Обман (ЛП) - Ромиг Алеата

В ту ночь я обнаружил, что смотрю через восьмигранное сооружение на своего кузена Луку Костелло.

Семья.

С тех пор как я стал достаточно взрослым, чтобы понимать, родители говорили мне, что семья — это очень важно. Лука был сыном Винсента Костелло, двоюродного брата моей матери. Они с Винсентом были близки. Мой дедушка умер молодым, и они с Винсентом росли как брат и сестра у его родителей, Кармайна и Розы. Когда мы с Лукой были детьми, мы играли на задних дворах и парковках по всему Бруклину. Мы были засранцами, которые прикрывали друг друга. После того, как мы переехали в Рай, я редко видел Луку. Тем не менее, навалять кому-нибудь в каком-то глухом переулке было далеко от турниров ММА3.

Когда наступила та ночь, я был «Ноксом» Деметрием, чемпионом ММА. За свою короткую карьеру я был самым молодым соперником, который набрал так много побед, в очках и нокаутах, больше, чем кто-либо другой в районе Нью-Йорка.

Истеблишмент ММА был на моей стороне. Организаторы бойцовского клуба в Джерси сколотили на мне целое состояние.

ММА было дерьмово рискованное дело. Я никогда не знал, кто войдет со мной в восьмиугольник. Я был включен в список хедлайнеров — но не публично. Это не было похоже на то, что у бойцовского клуба был баннер, развевающийся за самолетом на берегу Джерси, или даже освещенный плакат за пределами спортзала, который был больше похож на склад.

Работало сарафанное радио.

Нокс Деметрий, непобедимый чемпион ММА. Это привлекало лучших соперников.

Ублюдки выстроились в очередь, умоляя организаторов дать мне шанс. Так я и делал — днем в Нью-Йорке, а потом переходил мост в Нью-Йорк и дрался ночью. Мои родители перестали меня воспитывать. Они покончили друг с другом. Орен был занят тем, что не пропускал ни одной юбки и заключал закулисные сделки, чтобы улучшить репутацию имени. А моя мать проводила время в Рае, наконец-то выйдя из-под гнета двадцати лет, потраченных впустую на отца. Я был счастлив за нее. На него мне было насрать.

ММА начиналась как развлечение и переросло в мой собственный бунт. Я знал, что делаю. Я знал, для кого делаю деньги. Это была моя собственная версия сделок Орена Деметрия.

Я слышал предостережения родителей. Я знал о районе и фамилию моей матери. Но я никогда не был частью этого. Особенно после переезда. Это не значило, что я не знал.

Делая то, что делал, где я это делал, я добивался двух вещей: я делал имя Деметриев известным для меня, а не для Орена, и в то же время я обманывал закулисные сделки Орена. Подпольный мир ММА включал в себя семьи, картели, а также всевозможных людей, которых мой отец предпочел бы, чтобы я не знал.

Да пошел он.

В двадцать лет я думал, что у меня иммунитет. Так было до тех пор, пока я не увидел Луку и Винсента, и не узнал.

Я сделал свое имя известным и принес состояние не тем людям.

Я понял…

Вместо того чтобы учиться в колледже, как я, Лука работал в бригадах своего отца, управляя одними и был заместителем командира в других. В свои двадцать лет, будучи сыном главы семьи, Лука имел репутацию человека, выполняющего приказы. Я слышал слухи и видел новости. Лука был профессионалом в устранении проблем. Оружие, ножи или его кулаки — все варианты. Он уже ушел от одного обвинения в убийстве, а еще одно находилось на рассмотрении.

Мой кузен добровольно сделал то, чего я не хотел делать, пошел по стопам своего отца.

Винсент, отец Луки, хотел, чтобы мое участие в ММА прекратилось. В тот вечер он присутствовал на ринге, чтобы убедиться, что все закончилось. Я просто не был уверен, был ли он там, чтобы предупредить или ударить.

Я вспомнил предостережение отца, его гнев на мое времяпрепровождение. Он настаивал, чтобы я занимался чем-то другим, чтобы я больше уважал свое имя и то, откуда я родом. Я не слушал.

В тот момент, когда глаза Луки встретились с моими, меня охватило чувство страха, которого я никогда раньше не испытывал, особенно, в восьмиугольнике. Когда я повернулся к Винсенту, я знал, что будет драка, и что Лука был послан, чтобы преподать мне урок.

