Золотая рыбка для мажора (СИ) - Абинская Анна

Я хмурюсь и сжимаю под столом кулаки. Мне до слез жаль Богдана Алексеевича, а жену его хочется прибить!

— Вы не сумасшедший и не извращенец! — с чувством заверяю я его. — Я же видела ваше кладбище шедевров. Вы очень талантливый!

— Вот мы и дошли до сути, Рита. Ты единственный человек, который пытается относиться ко мне лояльно. Я не могу тебя потерять, как когда-то потерял твою маму, к которой у меня были настоящие чувства. Ты не представляешь, как я себя ломал, чтобы не сорваться и не поехать к ней, наплевав на родителей. И ты не представляешь, как я сейчас жалею, что этого не сделал.

— Не надо жалеть, — говорю, поддаваясь порыву, — может, правду говорят про то, что всему своё время?

— Может, ты и права, дочь. Может… Но я прошу тебя дать мне шанс всё исправить.

И тут меня словно молнией поражает догадкой:

— Вы хотите меня отправить отдыхать, чтобы остаться с мамой и попробовать помириться? — выдыхаю пораженно.

— Бинго! И получить настоящую семью с женой и дочкой, — как на духу сознается Вязьмин.

И вот в это я тоже верю. Во внезапную отцовскую любовь — нет, а во вновь вспыхнувшие старые чувства — да. И меня это трогает! Потому что мама тоже одинока и, судя по всему, однолюбка.

— Договорились, — говорю и протягиваю ему руку. — Я согласна вас поддерживать. Только пообещайте не устраивать спектаклей, где я потерянная в детстве и наконец обретенная малышка, а вы отец года.

— Знаешь, Рит, я смотрю на тебя, слушаю и любуюсь. Лана воспитала тебя прекрасным человеком: не испорченным, честным и добрым. Я, конечно, сейчас могу тебе пообещать что угодно, но не уверен, что это будет искренне. Мне действительно очень хочется о тебе заботиться, опекать и защищать от всех проблем.

Мне так приятно это слышать и так тепло на душе, что я счастливо улыбаюсь, а видя мою улыбку, расцветает и Богдан Алексеевич.

— Ну что ж, куда в таком случае я поеду? — спрашиваю, потирая руки.

Они немного затекли, пока я держала их сжатыми в кулаки.

— О, ну тут выбор места ограничен лишь техническими возможностями. Виза есть? — мгновенно загорается азартом Вязьмин и берет в руки свой телефон, а я беру свой.

Провожу пальцем, оживляя экран, и мне выпадает сообщение:

«Пожалуйста, поговори со мной, Маргаритка».

Сердце ухает в пятки, а потом подпрыгивает и начинает отсчитывать удары в горле. Что он творит? Зачем мне пишет? Я удаляю сообщение не открывая, заношу номер Гесса в чёрный список.

— Шенген есть, — заставляю себя вернуться к разговору.

— Прекрасно! У меня есть недвижимость в Монако, Лондоне, вилла на Кипре, Ибице и ещё…

— Стоп, стоп, стоп. Я же отдохнуть хочу, — прерываю я впечатляющий список предложений, который совершенно не подходит к моему пониманию отдыха. — Развеяться, а не насладиться полным одиночеством. Я бы поехала в отель, где есть другие туристы. Анимация, молодёжь…

— А ты права, дочка! — тут же соглашается Богдан Алексеевич. Его сговорчивость немного пугает, но я от этого чувства отмахиваюсь. — Это будет самое правильное. Развлекись там по полной программе, только не забывай об осторожности и благоразумии.

— Не сомневайтесь, — заявляю со всей ответственностью, потому что точно знаю: мне произошедшее с Гессом накрепко мозги вправило.

— Тогда позвоню-ка я в свою консьерж-службу и попрошу найти горящий тур, — хитро подмигивает Вязьмин. — Ты, главное, со страной определись, Рит.

Со страной, со страной… Мне ведь предстоит уехать на год за границу…

Я вдруг отчётливо понимаю, что отдохнуть хочу на нашем юге! Хочу спокойно везде ходить и общаться на родном языке, а ещё я всегда хотела посетить Олимпийские объекты, да и денег мне сто процентов на всё хватит.

— Я хочу в Сочи, — сообщаю, приняв решение.

Вязьмин смотрит на меня с подозрением, но я выдерживаю его взгляд и уверенно киваю — для пущей убедительности.

