Хочу тебя использовать - Екатерина Орлова
– Закрой глаза! – Кир перекрикивает музыку.
– Что? – мне кажется, я ослышалась.
– Закрой глаза, Ягодка! – повторяет он с улыбкой. – Прочувствуй скорость!
Я нерешительно отворачиваюсь от него и смотрю вперед, где видно только огни едущих впереди машин, кусок дороги, освещаемый светом наших фар, и все. Буквально все. Ни деревьев, ни сел, вдоль которых мы проезжаем. Пейзаж сливается в одно темное неопределенного цвета пятно. Я делаю глубокий судорожный вдох и закрываю глаза.
Несколько секунд мое сердце, кажется, не бьется, а паника поглощает меня целиком. А потом я чувствую то, о чем так много говорил Кир: свободу. Паника медленно отступает, позволяя организму расслабляться. Мышцы вибрируют от адреналина, но они не напряжены, по ним как будто курсирует ток, наполняя их силой. В груди клокочет крик облегчения. Я открываю рот и позволяю ему вырваться на свободу. Кир открывает окно с моей стороны, и мне в лицо бросается ветер. Он поднимает мои волосы, танцует с ними сумасшедший шаманский танец. Он бросает их мне в лицо, хлещет по щекам. А я кричу, срывая голос, и улыбаюсь так широко, что болят щеки. Слышу смех Кирилла, но даже не смотрю на него. Прямо сейчас я каждой клеточкой тела ощущаю его присутствие, но мне не нужно смотреть на него, чтобы точно знать, что он, как и я, сходит с ума от этой поездки.
Проехав еще немного на такой скорости, Кир наконец сбрасывает ее. Внутри меня все еще вибрирует энергия, которую надо куда-то девать. Хочется бежать, прыгать, танцевать. Что угодно, только бы выплеснуть все, что накопилось внутри.
– Отсосешь мне? – Я резко поворачиваю голову и смотрю на Кира широко распахнутыми глазами. Он бросает на меня напряженный потемневший взгляд. – Давай, Ягодка.
Я сглатываю слюну и нерешительно тянусь к его ширинке. Это все так странно и необычно для меня, но та самая сводящая с ума энергия заставляет решительно расстегнуть верхнюю пуговицу джинсов Кира. Он убирает правую руку с руля и кладет ее мне на плечо.
– Смелее, Ягодка, – подталкивает меня вперед. Расстегиваю ширинку, немного спускаю боксеры и достаю налитый кровью член. Черт, эта ситуация будоражит. Бросаю взгляд на дорогу. – Все под контролем, – уверяет меня Кир, и я наконец наклоняюсь и беру в рот головку. Он шипит, как только мои губы смыкаются на чувствительной плоти. – Ох, блядь.
Кир с болезненным стоном выталкивает из себя слова, и это подстегивает меня действовать решительнее. Обхватываю твердый орган ладонью и скольжу вниз, раскрывая головку. Облизываю ее, цепляя языком уздечку. Никогда не думала, что мне понравится делать минет, но вот я здесь, наслаждаюсь процессом. Рот полон слюны, которую я щедро распределяю по стволу. Вбираю глубже и причмокиваю от удовольствия. Не знаю, что такого в этом процессе, но он на самом деле заводит. То ли само действо, то ли рычание Кира и грязные словечки, вылетающие из его рта, то ли крепкая хватка его ладони в моих волосах. А, может, все вместе.
Через некоторое время Кир сильнее прихватывает меня за волосы и тянет наверх, заставляя выпустить член изо рта с пошлым шлепком. Он приближает меня к своему лицу и, практически не отрывая взгляда от дороги, целует. Пошло и жадно, вылизывая мои губы, сталкиваясь своим языком с моим, кружа вокруг него. Я чувствую, что вибрация от поездки трансформировалась в возбуждение, которое мощными волнами окатывает все тело, требуя для него разрядки.
Кир еще сильнее сбрасывает скорость, а потом съезжает с дороги в небольшой «карман», и полностью останавливает машину. Как только он поднимает ручник вверх, я дергаюсь, чтобы перелезть через подлокотник и оседлать его, но Кирилл заправляет член в боксеры и выходит из машины, огибает ее спереди и распахивает мою дверь.
– Выходи, – резко приказывает он. Я соскальзываю с кожаного сиденья и выпрямляюсь на дрожащих ногах.
Кирилл хватает меня за талию, разворачивает спиной к себе и запускает руку мне под юбку. Проводит пальцами по перешейку трусиков, слегка надавливая. Между ног настолько чувствительно, что, кажется, от такого простого действия из глаз сыплются искры. Я ахаю, когда Кир нажимает сильнее.
– Развратница моя, – хрипит он мне на ухо, а потом помогает избавиться от нижнего белья. Бросает тряпицу на сиденье, подхватывает меня под колено и ставит мою ногу на порожек машины. – Здесь можно кричать, Ягодка. Хоть голос сорви, никто не спасет тебя.
Через мгновение твердая головка упирается в мои влажные складочки, и наконец Кир проникает полностью. У меня такое ощущение, что там внизу у меня все опухло и онемело. Это чувство усиливается, когда Кир жестко вдалбливается в мое тело, перехватив одной рукой за талию, а второй – за шею. Каждое из этих грубых прикосновений добавляет особенных ощущений в мое тело, и уже спустя пару минут я взлетаю. Взвиваюсь в небо, стремительно рассекая пространство, а потом медленно покачиваясь, словно невесомое перышко на ветру, спускаюсь вниз. Я успеваю уловить только как Кир заливает спермой внутреннюю поверхность моего бедра, а потом приваливаюсь к машине, упираясь в крышу лбом.
Я широко улыбаюсь, вспоминая, как бесстыдно кричала от удовольствия, пока проезжающие мимо машины сигналили нам. И нет, мне совсем не стыдно. Я даже не смущена своим поведением. Потому что все, что касается Кира, для меня естественно и нормально. А если кто-то считает иначе… что ж, тогда мне с этим человеком не по пути.
Глава 19
Кирилл
– О чем ты мечтаешь? – спрашивает Марья, когда спустя час мы сидим на капоте машины и поедаем бутерброды с заправки, запивая их кофе и горячим шоколадом.
– Свалить с этой планеты, – усмехаюсь я.
– А если серьезно?
– Перестать полностью зависеть от родителей.
– Это мечта всех взрослеющих детей. – я снова скептически улыбаюсь. – А если серьезно? Чем бы ты хотел заниматься в жизни?
Я зависаю, потому что никто никогда не спрашивал меня о моих желаниях. Мне постоянно говорят, что я должен делать и как. Мне подкидывают цели, к которым я должен стремиться, указывают на людей, с которыми должен общаться и дружить. Поэтому, когда Марья задает эти вопросы, я не знаю, как на них ответить. Пока еще не понимаю, чем готов с ней делиться, а что предпочитаю оставить себе. Но решаю все же быть откровенным, раз уж она стала единственным человеком в
