Девичник. Объект желаний - Рощина Наталия

— Да, а что здесь неестественного?

Дуэль из вопросов еще раз показывала тупиковость ситуации. Я практически не сомневалась, что мы уверенно движемся к концу.

— Рада тебя видеть, — оставив без внимания последний прозвучавший вопрос, сказала я, и это было неправдой.

— Я без предупреждения, извини. — Шура оправдывался.

— Ничего. — Я праздновала окончательную и безоговорочную победу! — Какие проблемы?

— Я скучал по тебе. — Это признание было достойно того, чтобы его оценить. Мои губы коснулись чуть шершавой щеки Шуры. Мне нравится его легкая небритость. Она ему идет, придавая особый шарм. Есть мужчины, которые только выигрывают, обзаводясь как минимум суточной щетиной, а то и более заметной, обретающей со временем очертания бороды. Как-то я сказала Шуре, что она бы ему была весьма к лицу.

— Ты решил отпустить бороду? — промурчала я.

— Не знаю, — едва подавляя раздражение, ответил Шура.

— Ладно, — я улыбнулась, заглянула в сумочку, чтобы хоть как-то занять руки. — В любом случае, тебе идет. Смело можешь экономить на пене для бритья и лезвиях.

Я пыталась понять, что чувствую к этому мужчине. Мама говорила, что я увижу его и все пойму. Я увидела, сердце мое не помчалось вскачь. Означает ли это, что я остыла к нему, что я прекрасно смогу обойтись без его ласк? Шура — пройденный этап. Я уже промчалась по крутому склону трамплина и нахожусь в полете, а он все еще топчется на старте. Он боится оттолкнуться и начать движение.

— У тебя были планы на сегодняшний вечер? — закуривая, спросил Шура.

— Нет.

— Тогда, быть может, поедем и поужинаем?

— Где?

— В «Пушке».

— Нет, название слишком агрессивное…

— Тогда в «Париже», — после паузы предложил Шура.

— Это уже романтичнее.

— Тебе нужна романтика? — Его глаза впивались в меня, буравили, пронзали. Я представляла, какие страсти клокотали у него внутри и каких усилий ему стоило их усмирять.

— Да.

— Так что по поводу «Парижа»?

— Хорошо. Все французское хорошо.

— Ты ведь любишь сладкое?

— Люблю, — равнодушно отозвалась я.

— Там отличный выбор пирожных.

Это был первый раз, когда я попала в кафе, которое впоследствии сделала местом всех своих деловых встреч. Встреч, которые могли проходить в непринужденной, свободной атмосфере уютного кафе, находящегося в центре города. Но в этот раз, когда я впервые открывала массивные двери кафе, на душе моей было тяжело. За те несколько минут дороги, которые мы провели в абсолютном молчании, я поняла, что у нас с Шурой нет ничего общего. Мы можем общаться только на языке свободного, ни к чему не обязывающего секса. Мы можем дарить друг другу наслаждение, экспериментируя, искушая, полностью отдавая свое тело во власть страсти. А потом — пустота. И эта пустота сейчас заполняется шумом улицы.

Поскольку я была в «Париже» впервые, я попросила Шуру сделать заказ. Воздушное розового цвета пирожное с прослойками крема почему-то не вызвало у меня аппетита. Я была удручена. Кажется, Шура уверенно занимал место в моем недалеком прошлом. Он-то наверняка думал, что он — мое настоящее и, быть может, будущее. Сердцу не прикажешь. Телу — тем более. Я говорю о своем теле. Ему нужно точно знать, что оно в руках желанных.

Я почувствовала, как змеиный клубок, который все эти дни, включая мой день рождения, сдавливал мою шею, ослабил свои объятия. На Шуру было жалко смотреть, в то время как я вздохнула с облегчением. Однако как устроен мир… Лучше бы мы никогда не встречались. С другой стороны, что было бы, если бы Шурки не было в моей жизни? Я запуталась. Зачем происходят вещи, заранее обреченные на путешествие в тупик?

— Шура, нам нужно поговорить, — сказала я, заставив себя сделать глоток горячего чая.

— Хорошо, обязательно поговорим. Приедем ко мне и поговорим, — Шура лукаво улыбнулся, но я покачала головой. Его обаяние больше не действовало на меня парализующе. Каким-то образом я смогла вырваться из-под его власти.