— Ну смотри. В Сочи так в Сочи, — Богдан Алексеевич нажимает на контакт в телефоне. — Вязьмин… Доброго дня, Виктор. Мне нужно как можно скорее отправить отдыхать в Сочи дочь… Нет, одну. Да нет, не Купаву. Старшую… Да, есть…Маргарита Удачина, у вас должны быть её паспортные данные… Да, именно! Она у вас работала, верно…

Я даже не знаю, как на это реагировать. Мне как-то не по себе от того, что скульптор готов раструбить о нашем неподтвержденном тестом родстве вот так сразу и всем на свете.

— …Самый лучший, конечно. На сколько? На двадцать один день давай. Отлично. Жду.

Очень довольный собой, Вязьмин сбрасывает вызов и смотрит на меня. Глаза его лучатся теплом и довольством.

— Вы что, собираетесь всем про меня рассказать? — спрашиваю, но без наезда.

Язык как-то не поворачивается скандалить.

— А как же! — как само собой разумеющееся подтверждает Вязьмин. — Признать официально и сделать полноправной наследницей. Жалко, что отец не дожил, а с матушкой я тебя обязательно познакомлю. Она в Штатах живёт…

Это уже перебор с новостями и впечатлениями. Я встаю из-за стола.

— Пойду вещи соберу, — говорю в своё оправдание.

Зная работу нашего сервиса, я не сомневаюсь, что в Сочи меня отправят в ближайшее время.

— Правильно. А я пока прикину, насколько растянется ремонт.

Вязьмин опять берётся за телефон, а я сбегаю в свою комнату. Мои эмоции и мысли штормит, но чётче всего бьёт в голову один навязчивый вопрос: если мама просто придумала фамилию Удачина, интересно, это она вдруг начала работать и притягивать к нам удачу, или наоборот все, что происходит сейчас, это неудача из-за незаконно присвоенной фамилии, просто я пока этого не поняла?

Ответа я не знаю и на самом деле достаю сумку и открываю шкаф. Что-то складываю, но вскоре прихожу к выводу, что на юг мне брать нечего. Ну и что? Куплю все на месте! У меня есть деньги, а это самое главное. Это будет даже ещё интереснее — сходить на шопинг в незнакомом городе.

У меня даже настроение поднимается. В груди рождается предвкушение чего-то нового и увлекательного. Я начинаю загораться идеей отдыха, и когда телефон подаёт сигнал о новом сообщении, совершенно не удивляюсь, что оно от консьерж-сервиса. В нём номер рейса и брони в отеле на берегу. Там же мне сообщают о трансфере и желают счастливого пути — я улетаю в ночь.

— Вася скоро приедет, — постучав, заглядывает в комнату Богдан Алексеевич, — ты готова?

— Да.

Вязьмин смотрит на меня внимательно и будто мысли читает.

— За маму не волнуйся, я беру её на себя. Только сообщение напиши. Молча улетать — это жестоко.

Я и не собиралась так делать. Даже думала забежать к ней на работу, но всё внутри противилось. А сейчас, после его слов, я понимаю, что сообщение — самый лучший вариант, потому что для разговора время ещё не пришло. Возможно, после Сочи?

На этом и останавливаюсь. Отправляю голосовое, в котором без лишних эмоций сообщаю маме о своём решении, и уезжаю с Василием в аэропорт. А телефон совсем отключаю, чтобы не портить себе отдыхательное настроение. На курорте включу.

Глава 17

Гесс

Настроение паршивое уже третий день. Ничего не хочется, и на душе вязкая муть. Я знаю почему. Потому что я совершенно незаслуженно обидел солнечную заю… Нет, не заю — Маргаритку. Хотел бы попросить прощения, но она уволилась. Из-за меня. И уехала куда-то. А на сообщения не отвечает. Бегать за ней?

Признаться, эта мысль кажется мне всё привлекательнее — я очень хочу избавиться от чувства вины. От ощущения, будто я стадо котят отпинал. Мне даже мой самый большой раздражитель — мачеха — не доставляет столько дискомфорта, сколько мысли о том, что я сделал больно светлому человеку… девушке, которая мне впервые за долгие годы запала в душу.

А может, именно поэтому я так с ней и поступил? Защитный рефлекс, так сказать, сработал. Змеемачеха же не даёт забыть, что женщин нельзя подпускать к себе близко.Вот и сейчас я спускаюсь в холл, чтобы поехать на очередную «важную» с ней встречу.«Гриша, ты должен приехать в наше место. Это срочно» — приходит от нее сообщение, и я вынужден ехать.