Большая ошибка - Аля Кьют
Я с трудом различала крошечного человечка и ничего особенно не чувствовала. А вот Женя был в щенячьем восторге. Он даже прослезился, когда врач неуверенно предположила:
– Рано, конечно, но похож на мальчика.
– Мальчик! Сашка, слышишь? Блин, ну как же круто.
– Какой вы милый папаша. Сентиментальный, – не сдержалась врач.
Женька вытер глаза и признательно покивал.
Мы вышли из клиники, сели в машину. Я ужасно хотела есть. Женя услышал, как урчит у меня в животе. Он заставил водителя заехать в ресторан, чтобы накормить меня. Любимое заведение мужа на Патриках было битком, но для нас нашли стол. Повар вышел поприветствовать лично и уточнил:
– Особые предпочтения, Александра?
– Без рыбы. Хочу большой крутой бургер с карамелизированным луком и огурчиками.
Итальянский шеф засмеялся и заверил, что сделает все в лучшем виде. Женю забавляла моя беременность. Он закатил глаза и философски изрек:
– Вот и приводи беременную жену в приличный ресторан.
Шеф уверил его, что бургеры для беременных – это святое. Через десять минут я вонзила зубы в самый невероятный бургер, что когда-либо пробовала. Вкуснее был только хот-дог, который мне покупал Марат.
Кажется, это было миллион лет назад. Марата я с тех пор не видела. Он как будто перестал существовать. Не знаю, что думал об этом Женя. Наверное, из его жизни нередко уходили друзья. Простые приличные люди не задерживались в среде Грифа.
Мне бы тоже бежать без оглядки, но штамп в паспорте и золотая клетка держали крепко. Наверное, в тот момент во мне пробудилось что-то под влиянием гормонов и фирменного соуса. Чувствуя себя немного пьяной от еды и мыслей о Марате, я спросила:
– Женя, ты действительно хочешь этого ребенка?
Гриф замер, не дорезав стейк, положил приборы и посмотрел на меня. Он моргнул, и в его взгляде я прочла ответ. Но муж не побрезговал проговорить его словами:
– Ты и малыш – самое дорогое, что у меня есть, Саша. Я смирился, что не смогу иметь детей. Но теперь мое дело будет продолжено, как и мой род. Чудо, что ты подаришь мне это сокровище. Я очень хочу ребенка, любовь моя.
Разумеется, самое дорогое сокровище Гриф всегда умел грамотно вложить, чтобы приумножить свое богатство. Подобная участь ждала меня после беременности. Конечно, он даст мне время для восстановления и заботы о малыше, но Женя точно повторит маневр с Толиком, как только я приду в форму. А может и не только с Толиком. Скорее всего, список партнеров моего мужа станет и моим тоже. До себя мне особо не было дела. Ужасно, что нечто подобное Гриф уже планировал сотворить и с ребенком.
Нет, я не об интиме и насилии. Но планы Женя точно имел далекоидущие. Он хотел наследника, поэтому и вцепился в меня мертвой хваткой. У меня было время, чтобы разрушить планы мужа и создать свои. Чуть больше полугода. Не так много, но и не мало.
Всю мою беременность Женя вел себя как образцовый муж и будущий отец. Он не водил в дом гостей, исполнял все мои желания, очень интересовался развитием малыша. Он не просил меня вернуться к нему в спальню и в кровать. Теперь не нужно было изображать нежность. Заботой было – не тревожить меня лишний раз. Заботой было – особые распоряжения для повара. Заботой было – приставить ко мне водителя и никуда не выпускать из дома одну.
Я делала вид, что все принимаю, что всему рада. Сама же в это время каждый день продумывала план побега и откладывала деньги. Женя не скупился на мое содержание. Я аккуратно, но достаточно часто обналичивала средства с карты. Дом наполнялся вещами для ребенка, мебелью, игрушками, бытовыми приборами.
Женя разрешил сделать ремонт в примыкающей спальне, которая станет детской. Он также настоял на работе с дорогим дизайнером. У меня появилось еще больше возможностей для снятия наличных. Каждый раз, когда я оставляла себе часть денег, совесть включалась. Я мучилась, считала себя воровкой, но неизменно каждый раз договаривалась с угрызениями.
Никогда я бы не взяла у Жени его денег, если бы он сам играл честно. Если бы я могла уйти из его дома. Если бы могла подать на развод. Иногда, особенно вечерами, я вспоминала Марата и позволяла боли завладеть мной. Невыносимо, но одновременно сладко было вспоминать его и представлять нас. Мне не нужны были никакие деньги. Я была согласна на скромное существование без ресторанов и дорогих шмоток, без дизайнерской мебели для детской и платиновых погремушек.
Был ли у меня выбор в день свадьбы? Отпустил бы меня Женя? Позволил бы он Марату владеть мной?
Очень вряд ли.
Поэтому мне остались только фантазии о нормальной жизни и любви. Не хотела я признаваться себе в этой глупости, но я любила Марата. Возможно, не его самого, а того мужчину, который за полчаса в лифте заставил меня забыть все и побыть свободной и счастливой. Мне нравились эти горькие мечты вперемешку с воспоминаниями. Иногда я даже представляла, что он придет и спасет меня, как настоящий рыцарь настоящую принцессу.
Но очень скоро я возвращалась в грязную реальность, где мне приходилось делать вид, что жить в замке и ходить под конвоем – нормально для принцессы. И припрятывать деньги – тоже.
С каждым днем мне становилось все страшнее, ведь Женя как будто читал мои мысли о побеге. Он на корню зарубал каждый мой план. Сначала я хотела улететь в Турцию или Египет, а оттуда попытаться попасть в Европу. Светка как раз собиралась на отдых, и я убедила себя, что Женя не станет возражать. Сам он, конечно, не раз говорил, что будет занят до лета.
Не знаю, почему я рассчитывала на этот план. Возможно, потому что Женя ни в чем мне не отказывал. Тем страшнее было услышать от него «нет».
Я подгадала хорошее настроение мужа после встречи на светском рауте. Женя редко теперь брал меня с собой, но такие вечеринки были особым поводом показать всем мой еще небольшой живот и похвастаться скорым отцовством.
Мы ушли рано, но Гриф все равно весь светился от гордости. Он держал мою руку, пока мы ехали домой, сам приготовил мне на кухне какао и заметил, что я хочу поговорить.
– Что-то случилось? Ты такая загадочная и почти не сонная для такого позднего времени.
Я усмехнулась. Часы едва