— Нет, мы не поедем к тебе, — мягко произнесла я и, подперев голову руками, наблюдала, как он ест маленькие эклеры с клубничным и банановым кремом. Я не любила заварное тесто. Поэтому мне было трудно понять наслаждение, которое он получал от поглощения этих крохотных залитых шоколадной глазурью шариков. — Мне кажется, нам вообще больше не нужно встречаться.

— Вот это ты здорово сказала насчет «кажется», — вытирая губы салфеткой, заметил Шура. Он выглядел спокойным, гораздо более уверенным в себе, чем несколько минут назад. Видимо, он решил, что наша поездка в кафе — первый шаг к тому, что обычно стоит в нашей программе на первом месте.

— Я серьезно.

— Разве заметно, что я шучу? — Залпом выпив чай, он довольно откинулся на высокую спинку стула. — Взрослая, серьезная девушка высказывает свою мысль. — Она тебе не нравится — это другой вопрос.

— Что с тобой, милая? Тебе больше не хочется острых ощущений? Я перестал интересовать тебя как мужчина?

— Не так.

— Тогда расшифровывай и поскорее. Я не могу так долго разгадывать ребусы.

— Секс — это прекрасно, — начала я.

— Отличная мысль, а главное — свежая.

— Все дело в том, что мне этого мало, — с вызовом ответила я, не обращая внимания на издевательский тон Шурика.

— Сколько раз за ночь я должен тебя поиметь? Назови число, я прикину, в моих ли это возможностях, — улыбнулся Шура. Но мое каменное выражение лица заставило его быстро ретироваться. — Неудачная шутка. Забудь. Так что у нас не так?

— Мне нужны более глубокие отношения.

— Более длинный член, ты имеешь в виду?

— Все можно довести до абсурда. Ты в этом мастер-фломастер. — Я похлопала в ладоши. — Браво!

— Я ведь всегда говорил, что я такой, какой я есть.

— Да, да, я знаю, — нетерпеливо перебила его я. — Тебе тридцать шесть лет. Ты не создан для семьи, тебе не нужна вся эта байда с обязанностями, продолжением рода, заботой. Все сводится к животному совокуплению, удовольствиям — это твое кредо.

— Грубовато, примитивно, но по сути верно. Тебя это устраивало. Что же случилось?

— Случилось то, что два дня назад мне исполнилось двадцать.

— Поздравляю, я не знал. За мной подарок.

— И еще я поняла, что хочу перестать быть похотливой сучкой в твоих опытных руках, — оставляя без внимания его слова, твердо сказала я.

— Тебя не устраивает моя кандидатура на роль любовника?

— Не устраивает.

— Тебе нужны другие руки?

— Да! — остервенело закричала я.

— Тогда ты действительно сучка. Тебе надоел один кобель, пойдешь на поиск другого. Я бы понял, если бы ты сейчас сказала, что полюбила и не хочешь разрываться между двух огней: желанием и нравственностью. Хотя о какой нравственности можно говорить с тобой? А у тебя другой расклад, — осклабился Шура.

— Ты меня обидеть побольнее хочешь только потому, что влюбился, как пацан, а признаться даже самому себе страшно, — медленно выговаривая каждое слово, произнесла я.

— Не льсти себе.

— Ты меня открыл, ты показал мне другой мир. Ты приоткрыл завесу, а переступить порог не даешь. Держишь меня, а я хочу идти дальше.

— Как мы умеем говорить, — Шурик презрительно поджал губы. — Какие сравнения, какие ассоциации!

— Ладно. Все это достаточно затянулось. Продолжать нет смысла, — поднявшись из-за стола, я решила поскорее покончить со всем этим. — Адью, мой генерал.

Стоило мне спуститься по витой лестнице и через несколько мгновений оказаться на улице, у входа в кафе, как чья-то рука крепко сжала мое запястье. Это мы уже однажды проходили. Повернувшись, я увидела напряженное лицо Шуры.

— Поедем ко мне, — глухо сказал он.

— Нет.

— Я не смогу умолять тебя, — обреченно произнес он.

— Вот и правильно. Не стоит. Я благодарна тебе, Шура. Давай поставим точку. Нам было хорошо вместе, зачем же все портить?

— Ну, не сегодня, пожалуйста.

— Ты что, Саш? — Впервые я обратилась к нему так. Его имя давало такой простор для обращения, но мне всегда нравилось это домашнее Шура, Шурка. Но сегодня ситуация изменилась. Я уже считала себя не вправе фамильярничать.