Гречишный мёд (СИ) - Гринвэлл Ольга

Она бросилась к Максу, едва не повалив его.

— Фу, Весна! — услышал он сердитый голос. Обернувшись, увидел стоявшую на пороге Ульяну. Она быстро скинула ботинки и куртку и прошла следом за собакой. — Не бойся, — сказала она Максиму, — Весна не укусит. Она просто хочет поздороваться.

— А я и не боюсь, — парень теперь смотрел на девушку.

Что за странное «дежавю»? Он точно знает, что именно ее видел во сне. Ульяна наклонилась, хватая собаку за ошейник, а Макс невольно заглянул в вырез её блузки — такая ли у неё грудь, как у Ульяны из его сна.

— Сейчас будем обедать, — по-хозяйски сказала она и скрылась в ванной.

Раздался шум воды.

Макс почувствовал, что голоден. Ему захотелось отведать настоящей пищи, не пустого куриного бульона или отвратительных настоек, какими подпитывала его девушка. Он вздохнул, вспоминая мамину стряпню.

Словно отвечая на его мысли, Ульяна вышла из ванной, повязала фартук и открыла холодильник.

— Сегодня на обед у нас фасолевый суп и рябчик под яблоками…

Макс почувствовал слюноотделение.

— …Проголодался?

Он только и мог, что кивнуть.

— Тогда мой руки и за стол, — затем кивнула, глядя на него вмиг ещё более потемневшими глазами. — Только сверху надень что-нибудь.

Она зашла в свою комнату и через минуту вышла оттуда с рубашкой в руках. Протянула ее парню.

— Это моя. Она огромного размера. Я в ней на охоту обычно хожу.

— На охоту? — Максим недоверчиво улыбнулся, смерив худенькую фигурку девушки с головы до ног.

— Да, — коротко бросила она и принялась помешивать суп в кастрюле.

— И не боишься?

— У меня нож есть на всякий случай, ну а потом можно ведь договориться.

— С кем?

Девушка пожала плечами.

— Ну с кем? С кем хочешь. С медведем, волками.

Макс рассмеялся.

— А что, эта старушка действительно ведьма?

— Баба Шура? — кивнула. — Ну конечно. Потомственная.

— А ты? Ты тоже ведьма?

Она зыркнула на него, но ничего не ответила. Поставила кастрюлю на стол. Максим насмешливо смотрел на Ульяну.

— А ты можешь в ступе летать или на помеле?

— Думаю,что нет, — губы девушки тронула грустная улыбка. — Но я могу снять боль, заживить раны, дать умирающему силы жить.

Ему стало стыдно. Ульяна же спасла его. Как можно не верить девушке, когда она сделала невозможное?!

— Знаешь, я привыкла к недоверию людей. Они часто высмеивают то, в чем не смыслят, — пожала плечами.

Макс взял руку девушки Черт, ну почему он ничего не чувствует?! А ему так хотелось знать, какая на ощупь ее рука, тонкие нежные пальчики. Молодой человек поднес ее ладонь к губам. Прикоснулся робко, боясь, что Ульяна оттолкнёт его. Теперь он знал какая она — тёплая, мягкая и, одновременно, твёрдая. Губами скользнул к кисти руки, прижался к голубоватым венкам. Провёл по краю ладони. Да, она настоящая. Не дежавю, не наваждение.

 Я замерла. Его губы были тёплыми, и от их прикосновения на мгновение закружилась голова. Словно выпила игристое вино. Никак не могла отвести глаз от лица парня — его ресницы слегка подрагивали. Казалось, он исследует меня, ощупывает губами, пробуя на вкус. В этом было нечто столь интимное, что я забыла как дышать. Не было сил и желания останавливать Максима.

Он медленно поднял взгляд — лицо серьёзное, даже слегка хмурое. Теперь мы смотрели друг на друга не отрываясь. Почему-то чувствовала, что этот человек мой. Бывают так, что ты ощущаешь какое-то душевное родство с абсолютно незнакомой личностью. Словно нашёл свою недостающую половинку. Тем более странно, что это ощущение возникает, несмотря на то, что нет никаких общих интересов, чувств, точек соприкосновения. Словно гром среди ясного неба.

Мне вдруг до ужаса захотелось узнать об этом парне: кто он, что любит, его убеждения, привычки — всё. Вместо этого я отняла у него руку, вскочила из-за стола и наигранно веселым голосом затараторила:

— Сейчас подам второе. Мы с бабушкой кур не выращиваем, я за неделю больше десятка рябчиков могу настрелять. Да ещё и кедровок. Они такие смешные — вроде большие черные птицы, а ощиплешь — с кулачок, — я сжала кулак, показывая его парню, — а мясо у них со вкусом кедровых орехов. Весна любит за ними...

