Мой папа самый лучший (СИ) - Ройс Саша

Чувствую, как за грудиной стали играть мои нервы. Шаловливо поднимаясь вверх и опускаясь вниз. Все решается как раз в эту минуту, попаду я в сказку или в самый настоящий кошмар!

Бррр!

На плечах роятся холодные мурашки, а я даже не могу их прогнать.

Стало страшновато, когда мы углубились в лес. Но больше я боялась лишиться надежды. Ведь все будет хорошо…

Все же будет хо-ро-шо?

На этой мысли Мирон вырулил резко вправо — последний поворот нашего пути. И перед нами предстает неплохо освещенная и огражденная площадка с различными постройками по периметру.

Среди них четко выделяется двухэтажное здание, построенное наподобие хижины. На его фасаде горит неоновая вывеска: «В гостях у лесника».

Кажется, приехали!

Мирон останавливает мотоцикл возле ряда других мотоциклов разных мастей и глушит мотор. Избавляется от шлема и обращается ко мне:

— Спрыгнешь или помочь?

Отлипаю от его куртки.

Как по ощущениям, так я до сих пор еду.

Жесть!

Каким-то чудом оказываюсь на земле и не могу пошевелиться больше.

— У меня все затекло, — со стоном ною я, наклонившись вперед и уперев руки в колени.

— И это только начало вечера, — усмехается Потемкин и помогает мне снять шлем.

Размяв ноги, выпрямляюсь.

— Какого вечера, Мирон? Сейчас ночь. Глубокая ночь! А ты привез меня черт знает куда!! — обвожу рукой пространство.

— От пары часов без сна не развалишься, — продолжает улыбаться Мирон. — Завтра на больничной койке выспишься.

— Что-о? — изумленно тяну я.

— Ты же на больничном, трус-симулянт, — кидает он мне, прибирая шлемы.

Когда Потемкин поворачивается ко мне, мы недолго глядим друг другу в глаза.

— Это Видов меня сдал?

— Ой, тоже мне сдал! — он неодобрительно морщится.

— Мирон, я…

— Пойдем уже, — его рука вольготно опустилась мне на плечо, затем он подтянул меня к себе «под крыло», словно близкого друга, и увлек за собой, — познакомлю тебя со своими друзьями.

Слегка округлившимися глазами, я покосилась на широкую ладонь, свисающую с моего плеча, и передумала устраивать акцию протеста.

Если я буду слушаться и хорошо себя вести, Мирон же отпустит меня домой? То есть отвезет обратно, и я окажусь в своей милой теплой постельке.

— Что за друзья? — кладу свою руку ему на поясницу. Дружить, так дружить!

— Лешие всякие, кикиморы, вурдалаки, упыри, — с наигранной легкостью перечисляет Мирон.

— А-а! — раскрыв рот, киваю, — вот оно как! А я-то голову ломала, что с тобой происходит? Теперь все понятно.

Пока мы вышагивали к хижине, я попыталасьпредставить нас со стороны. Как мы должно быть круто в эту минуту смотримся. Бородатый байкер в черной экипировке в грубых ботинках с металлическими вставками и блондинка в бело-розовой пижаме в домашних туфельках с меховыми помпонами.

Мило.

Очень мило.

Мирон придерживает широкую деревянную дверь, и я первой переступаю порог заведения.

Меня тут же пронзает необычное ощущение, что, будто сработала машина времени, и я оказалась в другой стране в другом столетии.

Интерьер и оформление напоминает салун во времена Дикого Запада.

Никаких тебе гаджетов, телевизоров, людей, уткнувшихся в телефоны.

Шок выбивает из легких воздух.

Широко распахнутыми глазами я смотрю на посетителей, с любопытством и даже с восторгом осматриваю помещение. Это что-то совсем другое, с чем я еще не сталкивалась!

Только очутившись здесь в Новый Год или Хэллоуин, я бы не испытала капли смущения. А сегодня…

Каждый их присутствующий выглядит самобытно, будь то байкеры, рокеры, барышни с цветными волосами и броским макияжем, дамы чуть за тридцать в длинных пышных платьях и все-все-все остальные.

Едва я переступила порог, взгляды посетителей устремились на меня. Кто-то примолк, кто-то открыто рассматривал меня с головы до ног пристальным и оценивающим взглядом. От того по спине пробежал легкий холодок, заставивший меня поежиться.

Все будто сговорились, и молча, изучали меня как засланного подозрительного человечка из современного мира.

