Анна Богданова - Внебрачный контракт
Только загадочное подмигивание Варфика колыхалось в памяти и приводило меня в панический трепет. Лишь его взгляд сейчас волновал меня – настолько, что было неловко стянуть при нем сарафан и остаться в фиолетовом, как траурные одежды вдовицы, которая встретилась нам по пути, купальнике. Первый раз в жизни я испытывала жуткий комплекс неполноценности. Как я покажусь перед ним?! Это мое ужасное костлявое угловатое тело танцовщицы, словно спрыгнувшее с одноименного полотна Пабло Пикассо, написанного им во времена увлечения примитивизмом! Я страдала, стоя в нерешительности у сотворенного самой Природой бескрайнего бассейна, в котором я собралась отшлифовывать свой баттерфляй, чтобы вызвать зависть у своего желчного тренера. Но отчего мне было так важно мнение Варфоломея о моем теле? Эта мысль мне в голову не приходила. Мне было просто стыдно, и все.
Я зашла прямо в сарафане по колено в соленую воду, сняла его и, швырнув на берег, не теряя ни секунды, спряталась в первой же набежавшей волне. Проплыла метров пять, обернулась – мой сарафан, подгоняемый сильным ветром, улетал в сторону низенького дома, из которого недавно вышла закутанная безутешная вдова. А Варфик, Нур и Марат бегали по дикому пляжу, как ошпаренные, пытаясь схватить мое платьице.
– Ловите! Ловите быстрее! В чем она обратно пойдет?! Ужас! Кошмар! – Мира, крайне недовольная, вся взвинченная какая-то, высоко подпрыгивала на месте, думая, что таким образом она помогает ловить мой сарафан.
Я подплыла к берегу, встала, нащупав ногами дно, и заржала, как лошадь. В тот момент я как-то не сознавала, что они ловят мою единственную одежку, в которой я смогу добраться до плоского домика с виноградными шпалерами. Так смешно они метались втроем по пляжу, поднимая столбом песок – слоны, да и только! Так забавно злилась и подпрыгивала Мира, словно резиновый мяч при ударах об асфальт! А сарафан все удалялся и удалялся от моря, летя вверх, к аулу. Варфик почти превратился в черную точку. И тут я представила, что он сможет разглядывать мое костлявое, некрасивое тело в течение получаса – то есть всю обратную дорогу до дома. Гогот мой резко сменился икотой. Я прикладывала ладонь ко лбу козырьком, чтобы разглядеть Варфоломея, несмотря на то, что солнце заходило над морем, за моей сотрясающейся от непроизвольных отрывистых звуков спиной.
Наконец он появился в поле зрения. Он приближался, прижимая к груди мой сарафан.
– Слава богу! Молодец, Варфик! А то как бы она обратно пошла – ума не приложу!
– Как ты его поймал? – ревностно спросил Нур.
– Он зацепился за финиковое дерево! Я его – хвать! А ты, балда, даже пробежаться не смог! – И Варфик захохотал таким же смехом, каким я сама ржала минут пять назад. И снова между ними завязалась шутливая драка, которую Нур воспринял в высшей степени серьезно.
– Спасибо огромное! – крикнула я из воды.
– Зачем ты его вообще бросила? – бурно жестикулируя, воскликнула Мира.
– Застеснялась – вот и зашла в сарафане в воду, – буркнула я себе под нос и поплыла, рассекая волны круговыми движениями рук, отталкиваясь по-лягушачьи ногами. Вперед, вперед – туда, куда наполовину окунулся огненный солнечный шар, к той зыбкой, кажущейся границе соприкосновения земли и моря, которая ускользала от меня все дальше и дальше. Я плыла, не оглядываясь (меня всецело поглотила отшлифовка баттерфляя), думая лишь о том, что движения мои размашисты и не синхронны, что Павел Захарович сейчас обрушился бы на меня с упреками и ругательствами. Вертелась в голове и еще одна навязчивая мысль: о Варфоломее, об улетевшем сарафане, который тот поймал и нес, прижимая к сердцу.
Когда я оглянулась, то поняла, что нахожусь в центре меж двух горизонтов. Я немедленно развернулась и поплыла к берегу.
По пути к дому, поднимаясь в гору, Мира пилила меня:
– Не думала я, Дуня, что ты так себя поведешь! Если б ты знала, как мы все за тебя перепугались! Зачем так далеко заплывать? Ты не представляешь, насколько это опасно! Ты бы могла попасть в воронку и захлебнуться! Что бы тогда мы сказали твоей матери? А если бы рядом оказался тюлень? Ты хоть знаешь, что их тут полно?! Знаешь, сколько людей пропало без вести! – Мира замолчала и даже после моего извинения не разговаривала больше со мной.
– Дуняш, ты бы вдоль берега, что ли, плавала! – Эта попытка Марата примирить нас с Мирой ни к чему не привела из-за моей тогдашней дури. И надо мне было ляпнуть, что вдоль берега плавать совершенно неинтересно – все равно как для канатоходца тренироваться не под куполом цирка, а по начерченной на полу линии.
После этого Мира совсем уж озлобилась на меня – разочаровалась и пожалела, наверное, о дорогостоящих мельхиоровых позолоченных столовых приборах, которые семья Нура присылала мне в бесчисленном количестве; наверняка припомнила она и тот самый кубок для вина, изготовленный непонятно из какого металла, напоминавший мне всегда чашу Святого Грааля. И вовсе не потраченные на подарки деньги она пожалела – Мира усомнилась, достойна ли я вообще называться Нуровой женой. Теперь Эльмира расскажет о моем безобразном поведении Раисе и Соммеру, и они сами будут не рады, что столь упорно (я бы даже сказала, навязчиво) звали меня в гости.
Настроение у меня было окончательно испорчено. Я шла босиком позади всех – мелкий теплый песок ласкал мои ступни. Я проклинала себя за идиотскую выходку с сарафаном и за рекордный заплыв до горизонта и обратно. И тут неожиданно ко мне подошел Варфик.
– А ты красивая! – шепнул он беззастенчиво, посмотрев мне в лицо, – ему, судя по всему, пришлось по душе, что наши с Мирой и Нуром отношения дали трещину. Кажется, он не переносил ни жену брата, ни своего шурина. – Да ты не расстраивайся, они завтра уедут, и мы с тобой опять на море пойдем! – Он улыбнулся, и его серьезное, мрачное лицо моментально преобразилось. Не только лицо его, а все вокруг стало радужным, засияло, будто я розовые очки надела и мне теперь плевать на мнение Миры и ее родителей. Я не могла не улыбнуться в ответ. – У тебя сарафан так вкусно пахнет!
– А ты что, его нюхал? – поразилась я.
– Чем-то пряным.
– Так это гвоздичный одеколон от комаров! Мне бабушка его в дорогу дала – сказала, что у моря, должно быть, всегда много комаров, потому что сырость большая вокруг него в воздухе, а комары любят сырость.
– Да нет у нас никаких комаров!
– Ну, значит, ошиблась старушка, перепутала что-то.
– В карты играешь? – в лоб спросил он.
– В «дурака» умею.
– Сыграем в подкидного на... – и он задумался. – Ну, с девушкой на деньги играть как-то нехорошо... давай на поцелуй!
– Че-его? – возмутилась я. Неслыханно! Даже Петухов себе такого не позволял!