Я был хорош в бою, лучший в смешанных единоборствах, но смерть не была моей целью.

Удар, который они планировали, не был выстрелом из пистолета.

То, что они запланировали, не будет быстрым и безболезненным.

Я сразу же понял, что то, что я сделал, намеренно опозорив отца, имело далеко идущие последствия. Я Деметрий, но также и Костелло. Я не был уверен, планировал ли Винсент это только для меня, или это также должно было навредить Орену. Все, что я знал наверняка, это то, что меня вот — вот забьют до смерти на глазах у сотен свидетелей.

Три раунда, по пять минут на каждый.

Обычно драку прекращали, когда травм становилось слишком много. Тем не менее, когда Винсент уставился на организатора, я знал, что никто не войдет. Никто не остановит то, что должно произойти.

Вернувшись в свой гостиничный номер, более десяти лет спустя, я закрыл глаза и отогнал воспоминания о крови. Хруст костей под моими кулаками, треск, когда мой кулак соприкасался с костями и хрящами. Жуткое осознание того, что мои кости тоже ломаются.

С садистской точки зрения, быть преступником довольно увлекательно.

Хруст.

Звук, который издает человек, выдыхая воздух, необходимый для продолжения его непроизвольных функций. Где-то между «уфф» и «шшш». За время пребывания в восьмиугольнике я подсел на боль и страдания.

Получение ее в большей степени не было таким волнующим.

Я выжил. Лука выжил.

Орен появился во время боя. Моя память была неясной. Но, придя в себя, я благоразумно решил прислушаться к его предостережениям.

Винсент предоставил мне выбор: я мог продолжать делать то, что полюбил, бои и разрушение, но вместо того, чтобы делать это ради собственного имени, я бы делал это, как Лука, ради семьи. Или я мог исчезнуть из этого мира и обрести свободу.

Все имеет свою цену.

Хотя мне было неприятно признавать это, я знал, что так или иначе обязан этой свободой своему отцу. Я до сих пор не знаю, какую цену он заплатил, но чтобы сохранить ее, я должен был отойти от ММА и никогда не оглядываться назад, и внести свой вклад в успех «Деметрий Энтерпрпйзис», респектабельный успех.

Этот случай помог мне понять, что не все сказанное Ореном было ложью. Я никогда не хотел признавать, что он действительно упорно трудился, чтобы попасть туда, где был, но он это сделал. Мой отец работал по обе стороны делового мира и сделал имя Деметриев настолько законным, насколько мог. Исцеляясь, я поклялся, что буду тем, кто пойдет дальше, впервые увидев, как во многих отношениях связаны его руки.

Возвращаясь к компьютеру в гостиничном номере, я отогнал мысли о молодости. Нетронутая мебель в номере была частью жизни, которую я помогал создать, жизни, которую начал Орен, но я продолжил.

Был ли сегодняшний инцидент в парке еще одним предупреждением? Или это было задумано как нечто большее?

Вопросы все не угасали. Могу ли я винить в сегодняшнем инциденте Дэвиса и предстоящее слушание, или есть старые призраки из прошлых сделок, которые все еще верят, что я должен заплатить?

Была ли эта свобода, дарованная мне много лет назад, все еще моей?

Голос в голове сказал мне сделать то, что я сделал в прошлый раз, и прислушаться к предупреждению. Я знал, что происходит, когда не слушал. Последствия были разрушительными.

Стенограмма сегодняшнего заседания лежала передо мной, пока я пытался сосредоточиться. Обед, который принес мне Айзек, остался нетронутым. Мне нужно было узнать, что я пропустил, уклоняясь от пуль и теряясь в Чарли́.

Сегодня на слушаниях преобладали показания тех, кто выступал за нынешнюю формулировку законопроекта. Если прислушаться к так называемым экспертам, то этот законопроект затронет буквально всех — от спасения детенышей тюленей до лечения детей от рака. Доходы, которые, как они утверждали, будут получены от повышения налогов, уже были распределены по конкретным направлениям, но показания звучали так, как будто это будет получено в форме большого пребольшого чека, ожидая присвоения в любимый всеми проект «казенного пирога».