Бурные страсти тихой Виктории (СИ) - Кондрашова Лариса

— Нет, что ты, папа, между нами все в порядке, — не покривила душой Вика. И добавила: — Интересно, кто бы тогда из нас подобным образом злился? Извергая порох и пламень. Думаешь, Санька? Хотел от злости меня подорвать, но в последний момент передумал?

И при этом Виктория все также незаметно подмигнула мужу. Раз уж и отец, и Санька, как говаривала бабушка, устраивают тайны мадридского двора, она принимает их правила игры.

Отец уже шел с дочерью и зятем к калитке, как вдруг будто спохватился:

— Санек, ты как, в электрике рубишь? — Имелась в виду электрика его легковушки.

— Немного разбираюсь, — солидно кивнул Санька.

— Будь другом, взгляни. — Павел Данилович дал ему пульт сигнализации. — А я тут твоей жене кое-какие материнские наказы передам.

И вроде невзначай отодвинул дочь от машины в сторону.

— Быстро и коротко, что произошло, — проговорил он, держа в поле зрения увлекшегося разбором неполадки Александра.

— У него на работе та баба, что заимела на Саньку зуб, не дождавшись ответного чувства, пригрозила, что отомстит ему. И сделала так, что вагон вместо Краснодара ушел в Красноярск. Сегодня приходили бандиты, требовали у него деньги за утерянный вагон. Били…

— Вот, значит, как… А при чем здесь «порох и пламень»?

— Это я фейерверк зажигала, — потупилась Виктория; как она ни хотела утаить от отца сей факт, но если просить от него помощи, то скрывать ничего нельзя. — А он возьми и с лестницы свались. Ракеты в забор ударили…

— Какие ракеты?! — свистящим шепотом изумился отец.

— Обычные, те, которые для фейерверка запускают. Ты не беспокойся, продавец пиротехники, мой знакомый, научил меня, как ею пользоваться.

— Ты хоть понимаешь, что люди могли пострадать?!

— Тише, папа, что ты кричишь? Никакие это не люди. Они в два раза сильнее Саньки, да еще и били его в четыре руки.

— Между прочим, суд бы на это не посмотрел… А твой Санька, значит, решил справиться с проблемой своими силами?

— Типа того.

— Гордый хлопец. Только он одного не понимает, что в этом случае он не только свою голову под топор подставляет, но и твою.

— Как — под топор? — испугалась Вика.

— Ладно, не бледней, я что-нибудь придумаю.

— Спасибо тебе, папа.

— После будешь благодарить, — отмахнулся тот, тем более из машины как раз вылез недоумевающий Санька.

— Вроде все в порядке, Павел Данилович.

— Сначала и правда было все в порядке, а потом ни с того ни с сего… — пробормотал задумчиво Хмельков, но тут же спохватился: — Сейчас по дороге заеду в автомастерскую. Может, какой-нибудь проводок отходит.

Он сел в машину, взмахнув рукой в знак прощания.

— О чем вы говорили? — как бы равнодушно поинтересовался Санька.

— Да мама все насчет моего восстановления в университете беспокоится… Знаешь что, давай я позвоню сейчас своей подруге Миле, у нее знакомый врач как раз в нашей поликлинике. Возьмем тебе больничный на три дня и подождем, может, все устаканится на твоей базе.

— В каком смысле? — не понял муж.

— Ну, может, вагон наконец придет или другого виноватого отыщут?

— А если…

— Утро вечера мудренее, — сказала Вика и в эту минуту вдруг показалась Саньке и вправду мудрее и даже старше его.

Но в ближайшие два дня ничего не произошло. Санька сидел дома как бы на больничном, но, будучи человеком хозяйственным, не мог бездельничать, когда их пусть и маленькая семейная усадьба требовала рабочих рук. Потихоньку он закончил месяц назад начатый забор.

Вика ходила на работу, а он, и прилаживая доску к доске, механически вбивал в нее гвозди и после каждого удара прислушивался: не пропустил ли он телефонного звонка.

Но к обеду звонила только Вика и требовала, чтобы муж обязательно поел.

А через два дня на отцовской машине с шофером приехала возбужденная Вика и бросилась к Саньке на шею, всего обцеловала, как будто он сделал ей долгожданный подарок, хотя на самом деле подарок сделала ему она.

— Санька, — закричала Вика с порога, — Санечка, милый, поздравляю! Твой вагон пришел.

