Бывшие. Ты так ничего и не понял (СИ) - Черничная Даша

В глазах нет ни капли тепла. Максимум — лишь интерес, не более.

Я восхищаюсь Мариной. Себе-то я могу признаться в этом. Я по-прежнему зол на нее за то, что решила все за меня, но это не мешает мне признать, насколько умело она справляется с обстоятельствами.

Происходит ли это потому, что она чувствует незримое присутствие семьи в своей жизни? Родных, брата, родителей.

А если бы я дал ей эту «базу», была бы она такой сейчас?

Если бы она созналась тогда, до развода?

Я бы не дал ей уйти.

Не могу представить, как бы мы жили, но я бы точно попытался наладить отношения с Мариной. Но… сейчас это не имеет никакого значения, потому что прошлое изменить нельзя.

Была бы Марина такой, как сейчас, останься она вдали от семьи?

Смотрю за тем, как моя бывшая жена решительно выкладывает на импровизированный стол продукты, и залипаю.

Вдали от меня Марина расцвела, это надо признать. Горит в ней какой-то огонь, что манит мужской пол. Она уверена в себе, красива — и знает это.

И я с каким-то ненормальным кайфом осознаю, что в этот раз мне предстоит потрудиться, чтобы добиться ее расположения.

При первой встрече все прошло гладко. Мы встретились, влюбились друг в друга, а дальше само закрутилось. Все пошло как по накатанной.

В свете небольшого фонаря фигура Марины кажется незнакомой и одновременно с тем близкой.

— Давай помогу, — поднимаюсь и подхожу к ней.

— Умеешь работать с горелкой?

— Умею.

Нихрена я не умею, но и мужское самолюбие не позволит, чтобы женщина ухаживала за мной. Пришло мое время.

Подсоединяю газовый баллон, зажигаю. Сложного ничего нет. Ставлю сверху консервную банку, помешивая, подогреваю содержимое.

Марина садится на край лежанки и подпирает рукой подбородок, вздыхает, поглядывая на ужин.

В свете фонаря я замечаю, как по лицу Марины пробегает тень усталости.

— Сколько мы прошли за сегодня? — спрашиваю ее.

Она зевает и моргает сонно.

— Километров шесть, не больше. — Судорожный вздох. — Завтра предстоит пройти намного больше.

— Когда ты последний раз ходила в горы? — бросаю на нее взгляд.

Марина нерешительно смотрит на меня, а потом хмурится, вспоминая:

— Еще перед окончанием школы. Мы ходили с отцом. Тут маршрут есть по горам, идти неделю.

— Это ж сколько километров? — округляю глаза.

— Девяносто три.

Присвистываю.

Интересно было бы попасть на этот маршрут и пройти по нему. Но боюсь, если подниму эту тему, батя Маринки с радостью согласится сходить вместе со мной, а потом прикопает меня под каким-нибудь кустиком.

— Да, поход непростой, но надо отдать им должное, зачастую «залетные» и не попадают сюда. Все здесь знают, на что идут.

— После этого ты не ходила в горы?

— Нет, школу закончила, переехала в большой город. На каникулы приезжала к родителям, но времени особо не было, поэтому в горы мы так больше и не выбрались.

Снимаю с огня банку и ставлю перед Мариной:

— Держи. Приятного аппетита.

Ставлю греться свою порцию, а Марина принимается есть.

После ужина кипячу воду, разливаю чай в железные кружки, выделенные нам Федором Ефимычем.

— Тут где-то были сухари, — достаю пакет, раскрываю.

Разговариваем с Мариной. В основном о горах. Она устала, это видно по ней. Сейчас едва ли восемь вечера, а ее уже рубит.

— Давай спать, Мариш.

Фыркает, зараза.

— Как ляжем? — спрашивает она.

Окидываю ее взглядом.

Совесть не позволит мне отобрать у нее спальник или заставить поделиться. Маринка ж миниатюрная совсем, мерзнет быстро, согревается долго.

— Ты ложишься в спальнике, а я рядом.

Марина хмурится:

— Холодно, Денис.

— Мне Ефимыч дал куртку и еще теплого по мелочи. Тебе не стоит переживать за меня. Лягу рядом с тобой, с одной стороны будет твой спальник, с другой куртка.

