колючей, и даже тянет под ложечкой неприятное подозрение: она меня никогда не простит.