 Остановилась на полуслове, заметив, что он, подперев щеку рукой, смотрит на меня и улыбается. Окончательно смутилась, обхватила горящие щеки ладонями.

— Продолжай.

Я отвернулась. Какая же я дурочка! Максим городской, и ему совершенно неинтересно слушать бредни деревенской простушки. Нарочито долго копалась у печки, в которой запекала жаркое, стараясь взять себя в руки. А он терпеливо ждал. Когда я вернулась, Максим уже не смотрел на меня — доедал суп с хлебом.

— Очень вкусно, — отодвинул тарелку. — Только сложно есть, не чувствуя ложку.

Закусив губу, я кивнула. Вечером еще почитаю свои книги по магии и старинные рукописи о нашей Родовой Силе. Я уже поняла, что никакая современная медицина Максиму не поможет — окончания нервов повреждены холодом. Лежал ведь на морозе, в снегу, с совершенно голыми руками. Хорошо ещё, что выжил.

Я невольно улыбнулась. Прошла неделя, а он уже сидит за столом и уплетает суп за милую душу, словно совершенно здоровый человек. Родовая Сила расцветала во мне — я это чувствовала.

Алла Дмитриевна поднялась по ступенькам на третий этаж. С тех пор как они вернулись из дальней поездки на Северный Урал, она ещё не успела навестить подругу. Обратная дорога в течение почти трёх суток вытрясла из неё последние силы, и чем дальше уезжал скорый поезд от этого затерянного в тайге посёлка, тем больше ей хотелось вернуться обратно.

Тогда она ничего не сказала Ленке — на ее долю выпало более чем достаточно горя, но в голове молоточком стучало: вернись, вернись, найди его. При воспоминании о той молодой гадалке женщина поежилась. Очень странная девушка, и если бы то, что она говорила, не было правдой, Алла Дмитриевна подумала бы, что эта Ульяна сумасшедшая. А ещё она сказала, что Максим жив и где-то совсем рядом. Зачем же тогда она уехала оттуда, зачем? Надо было упросить, уговорить местное начальство послать отряд на поиски ее сына, заплатить кому-нибудь. Нашла бы деньги, наскребла по знакомым.

На сердце было неспокойно, и доверить свои сомнения она могла только подруге.

Лена открыла дверь только после третьего звонка. С минуту стояла на пороге — отрешенный взгляд, бледное осунувшееся лицо, кое-как причесанные волосы покрыты чёрным платком.

— Проходи... — бесцветным голосом сказала она.

Алла вошла, обняла подругу, прижала ее к груди. Та всхлипнула и отстранилась.

— Знаешь, о чем я думала? Если бы его невеста Ирочка не умерла, то она могла бы быть беременной от Ванюшки, и тогда бы у меня остался хоть внук… или внучка.

— Лен, может, сходим куда-нибудь, воздухом подышим?

— Не могу, ноги не держат. Да и не хочу никуда. Ничего не хочу, Ал.

Алла Дмитриевна кивнула. Она прекрасно знала, что чувствовала ее подруга.

Ночью Макс проснулся от чьего-то бормотания. Может, ему почудилось? Он прислушался. Тихий лепет доносился из гостиной. В избе, кроме него и Ульяны, никого не было. Он сам видел, как она ушла в свою комнату, пожелав ему спокойной ночи. А вдруг кто-то забрался в дом?

Осторожно, почти бесшумно, как сумел, Максим выбрался из кровати, подкрался к двери и отворил ее. Опешил от увиденного и порадовался, что не успел выйти.

Посередине комнаты стояла Ульяна, одетая в тонкую ночную рубашку, почти прозрачную. Густые волосы спадали по плечам на спину и грудь. При тусклом мерцавшем свете свечей девушка казалась каким-то мифическим существом. Она не мигая смотрела в одну точку, ее губы шевелились, произнося непонятные слова.

Неужели Макс стал свидетелем колдовского обряда? Девушка широко раскинула руки и запрокинула голову. Парень едва подавил судорожный вздох, когда его взгляд остановился на темных сосках, просвечивавших сквозь материю. Она красивая, очень. И без разницы в шапке-ушанке она, в платке, надвинутом на глаза, или такая как сейчас. Ее красота светилась изнутри.  Плевать кто она — ведьма или Артемида-охотница, простая деревенская девчонка или женщина-вамп. Что-то внутри ёкнуло, от сердца по всему телу растеклось тёплое марево. Макс вспомнил свои ощущения, когда прикасался губами к её руке. Теперь ему хотелось опробовать ее всю, но не руками — губами.