Эдвина Марк - Юная грешница

— Это не имеет смысла, — сказала я.

— Слушай, я отпущу тебя. Сам поеду в Лос-Анджелес. Я понял одну штуку.

— Какую?

— В плохую или хорошую сторону, но ты можешь изменить ситуацию. Ты не должна оставаться в дерьме. Я поеду в Лос-Анджелес, сменю имя и начну все сначала. Ты принесла мне удачу. Я воспользуюсь ею.

Джо улыбнулся мне. Я откинулась на спинку сидения и вдохнула прохладный ночной воздух. Говорить было больше нечего. Мы неслись вперед, летели навстречу чему?

Конец, умирание, побег домой, поджав хвост…

Лгать, лгать и лгать, чтобы дать Джо шанс…

И все же я ничего не могла поделать. Хотя бы у него будут деньги. Может, они позволят ему начать новую жизнь. Я надеялась на это.

А потом, хотите верьте, хотите нет, я заснула.

Глава 10

— Мы почти на месте, — сказал Джо. Я сразу проснулась и посмотрела на часы. Десять минут третьего. Я хорошо поспала и чувствовала себя неплохо. Однако колени и ступни чертовски горели при движениях. Я была вся в синяках. Я взглянула на руки Джо, лежавшие на руле — один из грязных бинтов развязался и болтался на ветру.

— Я уснула, — сказала я. — Ты заметил — Ты даже похрапывала. У нас есть всего десять минут, если ты хочешь поговорить.

— Я хочу знать одну вещь, — произнесла я, высунув руку из окна и ощущая, как свежий ветер бьется в мою ладонь.

— Все, что хочешь, дорогая.

— В этом… — я заколебалась потому что не хотела выразиться грубо. Ты…

Я замолчала и глубоко вздохнула, не в состоянии подобрать нужные слова.

— Говори же, — подбодрил меня Джо. Я взглянула на него и увидела спокойное, почти веселое лицо. Он выглядел счастливым.

— Ладно, — сказала я. — Если ты освободишься… а тебе это удастся… ты приедешь за мной? Я имею в виду, мы будем вместе, как хотели?

Я должна была спросить об этом. Даже тогда, когда я осознавала, что Джо уезжает с деньгами. Я больше никогда не увижу его. И я не хотела этого.

Наступила длинная пауза. Освещенные фарами окрестности были уже знакомыми. Мы подъезжали к Ширфул Вистас.

— Милая моя, — произнес Джо. Его голос звучал мягко и нежно в темноте. Ты этого хочешь? Ты точно знаешь, чего ты хочешь?

Я открыла рот, чтобы ответить, и закрыла снова. Чего я хотела? Я задумалась, и это оказалось все равно что чистить лук: слой за слоем смущения. Мой рот открывался и закрывался, как у рыбы.

— Не знаю, — ответила я наконец. — Думаю, да.

— А как насчет того, чего ты не хочешь, дорогая?

Машина астматически кашлянула, затем усталые цилиндры заработали снова. Мы ехали со скоростью тридцать пять миль в час. Старая телега уже начала жаловаться и могла позволить нам лишь тридцать пять миль.

Я не ответила Джо на вопрос, который, думаю, сам и являлся ответом. Я попыталась вспомнить последний уикэнд, себя на Элм-стрит, ожидание машины Джо; затем мне вспомнился тот вечер, когда возник мой план, без предупреждения вырвался из того, что происходило у меня в голове. Но это напоминало, будто я пытаюсь восстановить в памяти события годичной давности. Казалось, все происходило даже много лет назад, а не пять дней.

Ничего с тех пор не изменилось. Я попрежнему ненавидела Эллиота, все еще любила Джо (хотя уже по-другому) и была теперь более несчастной, меньше уверенной в себе, потеряла часть своей личности…

Но главным отличием являлось то, что я теперь боялась. Мне стало немного больше известно о жизни. Я посмотрела в темноте на Джо, попыталась вспомнить его лицо, когда он набросился на Теда, попыталась вспомнить его слова, но смогла увидеть лишь прекрасный жест и летящий в сторону пистолет. И еще как Джо отпустил Теда, позволил своей жизни продолжаться, возможно, позволил себе остаться на свободе и в некотором смысле позволил жить дальше мне: и все это благодаря одному благородному, одновременно глупому и мудрому жесту.

Я кое-что поняла. Кое-что о добре, зле и терпении. Кое-что о себе и о своем месте в нашем мире.

Но это было слишком много; этого Джо не понимал. Слишком много всего и сразу, и я знала, мне понадобится несколько лет, чтобы во всем разобраться, классифицировать информацию, отделить эмоции от истинных впечатлений и получить пользу. А сейчас все навалилось мне на плечи, словно слишком обильный обед на желудок.

