Чайка София - Сердце Снежной королевы
- Наконец-то! - мрачно протянул он в ответ на приветствие Степана, устраивающего за столом жену и нежно целующего ее в веснушчатую щеку. В последнее время эти телячьи нежности стали Андрею действовать на нервы. - А ты, смотрю, теперь стихами изъясняешься, Рыжий. Дожил.
- Не нужно мне так явно завидовать, Вольф. А где Соня? Неужели она не выдержала твоего ужасного характера и сбежала? Не слишком ли скоро?
Вольф уже собирался сказать другу что-то грубое, но сдержался, взглянув на прислушивающуюся к их диалогу Катю. Воспитание не позволило ему произнести то, что он собирался, в присутствии этой миниатюрной и очень правильной женщины. Для этого Вольф был еще слишком трезв. Так как приличные слова не приходили ему в голову, он решил просто промолчать, продолжая хлебать ром.
И правильно сделал, потому что к столику уже приблизились Вяземские, и Николай, отодвинув для Вари стул, тут же спросил:
- Ты зачем обидел Соню?
Черт! Этому громиле даже присутствие ревнивой жены не помешало задать дурацкий вопрос. А ведь именно Вольф пытался помочь Николаю наладить отношения с Варварой. Теперь же этот неблагодарный пытается обвинить его в чем-то?
- А может, это она меня обидела?
Вяземский занял свое место за столиком, но за счет своего роста получил возможность смотреть на Андрея сверху, осуждая тяжелым взглядом.
- Ну конечно! Соня просто не может никого обидеть. Она не так воспитана.
- Николай! - раздраженно воскликнула Варвара. - Тебе не кажется, что эта девушка - не твоя забота?
- Помолчи, Варя, - Вяземский нежно взял кулачок жены в свою большую ладонь, но не отступил. - У нас мужской разговор.
- Ты, таки с ней спал! - В отчаянии прошептала Варвара и попыталась встать.
Николай удержал ее на месте, властно обняв за плечи.
- Не было этого.
- Тогда почему ты так беспокоишься о ней?
- Любимая, прошу тебя, успокойся. - Вяземский попытался поцеловать жену в висок, но та отвернулась. - Я просто чувствую ответственность за нее. Поверь, она милая девочка.
- Я больше ничего не хочу слышать! Ты спал с ней!
Вольфу, наконец, надоело наблюдать за ссорой, разгоравшейся на его глазах, и он устало протянул:
- Он с ней не спал.
- А тебе то откуда знать? Ты свечу не держал.
- Он не спал с ней, потому что я был у нее первым.
Вольф оказался на полу раньше, чем успел подумать о том, что сболтнул лишнее. Кулак у Вяземского оказался тяжелым, а реакция, несмотря на немалый вес, молниеносной, в отличие от самого Андрея. Видимо, алкоголь уже настолько притупил его рефлексы, что он не успел вовремя прикрыться или увернуться.
Кто-то из женщин взвизгнул. Их столик моментально казался в центре внимания. Завсегдатаям бара успела приесться обычная вечерняя программа, и они с явным интересом принялись созерцать происходящее.
Не смотря на то, что сложилась неприятная и нехарактерная для их компании ситуация - друзья никогда прежде не выясняли отношения таким образом - Андрей неожиданно почувствовал облегчение. Он словно ожил, и, вскочив на ноги, схватил Николая за грудки.
От удара у него треснула губа. Андрей облизал ее, зло усмехнулся и прошипел:
- У тебя странная манера выражать благодарность, Вяземский.
- Благодарность?! - Николай ухватился за пиджак Андрея и вплотную приблизился к его лицу, выйдя из-за стола. - Гад! Ты соблазнил девчонку, а потом ее бросил! И после этого ты ожидаешь от меня благодарности?!
"Соблазнил и бросил! Да эта девчонка сама сплошной соблазн!"
Андрею хотелось выплеснуть из себя эти слова, а заодно и накопившуюся за эту неделю злость и жалость к себе. Но он и так уже сказал слишком много и поэтому решил заменить слова действием.
В ушах у него зашумело, а сердце учащенно билось в предвкушении хорошей драки. Именно этого ему сейчас и не хватало. Вольф азартно бросился на друга, пытаясь сделать подсечку, ведь драться с более массивным Вяземским ему было неудобно.
Андрею не предоставили возможность насладиться азартом в полной мере. Степан и подоспевший к началу разборок Илья принялись разнимать дерущихся. А Тина и Варвара пытались успокоить зрителей и охранника, примчавшегося на шум. Видимо, Алевтине все же удалось убедить громилу в униформе, что ничего особенного не происходит, потому что он, словно под гипнозом, последовал за ней к выходу, вместо того, чтобы отправить туда нарушителей порядка.
Наконец мужчинам удалось отодвинуть дерущихся на некоторое расстояние друг от друга, но раскрасневшийся от гнева Николай никак не хотел униматься.
- Не думал, что ты способен на такую подлость, Вольф. Она мне как сестра!
- Вяземский, ты уже достал меня своими проблемами и женщинами. Разбирайся с ними теперь сам. - Устало бросил Вольф.
Она ему как сестра, видите ли!
В воображении Вольфа тут же возникла Соня в голубом покрывале, гордо сообщающая о том, что она больше в нем не нуждается. Вольфу вдруг стало горько и больно. Его еще ни разу в жизни не бросала женщина. И еще ни одна женщина не нравилась ему настолько сильно.
Вольф отодвинулся от заслонившего его Ильи и принялся поправлять костюм. Он задумался о том, откуда Вольф знает о его разрыве с Соней, и почему решил, что виноват именно он? Неужели Соня говорила об этом с Вяземским? Он должен это узнать. Даже несмотря на то, что разговаривать с Николаем ему больше не хотелось.
- И вообще, почему ты вдруг решил, что это я ее бросил? А может, это ее идея?
- Ну конечно! Она тебя оставила, а потом рыдала, сожалея о собственной жестокости! - Николай оттолкнул от себя Степана и угрюмо заметил: - Все знают, что Вольфа женщины не оставляют.
Рыдала.
Она, наверное, сожалела о том, что между ними произошло.
А он - нет. Ни на миг. Несмотря на все те обидные слова, которые он сказал этой очаровательной девушке, и на те, которые не сказал, а должен был.
Несмотря на первый сексуальный опыт, Соня оказалась очень страстной, очень соблазнительной и, видимо, очень ранимой женщиной. А он, как тупой, грубый, эгоистичный мужик, даже не поинтересовался ее чувствами. Он элементарно испугался, поскольку ему слишком понравилось то, что случилось между ними. Погрязший в собственных переживаниях, Андрей не подумал о том, что Соня тоже могла быть напуганной, несмотря на напускное безразличие.
Мучительно размышляя, Вольф оттолкнул Зотова, вытащил из кармана платок, и вытер кровь, стекавшую ему на подбородок из разбитой губы. Он поморщился, вспомнив, как таким же белоснежным платком Соня вытирала бедра после их близости. А он в это время ругал ее, злясь на себя, потому что снова хотел ее больше всего на свете. Он и в эту минуту желал ее. Только ее.
Черт! Вяземский прав - он гад и подлец. А еще дурак, как правильно заметила Соня, потому что отпустил желанную женщину и даже не попытался ее остановить.
