Юрий Каменецкий - Мелочи жизни
— На мороженое.
— Не много?
— Нормально. Инфляция.
— А где мороженое?
— Кончилось. Не хватило.
— Это ты, конечно, споткнулся? Маша дотронулась до разбитой губы.
— Естественно.
— Одиннадцать раз?
— Почему одиннадцать? — удивился Саша.
— Потому что. Анекдот такой был, — пояснила Маша. — Хорошо. С тобой все в порядке?
Саша кивнул.
— Тебе сейчас никто не грозит? Ты не боишься выходить на улицу?
Саша опять кивнул.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
-Да.
— А я нет. — Маша поцеловала сына, прижала его к себе, заплакала.
Постояв какое-то время в нерешительности, Саша высвободился из объятий матери, подойдя к «стенке», положил деньги обратно в вазочку и поспешил скрыться в ванной.
А Маша все плакала и плакала. Она не слышала, как хлопнула входная дверь, как в комнату вошел Сергей. Не видела его удивленного взгляда.
— Что с тобой? — неуверенно произнес он. Маша не ответила. Перебила своим вопросом:
— Как с работой? Сергей развел руками.
— Ну ладно, ничего. Это нормально. Сразу ничего не бывает!
Она должна была держаться. Сейчас нельзя раскисать. Слишком у всех все плохо.
— У кого-то бывает...
— Не переживай!
— Они даже не посмотрели мои статьи, — печально продолжал Сергей.
— Переоденься, будем ужинать.
— Они не пожелали взглянуть на диплом и трудовую книжку. А ведь там одни благодарности..
— Успокойся. Это только случайность. Ты же знаешь, чего ты на самом деле стоишь!
— Их даже устроил мой английский.
— В чем же тогда дело?!
— Они хотят специалиста до тридцати лет.
— Боюсь, что ты немного перерос. — Маша попробовала улыбнуться мужу.
— Ну вот! И ты туда же!
— Нет-нет! Не обращай внимания. Все будет хорошо! Маша подошла к мужу. Обняла его, как еще недавно обнимала сына. Поцеловала.
Она не имеет права раскисать.
Глава девятая. ПРОЦЕСС ПОШЕЛ?!
Сергей набрал очередной номер и замер в ожидании у телефона.
— Але! Але, здравствуйте! Я по объявлению!.. Да, на работу хочу устроиться... Уже не надо?.. Ну, извините... — Он положил трубку.
Семнадцатый отказ за один день.
Он поднялся со старой, скрипнувшей под ним кухонной табуретки и направился было в комнату, когда вспомнил, что там Юля с подружкой примеряют какое-то платье. Вздохнув, Сергей неторопливо набрал в чайник воды и поставил его на огонь. Кто-то же должен быть в этой стране безработным. Почему не он?
Посреди комнаты в платье, к которому булавками были приколоты рукава, стояла Настя Костикова, лучшая Юлина подруга.
Красавицей Костикову назвать было нельзя, но обаяния она не была лишена.
— Скоро? — глядя на Юлю, прямо на ней подшивающую что-то в талии, спросила Настя.
— Отстань. — Юля уколола палец и теперь на мгновенье прервалась, засунув его в рот.
— Может, чаю попьем? — вздохнула Настя. Юля хлопнула подружку рукой по животу.
— Куда тебе еще чай?! И так от примерки до примерки расширять приходится.
— Ну полнею... Так ведь любимого человека должно быть много, — безмятежно зевнула Настя. — Тем более что все равно хороша до чрезвычайности!..
— Хороша, хороша! Так не тянет?
— Да вроде нет.
— Если б у тебя это от еды было!
— А это мое личное дело! — обиделась было Костикова, но тут же в шутку добавила: — И не надо в мою чистую девичью душу грязными портняцкими руками!
— Умна-то умна!
— Какая есть!
Юля заколола край платья очередной булавкой. Одернула ткань.
— Так! Отличненько!..
— Ну как там у вас с Димочкой, — полюбопытствовала Настя. — Процесс пошел?
— У-у... — Юля отрицательно покачала головой.
— Что, и подвижек нет? — удивилась Настя.
— Аб-со-лют-но, — сосредоточенно и по слогам произнесла Юля.
— Неужели перестал звонить?
— А почему обязательно «перестал»? — лукаво поинтересовалась Юля. — Может быть, «перестала»?
— Кам он, бэби! — продемонстрировала Настя знание английского. — Таких, как Димочка, не бросают.
— На твоем Димочке свет клином не сошелся. Вокруг столько интересных мужчин...
— Вот сейчас жмет, — вдруг завопила Настя. — Слышишь, чего говорю?!
— Где? — озабоченно переспросила Юля.
— Под мышкой.
Юля чуть ослабила ткань.
— А так?
— Бэттэ. Мач бэттэ.
Юля саркастически поморщилась.
— Ну и акцентик у тебя, Костикова!
— Ладно, ладно! — не обиделась Настя. — Лучше расскажи мне, кто он?
— Ты о ком?
— Ну ясная песня, не о Димочке! Давай излагай, кто наш новый принц?!
— Тебя профессия интересует?
— И рост тоже, — мечтательно проговорила Настя.
— Сто восемьдесят. Художник.
— Для начала — неплохо, — удовлетворенно кивнула Настя. — Живопись? Графика? Скульптура?
— Ни то, ни другое, ни третье.
Юля сделала шаг назад, еще один, пристально посмотрела на плоды своего труда и, снова взяв иголку, присела рядом с Настей.
— Авангардист, что ли? Не... Мы, Костиковы, этого не любим. Нам чего поясней...
— Не нервничай! Он не очень авангардист, — усмехнувшись успокоила Юля.
— Ну хорошо, ладно... — продолжила допрос Костикова. — Он хоть блондин?
— Шатен.
— Да-а-а?.. — Настя прикрыла глаза, словно пытаясь представить себе Юлиного кавалера. — Интригующе, интригующе... Автомобиль?
— «Мерседес», — лукаво улыбаясь, проговорила Юля.
— «Бенц»?
— «Бенц», «бенц»!
— Кам он, бэби! — присвистнула Настя.
— Ваше дело спросить, наше дело — ответить.
— Хм... — задумалась Костикова. — Возраст?
— За сорок.
— За сорок или под пятьдесят?
— Ну... — Юля смутилась. — Второе.
— Ой! — воскликнула Настя.
— Что?
— Плечо!
Юля поправила булавку.
— ?се?
— Иес! — выдохнула Настя. — А не староват? Мы все-таки девушки молодые...
Юля не ответила.
— А может, ему и не под пятьдесят? А за? — не унималась недоверчивая Костикова.
— Да ну тебя!.. — попробовала закруглить разговор Юля. — Отстань!
— Кам он, бэби! Нет проблем! Увлечения?! Теннис, сауна... В пятьдесят выглядим на тридцать, угадала? — восторженно закричала Настя.
— Угадала, угадала. Руки подними, — скомандовала Юля. — Выше! Еще выше!
— В том смысле, что хендз ап?..
— В том смысле, что хенде хох! Настя нехотя свела руки над головой.
— Ну как? — спросила Юля.
— Уандефул! А фотка есть?
— Чего?
— Ну, фотография! Фотопортрет! Фотографическое изображение на бумаге?! — не унималась Настя.
