Отец для двоих - Адалин Черно
— Думал, ты не придешь.
Говорю это не для того, чтобы ее задеть. Хочу, чтобы знала, что меня это задевает, чтобы увидела.
— Считаешь, я способна?
Она не понимает. Сглатывает, сверкает злым взглядом и удаляется в номер царской походкой.
Бросаю быстрый взгляд на сына. Спит.
Пока еще не думаю, что делаю, выхожу из номера, иду к ней.
Стучать приходится несколько раз. Она слышит, но открывать не спешит. Явно мешкает, а я настроен решительно. Уступать кому-то больше не намерен. В тени уже засиделся, пора действовать. В наступление идти. Даже если ненавидит — нужно. Потому что люблю… все еще люблю. Все еще болит внутри, когда вижу ее с другим.
Открывает.
Несколько секунд стоит неподвижно. Я переступаю порог, Оля отходит на несколько шагов. Я снова иду, она отступает. Сглатывает и смотрит… я бы сказал испуганно, но сейчас в ее взгляде читаю не испуг. Там… предвкушение, ожидание, растерянность, но не испуг. Она меня не боится.
Я толкаю дверь. Она захлопывается. Наступаю.
— Я дал тебе шанс…
В голове четкие мысли — больше не отпущу. Буду до последнего за нее бороться. Даже если придется перевернуть ради нее мир — сделаю.
Оля подходит к кровати. От неожиданности падает и резко поднимается. В ее взгляде загорается протест. Сразу же его улавливаю.
Перехватываю ее руки, опрокидываю ее на кровать. Она сглатывает и смотрит на меня с вызовом. Я его принимаю. Над ней склоняюсь. Она вся дрожит. И раскрыта передо мной на ладони.
— Надо было воспользоваться…
Мы оба горим в агонии.
Я прижимаюсь поцелуем к ее губам. Срываю хриплый стон и целую напористее. Оля обнимает меня за шею, отвечает. Головная боль резко отступает. То ли подействовали таблетки, то ли она. Ее присутствие, ее запах и вкус, ее ладони, мягко обнимающие меня за шею.
Я скучал. Полгода назад, когда меня оторвали от нее и задержали, я мыслить нормально не мог. О ней думал. О том, что уйдет, пока я тут сижу в гребаной клетке и жду освобождения. Она и ушла. Уехала. Пожалела.
Стас соврал. Ни о чем она не жалела. Просто уехала, узнав то, что я так долго от нее скрывал, чтобы не ранить. Уехала, не в состоянии вынести правды. Винить ее брата не получается. Никого не получается, потому что единственный виновный в том, что ей пришлось пережить — я.
И сейчас я готов из кожи вон вылезти, чтобы все исправить. Вымолить у нее прощение и вернуть ее. Любой ценой вернуть. Все ради нее сделать.
— Прекрати! — Оля резко прерывает наш поцелуй.
Отворачивается, а затем смотрит на меня зло.
— Нет, — говорю уверенно.
— Ты что себе позволяешь?!
Возмущенно смотрит на меня. А я улыбаюсь. У нее щеки красные и взгляд горит. Ей понравилось. Теперь точно не отпущу, что бы она не говорила.
Глава 29
Оля
Проснувшись утром, бесцельно буравлю взглядом потолок. Воспоминания вчерашней ночи жалят своей нереальностью. Макар был здесь, в моей комнате, целовал меня, трогал, обнимал. Говорил, что не отпустит.
Я закрываю глаза. Больно щипаю себя за руку. Не сплю. И вчера тоже был не сон.
Запоздало думаю о том, как буду смотреть в глаза Нику. Он вчера сказал, что хочет со мной отношений, что я ему понравилась и он готов попробовать и, если потребуется, будет летать ко мне. Идеальный Ник, к которому я ничего не почувствовала. Абсолютно. Волнение в его присутствии, учащенно бьющееся сердце — всего лишь временное помутнение. Реальность такова, что от его поцелуев у меня не разгорается пожар, не стучит бешено о ребра сердце.
Я хорошо знаю эти ощущения. Они возникают бесконтрольно рядом с подходящим человеком. Не поддаются логике или здравому смыслу. Ты просто чувствуешь. Учащенное сердцебиение, шум в ушах, который полностью перекрывает звуки окружающего мира, мощный жар в груди, постепенно расползающийся по всему телу, онемение в конечностях. Вчера вечером, когда в мой номер зашел Макар и захлопнул за собой дверь, я все это почувствовала.
Между нами не было интимной близости. Нет. Я этого не допустила. Хоть на что-то у меня хватило сил, но оттолкнуть объятия Макара не смогла. Только потом, сильно позже, когда эмоции поутихли, я смогла выбраться из его рук, открыла дверь и сказала ему уходить. Он вышел без вопросов. Ни слова не сказал.
Вылезать из кровати не хочется. Столкновение с реальностью оказывается фатальным. Мою душу крошит на мелкие частички, мое сердце нанизывается на острие боли, которая разрывает его на части.
Прийти в себя, как не странно, мне помогает горячий душ. Огненные струи ударяются о мое тело, словно языки пламени. Я быстро растираю кожу до красноты, вымываю волосы шампунем и выбираюсь из душевой. На часах почти восемь. Из номера я выхожу в половине девятого. Стучусь в соседний.
Чем ближе становятся шаги по ту сторону двери, тем сильнее мне хочется спрятаться. Убежать обратно в номер, но я этого, конечно же, не делаю. Нельзя мне. В номере Тимофей и он соскучился.
Дверь перед моим носом распахивается резко и неожиданно, хотя именно этого я и ждала.
— Доброе утро, — говорит Макар, пропуская меня внутрь.
Тимофей уже не спит. При виде меня радостно спрыгивает с кровати и подлетает, обнимая.
— Давно проснулся?
— Давно, — говорит обиженно. — Ждал, когда ты придешь, чтобы позавтракать.
— Он минут пятнадцать, как проснулся. Я попросил его подождать, пока приму душ, — раскрывает сына Макар. — Хорошо, что подождали. Пойдем завтракать вместе.
О том, что я вчера согласилась позавтракать с Ником, вспоминаю в лифте, но ни Макару, ни Тимофею ничего не говорю. Как о таком сказать? Они оба настроены позавтракать втроем, а я скажу, что не могу? Легче