Мне нужно было руководствоваться чувствами, а не разумом. Они являлись единственной шкалой, которую я потеряла, которой пользовалась в течение пяти дней, но та разлетелась на кусочки, и никто не дал мне новую… пока.

— Я ничего не знаю, — медленно произнесла я. — Думаю… мне лучше вернуться домой.

— Если хочешь, — тихо отозвался Джо, — я приеду за тобой… если выберусь.

Я промолчала. Он продолжил, но уже немного быстрее:

— Это не твоя вина, Джоан. Я хочу, чтобы ты запомнила. Ты ничего не сделала… ты была для меня ключом от замка, и никто, запомни, никто не заставил меня повернуть его. Так или иначе, но это все равно случилось бы со мной. Ты подвернулась случайно детка.

Я по-прежнему молчала, но понимала, что Джо говорил правду.

Доктор Сара этого не понимает (она настаивает на множестве вещей, кроме самой важной). Мне пришлось вынести всю тяжесть своей вины, поскольку Джо был тем, кем он был. Немного сумасшедший — ровно настолько, чтобы считаться безумным — достаточно, чтобы навсегда сбить его с пути. Я сыграла на ненормальности Джо и теперь с горечью понимала, что до моего появления, долги или нет, счастье или несчастье, он старался изо всех сил. Мария была для него серьезной обузой. Джо упорно работал. Конечно, он носил на себе тяжелый груз страхов и ненависти, но теперь я поняла, что ношу точно такой же, и Тед, и, думаю, Эллиот, и мама. Каждый, кого я знала, понемногу умирал внутри каждый день.

Умные, сильные, не жалующиеся, как я.

Если бы я не оказалась на глазах у Жозефа Вито, если бы не втянула его в ситуацию, являвшуюся для него совершенно непреодолимой, он по-прежнему работал бы в Ширфул Вистас, жил со своей женой, несчастный, мучающийся, но все же настоящий человек.

Не позволяйте никому дурачить вас! Совсем не весело видеть вещи такими, какие они есть. Ведь я теперь поняла: даже если Джо уедет, его жизнь, вся его внутренняя целостность уничтожены. Они и так были слабыми. Оказалось достаточно одного толчка. Этот толчок сделала я, и вся вина возлагалась на меня. Навеки.

Я сидела в машине, съежившись, чувствуя себя с каждой милей все более грязной, погружаясь в свою беду, в свой страшный, пожирающий эгоизм.

Надеюсь, никогда больше я не буду испытывать этого. Но при возвращении домой меня мучила злоба.

Джо свернул на боковую дорогу, и я узнала начало Элм-стрит.

Он совсем снизил скорость, и мы теперь еле ползли. До моего дома оставались три мили.

Было четыре часа утра. Темнота постепенно рассеивалась.

— Неважно, что происходит, — сказал Джо. — Я любил тебя. Люблю и сейчас. В этой стране они не позволяют мужчине моего возраста любить девушек твоих лет. Даже хоть это и не принято, стандарт сам по себе искусственный. В другой стране, в другое время мы могли бы быть счастливы… Я мог бы быть счастлив. Мир полон таких мужчин, как я, прячущих свои желания под шляпой респектабельности, больших, хвастливых, приветливых ребят, ласкающих девочек на своих коленях. А когда они краснеют и начинают потеть, все думают, будто это усталость от игры, а на девочек никто не обращает внимания, — его голос перешел на шепот. — Даже моложе, Джоан. Запомни это. Я видел испытывающих желание даже к более молоденьким, чем ты. Сам я никогда ничего подобного не делал, не имел смелости.

— В Мексике все будет по-другому, — отозвалась я.

— Возможно. Не действие, не желание действия искривляет все и извращает. Это постоянное чувство вины и страха. Они проникают в кости, в кровь. Ты всегда носишь их с собой. На Кубе, в Мексике, во Франции. Какая разница?

Машина едва ползла.

— Я не хочу оставлять тебя, — выкрикнул Джо в темноту. — Не хочу опять оставаться в одиночестве!

Я промолчала. Если бы я была женщиной, личностью, я ответила бы. Но в машине сидела лишь перепуганная девочка, потрясенная тем, что натворила, в ужасе перед сложившимися обстоятельствами. И молчала.

Значит, я унесу стыд с собой в могилу тоже.

Джо немного увеличил скорость и издал лишь один звук: свой короткий, злой, лающий смешок. Мотор взревел. Так можно было разбудить и чертей. Я схватила Джо за руку.

— Ты с ума сошел? Ты хочешь, чтобы тебя поймали?

Он странно посмотрел на меня краем) глаза (опять в темноте я это только предположила) и притормозил. Мы ехали в тишине. Джо резко повернул руль и направил машину прямо. Впереди был мой дом… Не больше чем в пятистах футах от нас.

— Я выйду здесь, — сказала я. Джо нажал на тормоз. Мы сидели молча. Говорить было больше не о чем.

— До свидания, — прошептал он.