— Так быстро? — удивился он, но тут же посуровел: — Сам пришел или Павел Данилович поспособствовал?

Нет, этот человек совсем не имеет чувства благодарности. Другой бы радовался, руки жене целовал, а он недоволен.

— Я же просил тебя ничего отцу не говорить! — желчно упрекнул Вику муж и посмотрел на нее при этом безо всякой симпатии.

— Когда-нибудь ты доведешь меня, и я насыплю тебе в суп мышьяку, — в сердцах сказала Вика.

— Подумаешь, испугала! Вон недавно в молочный кисель ты вместо крахмала соду насыпала, и ничего, выжил.

— Да ты просто неблагодарный! — закричала Вика. — Можешь не признавать папиных стараний, а взять да и переадресовать вагон обратно!

В общем, вместо того чтобы отпраздновать избавление от бандитского наезда, супруги Петровские поссорились. Вика хотела все же сказать Саньке, что в загородке Блэка ненадежная щеколда, но от злости совсем об этом забыла.

А на другой день случилось событие, которое, по словам Вики, чуть не сделало ее заикой.

Она возвращалась с работы на трамвае, хотя и Санька предлагал за ней заехать — пытался замолить свой грех, — и отец предлагал. Но в первом случае Вика отказалась, потому что все еще сердилась. А во втором — потому что не хотела при сослуживцах отца подчеркивать свое привилегированное положение в фирме, куда она только что устроилась работать.

В общем, она вышла из трамвая и пошла домой. Ей нечего было опасаться. Можно сказать, белый день, шестой час вечера, но солнце еще светило вовсю.

Вика зашла в магазин за свежим хлебом, и ей показалось, что за ней кто-то следит. Она тут же мысленно себя высмеяла — кто бы стал следить, тоже мне, персона.

Но, уже подходя к своему двору, Вика не выдержала и обернулась — действительно, по улице шел какой-то человек в джинсах и бейсболке и вроде смотрел себе под ноги, так что его лица не было видно. Ну, идет себе и идет. Но когда она остановилась, чтобы рассмотреть его поближе, человек вдруг ненатурально споткнулся, нагнулся и стал якобы завязывать шнурок на кроссовках.

Она вытащила ключ от калитки — да, теперь у них калитка запиралась. Замок поставил Санька, когда вынужденно сидел дома и приводил в порядок домашнее хозяйство.

Сегодня дома его не было. Он вышел на работу в фирму, куда порекомендовал его Викин отец. Спасибо хоть Петровский не сопротивлялся. Знал, что на хорошую работу с улицы не устроишься.

Ключ никак в замочную скважину не хотел вставляться, напрасно Вика старалась его туда пропихнуть.

— Давайте, девушка, я вам помогу, — раздался у нее за спиной вкрадчивый голос.

Оказывается, подошел тот самый, что, как она думала, шел за ней. Он вынул перочинный нож, что-то из скважины выковорил и легко вставил ключ, открыв калитку.

— Старый способ, — довольно ухмыльнулся он, приподнимая козырек. — Но всякий раз срабатывает как надо.

Услужливая память тут же подсказала ей:

Виктория вгляделась в его лицо и ахнула: это же тот самый, один из двоих, что приходили не так давно к Саньке, тот самый, что первым ударил ее мужа! Она похолодела. И спросила глухо:

— Что вам от меня нужно?

— Надеюсь, гранаты в сумочке ты не носишь, — сказал мужчина, бесцеремонно заглядывая в ее сумку. — Заходи, заходи, — он больно стиснул ее локоть и прямо-таки втолкнул во двор, — что же у ворот разговаривать.

А потом сам закрыл калитку и задвинул ее на засов.

— Чтобы нам не помешали, — гнусно ухмыльнулся он.

— Чего вы хотите? — опять спросила Вика, потому что от собственного молчания ей становилось еще хуже.

— Чего можно хотеть от такой ладной малышки? Не догадываешься?.. У нас с тобой есть о чем поговорить, не так ли?.. Знаешь, как наши пацаны теперь меня зовут? Жертва пиротехники. Понятное дело, не козел и не петух, но так, по-ученому, еще хуже. Наш пахан в институте учился, вот он и придумывает. Баба, говорит, вас развела. Причем не какая-то опытная-битая, а совсем соплячка. Видел он тебя, когда на лесбазу приходила…