М-да. Я совершенно не вписываюсь присутствующую компанию.

Я не рокер.

Я не байкер.

Я человек в пижаме! В розовой пижаме…

Мне кажется, что еще чуть-чуть и в воздухе вспыхнет настороженная враждебность.

Пячусь назад, но наступаю каблучком на мощный ботинок, которому «мое наступление», словно слону дробина.

Открываю рот, чтобы попросить Мирона отвезти меня назад, но чувствую, как на обеих руках повыше локтя сжимаются его крепкие пальцы, а на левой щеке ощущаю его теплое дыхание.

— Это моя семья, — низким голосом произносит он.

Семья?

Какая семья?

Ми-иро-он!

Он сейчас говорит о семье по духу?

По взглядам?

Боже!

На выдохе выжимаю из себя улыбочку. Она выходит у меня чуть кривой, но искренней. Я, правда, хочу подружиться с «семьей» моего спутника.

Теперь я понимаю, почему Потемкин не дал мне возможности переодеться. Он хотел, чтобы я предстала перед его «семьей» такой, какая я есть. Его причуда, конечно, лишила меня комфорта, зато избавила от роли успешной деловой девушки. От роли, от которой я устала и от которой сбежала на несколько дней.

Сейчас я просто девушка, которую вытащили из постели для того, чтобы познакомить с семьей. Ладно, не буду злиться на Мирона. Его цель выглядит вполне себе благородной. Только для чего он все это делает?

Я накрываю ладонью крепкие мужские пальцы на моей левой руке и оборачиваюсь к Потемкину. Мне хочется поддержки, и он это понимает, улыбаясь в ответ. По мере того, как уголки его губ ползут вверх, так и кончики усов плывут выше. Почему меня больше не смущает его густая окладистая борода и рыжеватые усы? Мне даже хочется ее потрогать, потеребить, потереться об нее щекой.

Я хотела что-то спросить. Что-то сказать. Услышать приободряющие слова. Однако его улыбки было достаточно, чтобы осознать — мне не страшно. За моим плечом не ведьмы и вурдалаки, а люди. У них тоже есть души и тоже есть сердца. Просто они обладают большей смелостью для самовыражения и отстаивают свои принципы на протяжении всей своей жизни.

Без сомнений делаю несколько шагов вперед, уже не думая о том, что позади меня Мирон.

— Привет! — я обвожу взглядом посетителей. — Точнее Доброй ночи! — на лице моей расцветает приветливая улыбка. — Я, должно быть, могла сейчас видеть какой-нибудь заурядный сон или в минуты нахлынувшей бессонницы думать о том, что нужно вызвать мастера, чтобы починить вытяжку. Вот только приехал один ваш знакомый…

По залу проносится легкий смешок.

— … посадил меня на мотоцикл и привез сюда, — пожимаю плечами, соображая, как закруглить свою речь, — меня зовут Лиза. Я рада, что у меня наконец-то появилась возможность подышать свежим лесным воздухом.

На этот раз послышался мужской гогот.

Теплые широкие ладони покровительственно накрыли мои плечи.

— Умница, — бархатно шепчет мне Мирон.

Скорее всего, он сейчас улыбается, а у меня малость подгибаются коленки.

— Идем! — мужчина задает руками нужное направление к свободному столику, после отпускает меня и шагает рядом.

По пути я отмечаю, что обстановка в заведении на раз-два заметно оживилась и посетители загалдели, продолжая свои прерванные разговоры и споры.

Присаживаясь на скамейку, я не замечаю, как из меня таки непроизвольно вырывается судорожный вздох. Однако его услышал Мирон, оттого я тут же схлопотала внимательный и заботливый взгляд.

— Переволновалась? — глаза лазурного оттенка напротив.

— Есть немного, — опускаю глаза, улыбаясь одним уголком губ, — поначалу даже страшно было… — признаюсь я. — почему ты привез меня сюда? — на миг поднимаю взгляд на балки. — Эта хижина кажется укромным местом для людей, которые сюда вхожи. Но судя по всему, это личное место.

Взгляд Мирона неожиданно скользит вверх и в сторону, он дружелюбно улыбается подошедшей к нам женщине. Она миловидна. У нее объемная немного замысловатая прическа. А ее платье вишневого цвета с красивым декольте, украшенное мелкими белыми рюшами, и с накрахмаленными нарукавниками гармоничным куполом уходит в пол.