Рина Зелиева - Купаясь в солнечных лучах. Часть 1.
- Боже мой, - воскликнула вошедшая Татьяна, бросив на меня испуганный взгляд, - что опять случилось, золотце?
Я молча протянула ей бумаги. Пробежав их глазами, подруга рухнула рядом со мной. Вид у нее был еще более пришибленный.
- Так, значит, он отдал тебе все, - глухо прошептала она, - Теперь ты...
- Владелица заводов, кораблей и пароходов, - также глухо отозвалась я.
Мы сидели молча, с трудом переваривая информацию.
- Теперь холдинг Азара фактически принадлежит тебе, - констатировала Таня очевидное. - Вот учудил. Блаженный... И что ты собираешься со всем этим добром делать?
- Не знаю, - задумчиво. - Хотя, нет. Знаю, - вскочив порывисто с места и удовлетворенно потирая вспотевшие ладони. - Хорошего же пинка им дал Риз, сам не осознавая, что реально делает. А, может, осознавая? Это им вместо "до свидания". Долго теперь не очухаются. На это рассчитывал Ризван или нет, уже не важно. Но он остался сам собой - оставил мне возможность бороться, защищаться.
Я обходила композицию из дивана, кресел и стола по кругу, нервно размышляя, сжимая и разжимая кулачки, сверкая глазами.
- То, что и собиралась, - милостиво пояснила в ответ на удивленный взгляд подруги. - А именно мстить. За себя. За Ризвана. За Никитку, лишившегося в очередной раз отца.
- Не связывайся с ними, - напряженно попросила Татьяна. - Хуже только будет.
- Ну, уж нет, - меня остановить теперь не смогла бы даже железобетонная стена. - Они за все поплатятся. Капец котятам, больше по углам гадить не будут. Порвать меня, гаденыш, обещал, - злобно шипела, вспоминая слова Арсена, - "Кто кого ещё порвёт!" - сказала Тузику надутая до 10 атмосфер грелка".
Глава 14.
Вернись, я все прощу.
Кружит земля, как в детстве карусель,
А над землей кружат ветра потерь,
Ветра потерь, обид, разлук и зла,
Им нет числа,
Им нет числа, сквозят из всех щелей,
В сердца людей, срывая дверь с петель,
Круша надежды и внушая страх,
Кружат ветра, кружат ветра.
Слова песни.
Шурик оказался молоденьким худощавым рыжеволосым парнишкой с веснушками по всему простодушному улыбающемуся лицу. Рост парня компенсировал возраст: он был на целую голову выше моей хилой персоны, что позволяло ему смотреть на меня сверху вниз, а я вынуждена была задирать голову, чтобы посмотреть ему в очи. Вздернутый нос картошкой, пышная прическа и полные губы вызывали ассоциации с персонажем экранизированных в советские времена русских сказок.
Безусловно симпатичный, Саша рождал серьезные сомнения в своей компетентности. Вчерашний студент. Наивный, еще не битый жизнью пацан. Возможно, такое впечатление создавалось из-за его больших зеленовато-голубых глаз, обрамленных длинными густыми светлыми ресницами. Такой открытый бесхитростный взгляд. Но это простодушие оказалось обманчивым. И энтузиазм, с которым он взялся за дело, меня просто покорил. Бесстрашный, однако. Такой мне и нужен.
- Ты уверена? - в которой раз переспросил Шурик, - они же тебя растерзать могут.
- Не дрейфь, Макар, я сам боюсь, - поддразнила я его и засобиралась на выход.
- Ты куда? - побежал следом за мной мой новый друг. Мы как-то сразу сблизились и прониклись друг к другу. - Нужно еще раз весь план проработать.
- Не-а. Надоело. Пойду чистить перышки перед предстоящим сражением. Поправлю экипировку.
- Может ты зря это, решила против них переть? - все причитала ненаглядная нянька моего сыночка.
Как они меня достали вдвоем нудеть. Устроили тут курятник.
- Они первые начали, - надула я губы. - В тихушку. Подло. Без объявления войны. Как немцы на Россию напали. Поэтому будем действовать аналогично: кто с мечом к нам придет - тот от меча и погибнет.
Не смогут эти трусишки смутить меня своим нытьем. Решила все - и баста.
- Возможно, стоит переделать? - осторожно поинтересовался мой стилист Федор из ближайшего к дому салона красоты.
- Ну, что вы все заладили: может не надо? Ты уверена? Я уверена, как никогда. Надо, Федя, надо.
На меня из зеркала смотрела незнакомка: буйная грива до пояса сочного черного цвета. Кончики неровно подстриженных волос были выкрашены в ярко красный цвет. Эдакий злой полосатый мух. То, что доктор прописал. Именно такой агрессивный вид мне и нужен. Густо обведенные черным глаза приобрели стальной оттенок. Алая помада на пухлых губах манила и пугала одновременно. Узкие черные джинсы и белая блузка, стянутая на талии джинсовым корсетом со множеством кнопок, высоко приподнимающем грудь, соблазнительно выглядывающую из выреза, полностью меняли мой образ. Сейчас это мне как-то ближе. Теперешний вид никак не вяжется с загнанной в угол несчастной женщиной. Чтоб я такая им снилась в кошмарных снах, как ужас, летящий на крыльях ночи.
- Надо было охрану нанять, - продолжал плакаться новоиспеченный юрист моего, теперь уже, холдинга.
- Нет. Они будут думать, что я их боюсь, - сказала, как отрезала.
Гнев, бешеная ярость клокотали внутри, разрывая меня на части. Только грандиозным усилием воли мне удавалось сохранять внешнее спокойствие. Психовать, злиться - означало показать свою слабость. Я сейчас должна выглядеть, как уверенная в себе женщина, имеющая в рукаве не один козырь. Пусть они меня боятся. Я пребывала в таком состоянии, до которого они меня, кстати, и довели, что сама себя боялась. Главное - не натворить теперь глупостей сгоряча.
Мы вошли в конференцзал. На меня воззрились десять пар глаз. Совет директоров. И эти взгляды показались мне очень недобрыми.
Во главе стола в кресле гендиректора восседал Азар, прожигая меня злобным взором и нервозно постукивая концом шариковой ручки по столешнице. Рядом с ним примостился Арсен. Как первый советник короля. Судя по его виду, он был готов вцепиться мне в горло.
- Полагаю, это теперь мое место, - ничуть не растерявшись от враждебной, просто дышащей агрессией обстановки, нагло заявила я, начав наступление: "Что, не нравится, когда у вас что-то отбирают? А не нужно было вообще со мной связываться. Женщины могут быть гораздо безжалостнее и жестче мужчин, когда речь идет об их семье, их родных и любимых людях".
