Барбара Хэдворт - Дорогами мечты
— Если бы ты так ужасно любила его, то постаралась бы каким-то образом уважительно отнестись к его гордости за свое родовое гнездо и смогла бы жить там без своих американских душей, холодильников и всего остального!
— Почему ему не пойти мне на уступки? — надула она губки.
— Наверное, потому, что он недостаточно сильно любил тебя, Фиона, — твердо ответил Фред. — Ты же знаешь поговорку — мерой любви является то, от чего ты сможешь отказаться во имя ее.
— Они все были так похожи — мужчины, за которых я выходила замуж, кого я любила. Они всегда выдвигали между нами какое-то препятствие — у Пэдди была глупая ирландская гордость; у Поля — шато, а теперь Бобби бросает меня ради обычной необразованной актриски. — Она подавила рыдания, но Фред по-прежнему не щадил гордую и совсем неискушенную в вопросах любви денежную леди.
— Тебе некого винить, кроме себя самой. Ты бросала к их ногам свои деньги и все, что можно было купить на них! А ведь у тебя необычное, красивое лицо, чудесная фигура, сверхъестественное обаяние. Я хочу кое-что сказать тебе, Фиона. До того, как я встретился с тобой, я считал тебя самой надменной молодой женщиной этого города. Но после нашего знакомства я понял — трудно найти еще кого-то с таким тяжелым комплексом неполноценности.
— Чепуха, — обрезала гордая миллионерша.
— Тогда иди и демонстрируй свои Богом данные тебе дары вместо презренного металла своего отца.
— Ты кое-что забыл, — усмехнулась она. — Мой последний Божий дар может оказаться слепотой.
— Я не забыл. Но, даже допуская эту возможность, ты по-прежнему остаешься очень красивой женщиной, очень милой и храброй.
Она сердито, с вызовом спросила:
— Ты бы женился на девушке, пусть красивой, милой и храброй, но слепой?
— Конечно. Если бы я любил ее. — Фред ни секунды не колебался. — Может, ты и попала в крутой переплет. Мы пока не знаем. Но только подумай: на свете тысячи людей, которым приходится намного хуже, чем тебе.
— В том числе мужчины, чьи возлюбленные ушли из жизни.
— Давай не будем переходить на личности.
Фред почувствовал, как кровь отхлынула от лица, когда он вспомнил, как по дороге сюда вчера спрашивал себя, согласился бы он отдать свое зрение, если таким способом можно было бы вернуть назад Лиз! Ему легко читать проповеди Фионе. Ведь не он лежал здесь на кровати, не зная, доведется ли увидеть еще раз золотое и пурпурное великолепие заката, серебряную луну, окунающуюся в чернильное море!
Вошла сестра и объявила, что обед для Фионы подадут с минуты на минуту. Фред мгновенно поднялся.
— Я приду завтра, Фиона, — пообещал он. — И буду приходить каждый день, пока ты не запретишь.
Он пожал ей руку, но на этот раз не поцеловал ее.
Фиона прошла через муки кормления и приготовления ее ко сну, после чего с облегчением вздохнула, когда сестра наконец оставила ее одну. Она потянулась к столу за письмом Бобби, пытаясь точно вспомнить те слова, которые были там написаны. Когда она выйдет из оцепенения, ее поглотит поток горя. Но с той минуты, когда Фред впервые упомянул о том, что Бобби собирается жениться на Линде Пейн, словно вся кровь вытекла из ее сердца и оно превратилось в маленький, твердый бесполезный комочек, не способный что-либо чувствовать.
После того как Фред ушел от нее прошлым вечером, она смогла вызвать в себе ощутимый гнев на Бобби. Только и это чувство было каким-то отстраненным, словно его испытал кто-то другой, с кем Бобби обошелся не лучшим образом.
Затем Фиона попыталась рассуждать здраво, признавая неоспоримость доводов Фреда о том, что если она будет по-прежнему держать окружающих в неведении об истинных причинах своего пребывания в больнице, они могут подумать, будто она скрывается здесь после того, как Бобби ее бросил. Пусть лучше они жалеют ее, хоть ей и ненавистна эта мысль, из-за ее глаз, чем из-за разбитого сердца!
Фиона уже собралась позвать директрису и попросить ее снять узы секретности, когда вдруг поняла, что история ее болезни плюс известие о побеге Бобби будут хорошими заголовками для любой газеты. Американская наследница привыкла, что все ее поступки тут же находили отражение в прессе. Она подарит это известие Фреду, решила Фиона. Она даст ему шанс, чтобы ее история впервые появилась в «Морнинг сан» до того, как о ней узнают все агентства новостей.
Но сейчас Фиона злилась на него за то, что он так грубо обошелся с ней сегодня вечером, что уже сожалела о вчерашнем решении. Какой же Фред жестокий, нечувствительный мужчина! Ни единого слова сочувствия. Фактически он принял сторону Бобби.
А его жестокие, несправедливые обвинения! «Подумать только, я рассказывала ему вещи, о которых никому прежде не говорила, даже Полю. — Рыдания подступили к горлу. — Как я могла считать его единственным человеком, кому можно доверить мрачные сомнения о смерти Пэдди и рассказать о тех страданиях, что причиняют мне „настроения“! Фред может говорить все, что ему вздумается. Я сделала это ради Бобби. Я не думала о себе, когда притворялась, что приезжаю сюда для того, чтобы несколько дней отдохнуть. Я всегда терпеть не могла причинять боль тем, кого люблю».
Только теперь Фиона начала понимать, как ей придется тяжело, когда его не будет рядом. Он всегда так заботливо пытался угодить ей! Не для кого теперь ходить по роскошным магазинам.
Даже если она и не ослепнет, ее будущее пусто. Только в одном Фиона уверена — больше не будет такой глупой, чтобы влюбиться еще раз! Она попробует найти совершенно новые впечатления. Совершит путешествие на спине мула по Андам, предложит свои услуги больницам для прокаженных, будет путешествовать вокруг света на грузовом судне.
А что, если она больше не сможет видеть?
Холод страха пронзил ее тело. Строго повинуясь своему решению не задумываться о том, что с ней будет, до того, как произойдет операция, Фиона до сих пор не разрешала себе представлять, что значит жить слепой. Но больше она не будет изображать страуса!
Собрав все свое мужество, молодая женщина припомнила дни, когда она не могла даже выпить воды без посторонней помощи. Одно за другим она припоминала то, что любила делать больше всего, — танцевать, ездить верхом, водить мощные машины, посещать театры и кино, выбирать одежду. Она всегда предпочитала смотреть на хорошие картины, чем слушать симфонический концерт, полюбив книги в раннем детстве, она терпеть не могла, когда ей читали вслух.
Мне ничего не остается, абсолютно ничего, подытожила Фиона.
Ее охватила паника от понимания, что она не сможет даже отличить пузырек со снотворным от других лекарств, если вдруг решит, что это единственный выход. Она будет осуждена на жизнь мертвеца, станет объектом жалости до конца дней своих.
