Фотографов с рук не кормить - Надежда Николаевна Мамаева
— А кто? — нахмурился Ник.
— Тот, кого твой Фил нанял и кому изрядно заплатил. Если даже шумы подогнаны. Поверь, это работа не на два клика…
— То есть…
— То есть, — перебила я, — чтобы точно убедиться, я бы проверила еще на ретушь, компьютерную графику, хромакей… — Я оборвала сама себя, вспомнив, что разговариваю пусть и с профи, но не фотографом же, и добавила: — В жизни свет никогда не падает на предметы одинаково. Те предметы, которые ближе к источнику, — светлые, дальше — все темнее. Заметь, это не расовая дискриминация, а законы физики, — усмехнулась я, не к месту вспомнив о толерантности, порой переходящей границы здравого смысла. — Обычно при обработке и склейке эти самые тени накладываются отдельно, чтобы создать правильное ощущение светотени в целом на снимке. Но если разбить изображение на блоки — скажем, девять на девять пикселей, — то можно увидеть переход градиента…
Я говорила, параллельно щелкая мышкой… Наконец — удача! Градиенты у Филиппа и господина Линуса оказались разнонаправленными! Карта освещённости двух этих господ, находящихся на фото рядом и освещенных не софитами, а единым солнышком, отличалась. И весьма. А это значит, все-таки у снимка Лорки была серьезная заявка на Оска… пардон, на монтаж.
Это подтвердил и метод главных компонент, хотя снимки, судя по векторам, хорошо так заблюрили, аккуратно смазав соседние цвета. Да и дискретное вейвлет-преобразование тоже показало смещение фокуса, когда корпус Лорки был на шесть процентов четче, чем Линуса. Погрешность вроде незначительная, но она уже выходила из доверительного интервала.
— Значит, фейк… — Ник почесал подбородок. — А проверь вот этот. — И его палец неожиданно ткнул в одиночную фотографию, где Лорка в шапочке выпускника стоит с другими студентами с, судя по всему, только-только полученным дипломом.
Я, уже поняв, где нужно копать, пошла расщеплять на псикели второе фото, и… Опять подделка.
— Интересно… — Ник был задумчив.
Вот только меня уже больше манила пицца. Профессиональный вызов, который кинул мне неизвестный мастер, я не только приняла, но и раскатала его фейк по пикселям. Так что единственные три чувства, которые я сейчас испытывала, — удовлетворение, гордость и голод! Последнее — сильнее всего. Причем настолько, что даже тараканы в моей голове были голодные и дюже злые.
— Ну… значит, интерес — весь твой, а пицца — вся моя, — решила я разделить меж нами с Ником пищу телесную и духовную. Увы. Мне попался ну очень практичный коллега по вендетте. И отдавать ужин целиком не возжелал.
Пришлось добывать свой четвертый кусок пеперони в нечестном бою. Схватка была словесной, а вот кража из-под носа рыжего — весьма физической. Правда, я наивно полагала, что если надкушенное — то уже мое. Ха! Этот хитрец умудрился цапнуть кусок с другого конца. И тут же с довольным видом захрустел корочкой.
— Ну знаешь! — я возмутилась.
— Это была твоя честно сворованная добыча? — как ни в чем не бывало уточнил он. — Извини, я нечаянно… Хочешь? — и он протянул мне это яблоко… в смысле, кусок. раздора. Дескать ешь, но только из моих рук.
А я возьми и согласись. Да так, что укусила и кончик пальца, державшего пиццу. И начала невозмутимо пережевывать с видом охотника, урвавшего трофей.
— Вот так и знал: фотографов с рук не кормить! — Лучась довольством, заявил рыжий с видом ученого, только что подтвердившего гипотезу. Да еще и палец воздел, в духе «Эврика!».
После этого заявления выдержать полный суровости вид я не смогла и расхохоталась, глядя на нагло-довольное лицо Ника. И потеряла бдительность. А этот… рыжий, наглый и хитрый воспользовался.
Вот не зря же говорят, что самые опасные мужчины — это с чувством юмора. Они заставляют женщин смеяться. И вот ты смеешься, смеешься, и бац — тебя уже целуют и… что самое ужасное — тебе это нравится! Очень.
Так случилось и со мной. Я не поняла, когда именно губы Ника накрыли мои…
Когда я откликнулась на прикосновения, ласки, словно нырнула в волны и тут же резко ушла на глубину. В голове билось лишь его имя. Но я не могла произнести и звука: мои губы отвечали на жар его поцелуев.
Ник, будто дразня, чуть втянул кончик моего языка в свой рот, прикусив и тут же лизнув. Эта игра из неожиданностей и обещаний большего возбуждала своей чувственностью прикосновений, рваных вдохов и выдохов, горячих мужских ладоней на моей коже.
Поцелуи-ласки, поцелуи-провокации, поцелуи-глотки, которые пьешь — и жажда лишь усиливается. Они становились все откровеннее. Раз за разом. Касание за касанием. В них мы умирали, в них мы рождались и были честны со своими желаниями, с самими собой, друг с другом.
Ник
Искра. Она была в моих руках. Отвечала с такой страстью, что это сводило с ума. Хотелось сжать ее, заключить в объятья и не отпускать. Она нравилась мне вся. Целиком. Со всеми ее причудами. Я хотел ощущать ее рядом. Всегда. Везде. Всюду. Но еще больше — быть в ней.
Рука, что ласкала грудь, спустилась ниже, очертив выемку ее пупка. Пальцы нашли застежку джинсов. Хотелось как можно быстрее раздеть ее. Всю. А затем сжать ее ягодицы, раздвинуть ноги и прижаться пахом. Взять мою Искру прямо здесь, на диване. Погрузиться в нее, горячую, влажную. Входить. Все глубже, все сильнее, задыхаясь от наслаждения. Видеть, как она лежит, откинув голову, как туманятся ее глаза от удовольствия, как она выкрикивает мое имя, царапая ногтями спину.
Искра Энн заставляла забыть обо всем, потерять над собой контроль.
Каждое прикосновение к ней, каждый поцелуй рождали во мне острое, болезненное желание, сопротивляться которому не было сил.
— Моя Искра. — Признание-выдох, которое невозможно сдержать.
— Ник… — Ответ-согласие, ответ-доверие, ответ-ожидание, ответ-стон, который сорвал остатки моего контроля.
Мои джинсы упали, стукнув об пол пряжкой ремня, футболка полетела туда же.
Звонок телефона мы услышали не сразу. Но когда трель взорвалась аккордами, я понял, что еще бы немного и… идиот! Я полный идиот, который впервые в жизни настолько потерял голову, что забыл обо всем. Даже, мать ее, о резине!
Первая связная мысль была: где ближайший магазин и есть ли там презервативы. Вторая — как туда сгонять по — быстрому. Желательно — за пару минут. Хотя нет, сначала в холодный душ. Желательно — сразу из кубиков льда.
Телефон заглох. Звонок так и остался без ответа.
— Аня, я… — начал было говорить и осекся.
Искра изменилась. Сейчас о ней — страстной, отзывчивой — напоминали лишь припухшие от поцелуев губы и растрепавшиеся волосы. Она же сама теперь оттягивала край футболки,
