Даниэла Стил - Мой нежный ангел
Додумать дальше она не успела. Меган включила радио на полную мощность, так что Лиз перестала слышать даже собственные мысли. Джек непременно устроил бы по этому поводу скандал и в конце концов заставил бы Мег выключить музыку, но Лиз ничего не сказала. Она знала, что это хороший признак, свидетельствующий о переменах в настроении детей, поэтому она только посмотрела на дочь и, слегка улыбнувшись, сделала радио еще громче.
Мег удивленно приподняла брови и вдруг… расхохоталась, и Лиз засмеялась тоже.
— Да, мама, ты права!!! — воскликнула Меган, и они все начали смеяться и подпевать солисту выступавшей группы. Шум получился оглушительный, но это оказалось именно то, что им всем было нужно, и Лиз почувствовала себя почти нормально.
— Я люблю вас всех! — крикнула она, напрягая горло, чтобы перекричать шум, и дети услышали ее.
— Мы тоже любим тебя, мама! — прокричали они в ответ.
Лиз сумела провести их искалеченную лодочку через опасные рифы в спокойную и мирную бухту, где светило солнце и деревья, склонившись к самой воде, любовались своими отражениями.
Когда они вернулись домой, у всех немного звенело в ушах от шума и гама, и все же они улыбались открыто и легко, как и четыре месяца назад, и Лиз, вошедшая в прихожую последней, улыбалась тоже.
— Ну, как все прошло? — спросила Кэрол, которая дожидалась их дома. Очевидно, она имела в виду не только лыжную прогулку, но и долгий путь от Тахо до Тибурона, и Лиз, одарив ее улыбкой, какой Кэрол не видела у нее уже несколько месяцев, ответила:
— Все было просто замечательно!
С этими словами она поднялась по лестнице к себе в спальню.
Глава 5
Занятия в школе закончились четырнадцатого июня, а две недели спустя Лиз и Кэрол уже собирали вещи девочкам, которые отправлялись в летний лагерь. Все трое были взволнованы и возбуждены сверх всякой меры, поскольку выяснилось, что в тот же самый лагерь поедут не только большинство их подруг, но и некоторые мальчики. Поэтому Меган, Рэчел и Энни только и говорили что о нарядах и о своих новых купальниках, которые Лиз приобрела им на весенней презентации одежды для грядущего пляжного сезона. Иными словами, девочки выглядели почти счастливыми, и Лиз было приятно на них смотреть. Она сама отвезла их в лагерь, благо тот находился близ Монтеррея, и даже взяла с собой Джеми, чтобы было не скучно возвращаться.
Пока они ехали, в фургоне царила атмосфера самого настоящего праздника. Девочки слушали новые компакт-диски с записями музыки, которая казалась Лиз невероятно быстрой, оглушительно громкой и лишенной каких-либо признаков мелодии. Однако она не возражала. В последние полтора-два месяца она особенно полюбила общество собственных детей, и хотя трое из них уезжали, Лиз знала, что скучать у нее не будет времени. Она уже обещала Джеми, что они начнут тренировки, как только девочки отправятся в лагерь. До олимпиады оставалось всего пять недель, а к тому времени Меган, Рэчел и Энни уже должны вернуться. На соревнования они всегда ходили всей семьей, чтобы поболеть за Джеми. Эту традицию Джек установил три года назад, и, хотя теперь его не было с ними, Лиз не собиралась ее нарушать — слишком важной она была и для Джеми, и для них всех. Правда, Джеми все еще беспокоился, что мать не сумеет подготовить его так, как это сделал бы отец, но Лиз придерживалась другого мнения и пыталась внушить Джеми уверенность в успехе.
Они высадили девочек у лагеря между Монтерреем и Кармелем. Лиз помогла им донести до домиков спальные мешки, теннисные ракетки, гитару (одну на всех), два чемодана и огромное количество спортивных сумок. Вещей было столько, что их хватило бы экипировать целую дивизию. Когда их сложили в кучу на траве, получилась гора чуть пониже Эвереста. Лиз ожидала, что девочки тут же примутся носить вещи в домики, чтобы появиться в новых нарядах, но они так спешили поскорее увидеться со своими старыми воспитателями и друзьями, что чуть было не забыли поцеловать на прощание Лиз и Джеми, когда те собрались уезжать.
— Может быть, когда-нибудь и ты поедешь в такой лагерь, — сказала Лиз сыну, когда они уже мчались в обратном направлении.
— Я не хочу, — спокойно ответил Джеми. — Мне больше нравится дома, с тобой. — Он поднял голову и улыбнулся матери, и она тоже улыбнулась в ответ.
Чтобы вернуться в Тибурон, им потребовалось не меньше трех часов. Когда они наконец добрались до дома, Питер уже вернулся после очередного дежурства. Он вышел на работу в ветеринарную клинику неделю назад. Ему очень там нравилось, хотя без привычки двенадцатичасовая смена давалась нелегко. Он, во всяком случае, постарался заверить Лиз, что именно о такой подработке он и мечтал. Ему и правда неплохо платили. Питер был уже достаточно взрослым, чтобы мечтать о финансовой независимости от матери. Кроме того, в лечебнице работали двое его ровесников: одна очень симпатичная девушка из Милл-Вэли и молодой студент-первокурсник из ветеринарного колледжа в Дэвисе, так что Питер нисколько там не скучал.
— Ну, как прошел твой день? — поинтересовалась Лиз, когда они с Джеми вошли в кухню.
— Было очень много работы, — отозвался Питер. — Как насчет ужина, мам?
Несмотря на занятость, Лиз сама готовила для детей ужины, совершенно освободив Кэрол от этой обязанности. Сначала ей казалось, что она должна это делать, чтобы чем-то занять унылые, тоскливые вечера, но после того, как на Пасху они побывали на озере Тахо, Лиз почувствовала, что она и дети снова стали чем-то единым, хотя даже самой себе она еще не решалась признаться, что они более или менее научились обходиться без Джека. Как бы там ни было, она пока не решалась снова поручить ужины Кэрол, боясь разрушить установившийся в их доме хрупкий мир и порядок.
Впрочем, этот мир был, похоже, много прочнее, чем она думала. Это замечали многие, в том числе и мать Лиз, которая по-прежнему регулярно ей звонила. Теперь ее пророчества не были и вполовину такими мрачными, как когда-то. Однажды Хелен и вовсе сказала, что самое страшное уже позади.
И по большому счету, Лиз не могла с ней не согласиться. Она неплохо справлялась с работой и сумела не только закончить все дела Джека, но и взять несколько новых. Ее дети были здоровы и довольны жизнью, к тому же лето началось как нельзя более удачно. И хотя Лиз по-прежнему тосковала по Джеку, ей удавалось держать свои чувства в узде не только днем, но и ночью. Правда, она спала не так много и не так крепко, как когда-то, но по крайней мере теперь Лиз засыпала часам к двум, а не под утро. Это позволяло ей кое-как восстанавливать потраченные за день силы и сохранять спокойствие или по крайней мере его видимость. Правда, иногда она срывалась. Тогда боль овладевала ею едва ли не сильнее, чем в первые недели после смерти Джека, и все же в последнее время хорошие дни выпадали значительно чаще, чем плохие.