Лицо бывшей жены сразу же становится хмурым.

— Денис, послушай. Ты в горах человек новый и, наверное, не понимаешь… — облизывает губы, и я подвисаю, глядя на нее. — Тут ночью температура может до минуса упасть.

Я понимаю, что такое вполне вероятно, но не вижу в этом ничего критичного. Использовать спальник как плед можно, только вот маловероятно, что его хватит его на двоих.

И если для меня замерзнуть не страшно, то для женского здоровья это не очень хорошо.

— Мариш, это не обсуждается.

Открывает рот, чтобы начать сопротивление.

Подаюсь вперед и кладу руку ей на губы, не давая заговорить.

Кожи руки касаются горячие от обжигающего чая губы. По телу моментально прокатывается волна. Глаза Марины распахиваются, делаются темнее. Черные ресницы нервно вздрагивают, а у меня обрывается дыхание.

Руки становятся тяжелыми. Они так и норовят коснуться ее, занять свое место на талии, притянуть ближе к себе.

Распахивается дверь, с порывом ветра запуская во времянку поток холодного воздуха, а следом из темноты входит мужчина в камуфляже:

— Вот это удачно я забрел на огонек.

Глава 36

Марина

Ощущение такие, будто стены начинают давить на голову.

Денис рядом. Непозволительно близко. Более того — он касается меня. Нежно, практически невесомо. Глупое доверчивое сердце радуется этому вниманию. Я годами добивалась его, сердце привыкло: выдрессировано, обучено командам.

Он хочет меня поцеловать?

Я ни за что не дамся! Но тело мое каменное, чужое и будто совсем неподвижное.

Я теряюсь… я не была готова, я… я… я…

Не успеваю додумать, потому что дверь открывается и в наш домик проходит мужская фигура.

Денис моментально задвигает меня себе за спину, откуда я и выглядываю, но выходить не спешу. Инстинкт самосохранения работает исправно.

Гость делает шаг из тени и входит в круг света, который подсвечивает его лицо. Я прищуриваюсь.

Мужчина оценивающе окидывает нас взглядом.

Дом этот не принадлежит никому и в то же время принадлежит всем. Таковы законы этих мест.

— Неместные, — констатирует мужчина, и я сильнее ежусь, узнавая голос.

— Это имеет значение? — голос Дениса спокоен, но тверд.

— Возможно, — звучит насторожено. — Заблудились?

— Нет, — скупо и сухо.

И это правильно.

— Кто там у тебя? — мужчина сдвигается вбок. — Чего прячешь свою красавицу?

— Вот именно что мою, — Денис выделяет последнее слово и снова задвигает меня себе за спину.

Я никак не комментирую слова Дениса, то, что он говорит, все-таки дает защиту.

— Что-то больно мне знакома дама, — хмыкает гость.

Узнал.

Вскидываю подбородок, складываю руки на груди и становлюсь рядом с Денисом, который предостерегающе выгибает бровь.

— Здравствуй, Тигран.

— И тебе привет, Марина, — кивает и улыбается недобро. — Как отец?

— Хорошо, — бросаю взгляд на Дениса.

Тот снова закрывает меня собой:

— Бери что надо и уходи.

Тот усмехается, но подходит к углу, где стоят коробки, достает оттуда короб, на котором висит крупный амбарный замок, отпирает его и принимается доставать банки.

Только вместо консервов там внутри патроны. Много патронов.

Закончив, Тигран выпрямляется и делает шаг к нам. Денис тоже подается вперед.

Тигран поправляет на плече ружье, Денис отодвигает край куртки, из-под нее торчит красная рукоять.

— Ракетницей меня пугнуть решил? — усмехается Тигран.

— Ракетница тебе полрожи снесет, — хладнокровно произносит Денис. — Хочешь, продемонстрирую?

И сжимает рукоять.

Тигран умный мужик. Сволочь, конечно, но умный. Отступает, криво скалится и говорит:

— Передавай привет отцу, Марина.

Ни я, ни Денис не двигаемся. Когда за гостем закрывается дверь и слышится ржание лошади, мы отмираем.

— Убрался, — констатирует бывший муж, а я судорожно выдыхаю. — Кто это был?

— Местный охотник, — поясняю я.

— Тут же заповедная зона, — хмурится и поправляет куртку.