Татьяна Алюшина - Девушка с проблемами
— Постный сказал — без него не начинать и не трогать!
— … твоего Постного, из-за этого… Грыма пристрелили! — проорал колотивший Гурова бандит.
Последовала серия ударов в живот, по почкам, в челюсть. Подвешенное тело Ивана моталось из стороны в сторону, остановившееся было кровотечение снова открылось, и алые струйки залили все лицо.
Парень отошел, выпил пивка, принесенного ими с собой, присел на стул, отдохнуть, наверное. К Ивану шагнул Бес.
— Ты кто такой?
Иван молчал, Бес саданул его в живот и в бок, по ребрам, даже не запыхавшись от усилий.
— Ты кто такой, сука?!
— Бес, не надо, подождем! — вмешался Скунс.
Выдворенный было при помощи Ивана из Сашки страх вернулся и накрыл ее с головой, подминая под себя все существо: личность, разум, все, что было Романовой Александрой! Осталось только мелкое дребезжание напуганного до смерти тела, понимающего свою подчиненность чужой немилосердной, звериной воле. Сашка стала впадать в какую-то прострацию, ей казалось, что из Ивана течет ручьями кровь, много, много крови, и заливает все вокруг: пол, ее приклеенные к ножкам стула ноги.
Она не воспринимала слов, не осознавала, о чем разговаривают эти трое — так, какое-то отдаленное бубнение, звуки казались ей слишком страшными, зловещими. И неожиданно, когда безнадега почти сожрала ее, она выскочила из затягивающей трясины и с удивлением поняла, что Иван не молчит, отвечает и провоцирует их, и они злятся ужасно и что-то орут, но убивать его не решаются.
И вдруг она перестала бояться!
Вот так — щелк — кто-то щелкнул там, наверху, пальцами, и восприятие мира, действительности изменилось в один момент!
Было страшно, страшно, страшно — оп! — стало безразлично, еще щелчок, и из глубины Сашкиного существа поднялась злость!
Вот же твари!
«Нельзя так бояться, Александра Владимировна! Стыдно! Нельзя бояться этих уродов, нельзя переставать быть личностью, — отругала она себя. — Будут издеваться, бить, насиловать — ори, сопротивляйся, кусайся, царапайся, глотку сорви от крика — сколько угодно! Но не бойся ты так! Мерзко это, своим животным страхом давать им повод утвердиться в ощущении превосходства!»
Она выматерилась про себя смачно, с красиво построенными оборотами и завихрениями.
И ей полегчало!
На столе у уродов заголосил сотовый. Бес подошел, сел, хлебнул пивка из горлышка и ответил.
— Да, — хлебнул еще, слушая, — нет, ни документов, ни мобилы. Ничего не сказал, вы же приказали ждать вас. Ну, мы только начали, — послушал начальника. — Хорошо.
И нажал кнопку отбоя.
— Гиря, пиво кончилось, принеси!
Видимо, он здесь был за старшего.
Ну, вот и познакомились со всей компанией: Бес, Скунс, Гиря и убиенный тыкавший в нее пистолетом ночью Грым.
Какое светское общество! Как это мы и на приеме!
Повезло-о-о!
Сашка вдруг, ну совсем уж не к месту, вспомнила анекдотец времен советской действительности.
«Спрашивают в отделении милиции задержанную валютную проститутку:
— Как это вы, Мария Ивановна, заслуженная учительница, передовик, уважаемый человек, и стали валютной проституткой?
Марь-Иванна пожала плечиками и ответила:
— Повезло!»
«Вот и хорошо! — подумала Сашка. — И злость, и анекдотец! Слава богу, я пришла в норму!»
Бес вернулся к прерванному занятию.
— Прекратите его избивать! — потребовала Сашка.
Бес повернулся, вопросительно посмотрел на нее — кто это там, типа, голос подает? На его тупой морде вопросительно приподнятые брови над поросячьими малоосмысленными глазками смотрелись весьма комично и неуместно — выражать мысли мимикой было явно не его кредо!
— Я тебе сказал, сука, не вякать! — словами выражать, видимо, тоже.
— Что вы его избиваете, что вам надо от него?
Сашку уже ничего не могло остановить, кроме чего-то радикального вроде кляпа или сотрясения мозга с потерей сознания.
— Скунс! — взревел неудавшийся мим и сказитель. — Успокой ее, а то я прибью на…!
Скунс оказался перед ней в мгновение ока. Как Конек-Горбунок перед какой-то там травой, но не тронул. Орать начал.
Сашка орала в ответ с трехэтажными выкрутасами, пообещав ему кое-что про детородные органы, помянув его родителей, вовремя не сделавших аборт, и огласив план похоронных мероприятий.
Цирк! Митинг за свободу слова!
А Сашке было уже все равно — она уяснила со всей четкостью, что никто просто так ее не отпустит из этого вертепа. И не просто так не отпустит тоже!
— Успокой ее, Скунс! Что ты с ней бакланишь! — потребовал Бес, не отрываясь от основного занятия — задавания вопросов Ивану и периодического поколачивания его.
А Санька поняла, что этот Скунс ее не ударит, это не беспредельщик Бес, у которого периодически что-то переклинивает в голове, этот осторожный и трусливый, и больше всего он боится неведомого Постного.
«Приезжай — посолим!» — разошлась Сашка.
Она даже не увидела, а ощутила перемену в действии, происходящем за спиной стоявшего перед ней Скунса.
Что-то изменилось!
И, уклоняясь от руки решившегося все же «отшлепать» ее придурка, она пыталась рассмотреть, что происходит с Иваном.
Висевший до сих пор бесформенной боксерской грушей Иван молниеносно подтянулся на связанных руках, зажав под коленом одной ноги шею Беса, коленом второй ноги стремительным движением нанес удар в ухо не успевшему ничего понять братку. И, зацепившись ступней ноги, удерживающей шею Беса под коленом второй, сжимал все сильнее отключившегося бандюка.
Сашка стала орать еще громче, неся уже все что ни попадя, какую-то ахинею, отвлекая внимание трусоватого Скунса, раздававшего ей пощечины и заводившегося все больше от ее криков. Санька уворачивалась, как могла, но пропускала удары, становившиеся все более тяжелыми и злыми по мере того, как Скунс сатанел.
Все-таки он был не ангел и имел отношение к братскому объединению криминальных элементов, по этой причине нервишки у него были ни к черту, производство-то вредное, к терпению не располагает, особенно если тебе на чистом русском языке неугомонная барышня обещает всякие страсти-мордасти с летальным исходом!
Бил он не кулаком, а двумя ладонями поочередно, раздавая затрещины в ответ на Сашкины обещания что-то там с ним сотворить в светлом будущем. Сашка умудрялась уворачиваться, пропуская половину ударов, орать и смотреть, что происходит на заднем плане.
Иван резкими рывками сжал пару раз посильнее шею противника, распрямил ногу, и бесчувственное тело Беса упало кулем на пол. Гуров сделал акробатический переворот, подтянувшись на руках, зацепился ступнями за балку, снял руки с крюка, еще один переворот — и мягко, немного присев, спрыгнул на пол.
