Барбара Виктор - Мозаика судеб

– Нет, – ответил он с непроницаемым видом.

– Что скрывать, у меня есть в Париже друг, но я никогда не выйду за него замуж.

Теперь Ник, казалось, весь превратился в слух, ожидая, что она скажет дальше.

– Это не для меня, и он тоже не собирается жениться, французы не считают необходимым узаконивать свои отношения.

– Может быть, он следует совету Вольтера, что женитьба – это единственное любовное приключение, которое себе может позволить трус.

Габриэла удивленно глянула на Ника.

– Откуда ты знаешь об этом?

– Читал… – Он пожал плечами.

– Мой друг – писатель, – с ноткой гордости, словно речь шла о ее литературных заслугах, сказала Габриэла. – И достаточно известный… – О чем же он пишет?

– По большей части статьи о жизни и обществе для журнала, в котором я работаю. Кроме того, он издал два сборника стихов…

Она неожиданно замолчала, Ник тоже сидел безмолвно. Наступила тишина. Габриэла чувствовала себя обязанной поддерживать этот разговор, хотя ей вдруг захотелось посидеть одной в тишине, подумать о том, как жить дальше, как быть с Диной. Ей было плевать на французского писателя с его статьями и поэтическими сборниками. Неужели Нику не хватает такта тихо уйти и оставить ее в покое? У нее все в голове перепуталось, а тут приходится вести беседу о Вольтере, о памятниках истории и культуры. Но она взяла себя в руки, только тихо вздохнула и заметила:

– Знаешь, во Франции коммерческая сторона книги считается куда менее важным делом, чем ее художественные достоинства, и сочинения моего приятеля были хорошо приняты и высоко оценены. – Габриэла сняла резинку, стягивающую узел на затылке, и ее густые волосы упали на плечи. – Мы много времени посвящаем литературе и музыке, а иногда мы, вместо того чтобы пойти куда-нибудь, читаем Пруста.

– А чем же вы занимаетесь, когда не читаете Пруста? – не то в шутку, не то всерьез спросил Ник.

Она казалась смущенной:

– Ну, обсуждаем прочитанное…

– Замечательно, – сказал Ник. – Хотелось бы пробыть у вас подольше, но, к сожалению, меня ждут люди.

Вдруг Габриэла почувствовала себя обманутой.

– А как же насчет краски?

Он уже встал и собирался уходить, но задержался и поинтересовался с нескрываемой иронией:

– Какой краски?

– Что мне лучше покупать у Фиорелло? Какие краски?

Ник огляделся вокруг и высказал свое мнение:

– Лучше всего глянцевые. Чтобы все блестело. – И больше ничего не добавил.

Сказал даже с некоторой скукой, словно потерял всякий интерес к Габриэле.

– Какой марки? – не отставала она, стоя перед ним и наблюдая за каждым его движением. – Знаете, я еще сама не решила, какой бы мне хотелось видеть нашу кухню. Сегодня утром мне пришло в голову, что неплохо бы здесь все подновить, подкрасить. – Она беспомощно пожала плечами.

– Знаешь что, – предложил Николас Тресса, – давай съездим вместе к Фиорелло. Ты не против?

Вопрос имел гораздо более глубокий смысл, чем просто покупка краски в ближайшем хозяйственном магазине. Смутившись, она откинула назад волосы, прежде чем ответить.

– Мне бы не хотелось отнимать твое, – она чуть не сказала «драгоценное», но успела прикусить язычок, – время…

Опять наступила тишина, нарушаемая лишь ровным гудением холодильника.

– Для тебя время у меня найдется, – тихо ответил Ник.

– Спасибо.

– Когда ты собираешься поехать за краской?

Габриэла пожала плечами:

– Дело в том, что я планировала в этот уик-энд отправиться в Коннектикут, чтобы повидаться с Диной, а ремонтом рассчитывала заняться в понедельник. – Она заговорила торопливо: – Но тут позвонила Клер и сказала, что Дины в эти дни не будет в колледже, что она собирается на какой-то семинар. – Габриэла нервно потерла руки. – Звонила Клер по другому поводу. Она попросила меня съездить на побережье в Ист-Хэмптон и взять из дома Пита кое-какие бумаги. Значит, я могу начать ремонт сегодня, а может, это лучше сделать в субботу. Если будут проблемы с ключами…

Габриэла была взволнована и плохо понимала, что говорит.

– Ты бы не хотела пообедать сегодня со мной? – предложил Ник.

– Да, – ответила она без колебаний.

Они стояли неподвижно, глаза их встретились, легкая улыбка тронула уголки его губ. Габриэла ощущала нежность, исходящую из его глаз.

– Как же насчет краски? – тихо спросила она.

Он взял ее за руку:

– Давай сейчас и съездим…

4

В кухне царил беспорядок, обычно сопутствующий ремонту, чисто было только в углу возле электрического кофейника. Везде были расставлены пластмассовые и жестяные банки с краской, часть из которых была еще запечатана, лежали валики и кисти.

Габриэла внимательно следила за соблюдением установившейся между ними дистанции, особенно когда Ник принимался расспрашивать о ее личной жизни. Она была так взвинчена и раздражена, что с трудом удерживала в руке скребок, которым счищала со стен старую краску.

– Давай я займусь этим, – предложил Ник. Стоя на верхних ступеньках лестницы, он готовил к покраске потолочные балки.

– Нет, все в порядке, – откликнулась Габриэла, – просто меня тянет вздремнуть хотя бы полчаса…

– Это из-за смены времени?

– По-видимому, – согласилась она. – Гораздо приятнее красить, чем готовиться к этому. – Она почесала скребком кончик носа. – Как обычно, самая интересная работа начинается в конце, не так ли?

Он особенным взглядом посмотрел на нее, потом опять уставился на потолок.

– Иногда да, иногда нет. – Ник помолчал, потом спросил: – Ты судишь по опыту своей семейной жизни?

«Американцы всегда идут напролом, – подумала Габриэла, – они не любят ходить вокруг да около, если их что-то интересует, даже если это сугубо личные вопросы».

– В моей семейной жизни было много всякого. – Габриэла сделала паузу и счистила со стены кусок старой краски. – Когда же разочарования стали перевешивать, я решила, что пора с этим кончать. – Она как будто оправдывалась. – Это, в общем-то, не оригинально, зато правда.

Они оба смолкли, и Габриэле пришло в голову, что наступил ее черед задавать вопросы. Так они и беседовали, с долгими перерывами, паузами, позволяя друг другу спокойно размышлять над ответом.

– Послушай, Ник, – зевнув, сказала Габриэла, – я на самом деле буквально валюсь с ног. Мне необходимо немного вздремнуть. – Она подошла к составленным в угол стульям, перевернула один из них, стряхнула с него пыль и села, в изнеможении прикрыв глаза. – Лучше немного вздремну, а потом займусь ленчем, – призналась она с усталой улыбкой.

– Да, с тобой не соскучишься, – поддразнил ее Ник. – Просто душа общества! Такие рабочие нам не годятся. Ты слишком любишь перекуры!