Застенчивость в квадрате - Сара Хогл
– Извини.
– Зачем ты это сделала?
– Я же извинилась! Почему ты сам не спустился?
Он хмурится и поводит плечом, что, на мой взгляд, выглядит как-то драматично. Попала-то я не в плечо.
– Ноги устали.
– У меня тоже! – На самом деле нет, но руки и спина – да, так что и мои заслуги требуют признания.
– Не ты же ходишь туда-сюда по лестнице весь день.
– Если отдашь пару комнат на этом этаже моим гостям, стану твоей девочкой на побегушках, – предлагаю я. – Тебе больше никогда не придется спускаться вниз.
– Ни за что, – цокает языком он.
В этот момент я замечаю кучку использованных меламиновых губок в той комнате, откуда он только что вышел. Они лежат как раз перед богато украшенным шкафом из слоновой кости, точь-в-точь как тот, что у меня внизу, и вмонтированное овальное зеркало в дверце отражает мое перекошенное лицо.
– Ах ты лжец!
Уэсли поворачивается в ту же сторону, проследив за моим взглядом.
– Ах, эти губки. Прости, я как раз использовал последнюю.
Выхватываю салфетки у него из рук и швыряю в кухонный лифт.
– Они все равно мне были не нужны, – хватает у него наглости сообщить мне вслед, пока я топаю вниз с такой силой, что наверняка еще больше штукатурки осыпается на только что подметенный пол.
После нашего решения работать весь обед и ужин, питаясь просроченными кренделями Вайолет и сладким чаем Уэсли (которым он делился, сам того не ведая), общественные настроения в «Падающих звездах» скакнули с «раздраженных» до «вне себя от гнева».
Уже опускается ночь, но я не хочу сдаваться первой. Заглянув украдкой пару раз, я теперь знаю, что наверху у него четыре комнаты аж сверкают. Но какой смысл в миллионе комнат, если не собираешься оставлять в них никакой мебели? Там так пусто, что уже жутко. Даже мысли эхом отражаются.
– Нужно снова включить электричество, – замечает Уэсли, когда наконец неуклюже спускается по лестнице в последний раз. Понимаю, что на сегодня он закончил, так как все мусорные мешки принес с собой. Невыносимо воняет хлоркой – это возвращает меня во времена спа-комплекса и его въевшегося запаха.
Слава богу, этот день закончился. Бросаю свою раздвижную метелку из перьев и оседаю по стеночке.
– После аукциона и распродажи, надеюсь, у нас останется достаточно денег на бассейн, – размышляю вслух я.
Слышится сдавленный смешок.
– Нам повезет, если денег хватит оплатить новые полы, окна, трубы и отделку стен внутри. Единственный бассейн, который ты сможешь себе позволить, – детский надувной из магазина «Все за доллар».
– Пессимист.
– Хоть один из нас должен быть реалистом.
– Понимаю, – тяжело вздыхаю я. – Ты просто мистер Реальность, не выносишь даже намека на позитивные вибрации или причуды, но знаешь что, приятель, меня уже начинает от тебя трясти.
– Мистер Реальность? И в какую же супергеройскую лотерею я проиграл? И к твоему ограниченному сведению, не ты одна хочешь, чтобы поместье процветало. – Да-да, его приют для животных. Который, кстати, никакой выгоды никогда не принесет. И это я же непрактична?
Уэсли продолжает подсчитывать траты: электрик, новая изоляция, которая, поучает он, позволит нам в долгосрочной перспективе сэкономить на отоплении и кондиционерах, что я и так знала. Вот же любитель учить жизни. Предлагаю установить солнечные батареи и прямо вижу, как он с завистью жалеет, что идея пришла не ему в голову.
– И кухонный подъемник надо починить, – отмечает он. Хочется как-нибудь съязвить на эту тему, но я слишком устала.
– А еще нужно нанять настоящего ландшафтного дизайнера, – добавляю я.
– Я и есть настоящий ландшафтный дизайнер.
Трава по пояс в пяти метрах от особняка сгибается от хохота.
– В самом деле? Не парк вокруг, а настоящий бардак.
– Это экосистема.
Примитивное оправдание царящему вокруг хаосу.
– Вот когда я сюда приезжала, – небрежно начинаю я, а он уже так часто слышал эту фразу, что сразу закатывает глаза, – сад был в безупречном состоянии. Аккуратные живые изгороди. Подстриженная трава. Фиалки, розы, множество других прекрасных цветов – прямо на виду, а не где-то под сорняками.
– Это не сорняки, – взмахивает рукой в сторону стены он, будто у меня рентгеновское зрение, и я вижу что там, снаружи. – Это вейник. Облачная глицерия.
– Выглядит кошмарно.
– Уф. Я не… ты просто… – Уэсли запускает руку в волосы. Учитывая, как часто он это делает, к концу недели получит залысины.
– Что? Все так и есть. Ты хоть что-то о садоводстве знаешь? Люди обычно сажают растения, на которые приятно смотреть. Тюльпаны. Львиный зев. Пришлю тебе ссылку.
– Вайолет дала определенные инструкции: посадить эти растения в большом количестве, как виды на грани уничтожения, вместе со спиреей виргинской, сиверсией ледяной и смолевкой, потому что спасти их гораздо важнее, чем поддерживать аккуратные бордюры из изгородей. Пришлю ссылку тебе.
– Вот как. – Выпрямляюсь в полный рост, но совсем этого не ощущаю.
А Уэсли будто еще выше становится, забрав себе мои только что потерянные сантиметры.
– Вайолет стремилась сохранить природу. Не знаю, что было, когда ты сюда приезжала, но меня она наняла как раз после того, как услышала о сокращении количества пихт Фразера и женьшеня в парках. Она чувствовала свою ответственность с таким количеством земли в распоряжении и считала, что должна возместить урон, нанесенный людьми. – Разгорячившись, он уже не может остановиться. – Красивые ли они? Не обязательно. Иногда хаос требуется для более важной цели.
– Но ты же хочешь все расчистить, ты сам сказал. И устроить дом престарелых для каких-то свинок.
– Во-первых, ты уже который раз упоминаешь свиней. Хоть однажды я сам об этом сказал? – запальчиво огрызается он. – Не то чтобы я не собирался их привозить, но ты все талдычишь именно об этом… – Он машет рукой. – Забудь! Все вырубать и скашивать я точно не собираюсь, всего пару гектаров, и растений под угрозой исчезновения это не коснется. Часть территорий – дикие земли, их можно облагородить, не влияя на окружающую среду.
– То есть… хочешь сказать, часть собственности просто
