Анджела Моррисон - Спой мне колыбельную
— Ты не так ешь. — Дерек смотрит на то, как я глотаю, с другого конца стола. Он хватает кусочек моей пиццы и подносит его к моему рту. — Вот так. — Он заносит кусочек мне в рот. Как всегда покорная, я откусываю и прожевываю пиццу, при этом ни разу не покраснев. Он пялится на меня, выглядит так будто он голоден.
— Хочешь кусочек? Здесь все равно очень много для меня одной.
У каждого есть свой кусочек пиццы, но не огромный, как будет у нас дома, когда мы вернемся, но этого тоже достаточно.
Он трясет головой.
— Сыр.
— Вы поете завтра, верно?
— Надеюсь, ты придешь. — Он смотрит на меня так же, как смотрел тогда, когда я была на сцене.
— Ни за что не пропустим это. — Я смотрю на него, надеясь, что это верный посыл.
Я теряюсь где-то в глубине его бархатно-карих глаз, когда в моей сумочке звонит телефон. Я таскаю его с собой сегодня. Мама говорила, что позвонит, чтобы узнать, как прошло выступление. Она предупреждала меня, что звонки в роуминге из Европы стоят очень дорого из-за огромного расстояния, поэтому мы обменивались письмами по электронной почте, но сегодня разговор будет того стоить.
Я нахожу телефон до того, как он прекращает звонить.
— Мам?
— Бет? — Она говорит что-то, но я не могу расслышать.
Я выкрикиваю:
— Погоди минутку. — Я встаю и выбегаю на тротуар. — Так-то лучше.
— Как всё прошло, милая?
— Прекрасно. Я пела так, как никогда раньше. — Я оборачиваюсь и вижу, что Дерек смотрит на меня, сидя за столом и откинувшись на спинку своего стула. Он не отводит своих глаз от моих, и мои щеки начинают краснеть. — Мы познакомились с некоторыми милыми мальчиками из хора Эмебайл из Лондона.
— Отлично, дорогая. Рада, что ты хорошо проводишь время, — тихо говорит она.
— Ты в порядке? — Я беспокоюсь, что она дома совсем одна.
— Конечно. — Её голос прерывается.
— Мам, что происходит?
— Ничего такого, что не может подождать, пока ты не вернешься домой.
Я закрываю глаза. Нет, только не сегодня. Я с ней согласна. Повесить трубку. Стоп. Нет, не хочу знать.
— Это анализы?
Она не отвечает, но я слышу тихие всхлипы.
— Они положительные, так? — Что-то глубоко внутри меня сильно протестует против боли, которая разрывает сердце. — Я — носитель.
— Мы поедем на прием к консультанту по генетике, когда ты вернешься. — Она вздыхает, старается контролировать свой голос. — Я не хотела, чтобы ты так об этом узнала.
— Ясно. Есть что-то еще, что мне следует знать?
— Не позволяй этим новостям испортить путешествие. Забудь обо всем и проведи время с удовольствием. Мы разберемся с этим, когда ты вернешься. Врачи хотели сразу посадить тебя на таблетки, но я сказала им, что нам нет нужды беспокоиться. Я горжусь тобой, милая.
— Спасибо, мам.
— Я люблю тебя. Мне жаль. Очень-очень жаль. — Он снова начинает плакать.
— Я тоже тебя люблю.
Мой голос надламывается на этой фразе. Телефон отключается. Мои глаза щиплет. Я понимаю, что у меня есть две минуты, пока я не расклеюсь окончательно. К пицце я уж точно не вернусь. И к красавцу Дереку тоже.
Передо мной две желтые дорожные полоски перехода. Прогулка. Замечательно. Я ступаю на них. Автомобиль резко тормозит. Я отпрыгиваю. В Детройте я бы уже была мертва, но не в Швейцарии. Я смотрю на напряженное лицо старого швейцарца, махаю ему рукой, чтобы поблагодарить. Он улыбается и махает в ответ. Ком в горле нарастает.
Движение машин в обоих направлениях приостанавливается из-за меня. Я поторапливаюсь перейти дорогу, прохожу мимо водных велосипедов, мест, где продают мороженное в конусообразных стаканчиках и газировку, и спускаюсь к озеру. Справа от меня паромный терминал. Огромные деревья. Скамейки. Я нахожу одну, спрятанную за стволом раскидистого дерева и кустарником.
Я сажусь, иначе упаду. Озеро сегодня как зеркало. Ярко-голубое. Как и небо. Пара пушистых облаков и солнечный свет. Горы, кажущиеся издалека голубыми с белыми зазубренными вершинами, вырастают с другой стороны воды. Всё такое безмятежное. Не могу на это смотреть. Мне нужны облака. Сильный ливень. Разбивающиеся о берег волны. Красота этого места насмехается надо мной, будто кричит: «Э-эй! Уродка!» прямо мне в лицо.
Я практически избежала этого. Почти забыла о них всех. Каждого парня, который когда-либо называл меня чудовищем. Я позволила себе надеяться, что у меня есть шанс на нормальную жизнь. На отношения. На брак. Семью. Я могла бы отказаться от слепого парня в свои 40 лет, новое лицо изменило мои представления.
Только посмотрите на Дерека. Даже на Скотта.
Черт! Даже Колби на выпускном подкатывал ко мне!
Кто-то мог бы полюбить меня. Я больше не такая отталкивающая, какой была. Болезненное вмешательство Мэдоу дало мне шанс. Нечто прекрасное.
Это смертный приговор, который захлопывает дверь перед моими еще не рожденными детьми. Естественный отбор побеждает. Я — Чудовище. А кто может его полюбить? Риски слишком высоки.
Возможно, я смогу заставить их избавить меня от этого, от всего этого. Всего, что делает меня женщиной, всего, что заставляет меня жаждать любви, всего, что заставляет меня рыдать прямо сейчас из-за детей, которым не суждено существовать.
Пусто.Боже, забери все эти чувства,Позволь мне просто существовать.Ракушкой,Лежащей одной на берегу,Пока жизнь течет вокруг.Мягкие крошечные пальчикиС детским запахом.Мечта задерживается.Пожалуйста, забери меня из нового ада.
Слезы струятся по моему лицу. Я сердито вытираю их. У него нет права заставлять меня плакать. Мой отец — тень из прошлого. Я даже не знала его.
Горячая жидкость течет из носа. Черт. Я зарываюсь с головой в сумочке. Кто-то садится рядом со мной на скамейку и протягивает мне салфетки.
Это Дерек.
— Спасибо, — шепчу я, вырывая из его рук мягкую белую салфетку и вытирая нос. Я пытаюсь вернуть ему пачку.
— Оставь себе. У меня их полный чемодан.
Я хватаю упаковку и снова пытаюсь ее открыть.
— Плохие новости?
— Что-то вроде того. — Я вынимаю чистую салфетку и вытираю лицо.
— Мне жаль.
Кажется, он говорит искренне. Я хочу, чтобы это было искренне, отчаянно нуждаюсь в его искренности.
— Спасибо, что нашел меня.
Он кладет ладонь мне на плечо.
— Я следил за тобой. Я не могу перестать за тобой наблюдать, Бет. — Он гладит мне спину, будто больному ребенку. — Думаю, тот звонок не закончился ничем хорошим.
