Одиночество любимых - Григорий Васильевич Солонец
Вот так же в вихре лет закружились две человеческие судьбы, ставшие одной, скрепленные любовью, верой и надеждой, самим временем. А со свадебного фото внимательно наблюдают за юбилярами все тот же курсант и симпатичная девушка, пригласившая его на белый танец.
В их спальне каждый вечер перед сном тихо звучит волшебное слово: «Люблю». Пожалуй, самое главное и сильное из всех 150 тысяч слов современного русского языка.
Из афганского цикла
Убитая любовь
Большего романтика, чем Ира Кузнецова, во всем медучилище, наверное, не было. Поэтому никто из ребят не удивился, узнав, что девушка настойчиво обивает пороги военкомата. С единственной просьбой: направить ее после выпуска в Афганистан.
— Вы не имеете права мне отказать, — сердилась Ира, слыша из уст военкома знакомое предложение «хорошенько еще раз подумать». — Я взрослый, самостоятельный человек и хочу полученные в училище знания применить там, где они наиболее нужны.
— Правильно мыслите, — неожиданно согласился с ней военком. — Поэтому, мой вам совет: поезжайте в одну из сельских больниц. Там не хватает медсестер, каждому новому человеку очень рады.
— Туда я всегда успею. А вот в Афган могу опоздать. Я вас, товарищ полковник, всегда по-доброму вспоминать буду, только оформите документы, пожалуйста.
— Да что же это за девки такие напористые нынче! — слегка завелся и военком. — По-доброму, говоришь, вспоминать будешь? А если, не дай Бог, без глаз или руки останешься: пуля ведь действительно дура, ей все равно кого ранить и убить. Тебе, Ира, самое время не в строю в сапогах, а в невестах ходить, любовь с парнями крутить. А там, глядишь, дело к свадьбе повернет, сына или дочку родишь…
— Это тоже успеется. Так как насчет Афганистана?
— А родители согласны? — после паузы уточнил военный комиссар. — Они, кстати, кто по профессии?
— Папа у меня военный, танкист, правда, уже на пенсии. А мама заведующая библиотекой. Но их мнение в данном случае не решающее.
— Значит, они против?
— А вы были бы «за» на их месте? Уже хорошо, что они не закатывают в доме истерику, а относятся к моей возможной командировке сдержанно.
— Когда у вас выпуск, в июле? Подойдите в начале августа: мы как раз будем комплектовать команду по заявке с области. Медсестры, думаю, понадобятся.
Услышав такое, Ира на радостях готова была расцеловать военкома. Она не шла, а просто летела к ближайшей автобусной остановке. Со стороны могло показаться, что девушка выиграла в лотерею миллион.
* * *
В отделе кадров штаба армии ей вначале предложили остаться в Кабуле, в госпитале, но в последний момент все переиграли.
— Поедете в Баграм. Там в агитотряде уже два месяца нет медсестры.
Где находится этот Баграм и что за странное такое подразделение агитотряд, Ира не знала, но решила не уточнять. По ходу сама разберется. На попутном транспорте еще с одной женщиной, вольнонаемной из Челябинска, добралась до Теплого Стана, откуда в обед должна была идти автомобильная колонна. По иронии судьбы она направлялась домой, в Советский Союз, откуда сутки назад прилетела Ира военно-транспортным самолетом.
— Возьмете до Баграма? — спросили они у капитана, деловито прохаживавшегося вдоль выстраиваемых машин.
Прежде чем ответить, офицер строгим взглядом смерил с головы до ног симпатичных незнакомок и, прокашлявшись в кулак, игриво поинтересовался:
— А вы, сударыни, какую плацкарту предпочитаете: мягкую или жесткую? Выбор у меня невелик: могу предложить сиденье в кабине «КамАЗа» или открытое, обдуваемой ветром, место на броне. Второе, кстати, более безопасно для вашего бесценного здоровья.
Ира и ее попутчица с Урала Валентина в недоумении переглянулись. Уж не потешается ли над ними капитан, пряча наглую улыбку в пышные усы? В кабине, конечно же, женщине уютнее, комфортнее, нежели глотать едкую пыль сверху на бронетранспортере, являясь к тому же прекрасной мишенью для снайпера. О том, что куда коварнее другой невидимый враг — мины, они тогда еще не знали.
Капитан с женским желанием ехать в кабине «КамАЗа» спорить не стал и жестом указал на одну из машин.
В путь тронулись через час с лишним. Колонна лениво, как разомлевшая на солнцепеке змея, вытянувшись, поползла вперед, медленно оставляя позади шумный город.
Ира без устали крутила головой по сторонам: ей все было в диковинку, а потому чрезвычайно интересно в этом восточном средневековье. Сколько хватало зрения, вглядывалась в дорогу — неширокую, причудливо изворачивавшуюся, местами усеянную ямами и давно лишившуюся асфальта. На таких колдобинах груженая машина урчала натужнее, а ее водитель, долговязый солдатик Слава, манипулируя «баранкой», слегка нервничал.
И тут Ира увидела, как заплясали чуть впереди на пыльной обочине какие-то фонтанчики. С десяток, а может и больше их, одинакового размера и формы, запрыгали вокруг в каком-то хаотичном танце. «Музыку» они услышали вместе.
— Гребаный обстрел! — смачно выругался, напрочь забыв об этикете и о дамах-пассажирках, водитель Слава. — И снова духи бьют нас в этой проклятой Аминовке.
Голос солдата заглушила автоматно-пулеметная дробь. Услышав ее, Ира и Валя испытали настоящий страх. А когда где-то рядом мощно ухнул еще и гранатомет, девчонки завизжали, наклонив головы к коленям. Казалось, что следующая прицельная очередь исполосует их беззащитный «КамАЗ».
По-разному в зависимости от личных качеств, срока службы в Афганистане, плотности огня ведут себя в боевой обстановке люди. Новички обычно теряются и в панике забывают даже о собственном оружии, в котором их спасение. Большинство тех, кто поопытнее, научились подавлять страх и справляться со своими чувствами и эмоциями. Когда смерть на твоих глазах устраивает показательный экстремальный танец из пуль, выпущенных огнедышащими стволами, навсегда забирая в свой круг все новые и новые жертвы, лишь слепому не страшно. Звонко треснуло стекло и его осколки больно впились Ире в шею. В то же мгновение резко вскрикнул и замолк Слава. Подняв голову, Ира ужаснулась от увиденного: пуля попала водителю прямо в переносицу, навеки изуродовав красивое лицо молодого парня. Его руки по-прежнему сжимали «баранку» остановившегося грузовика.
Что делать в этой дикой, непонятной свистопляске двум безоружным девушкам, совершенно потерявшимся на войне уже в первый день, где искать то безопасное, пусть и не совсем уютное место, о котором полуигриво говорил усатый капитан? Кстати, где он сам, жив или, может, тоже убит, как этот несчастный Славик? Интуитивно Ира поняла, что дальше, полусогнувшись, сидеть в кабине бессмысленно, да и опасно. Кое-как нащупав дверную ручку, они сумели выбраться наружу. Короткого взгляда назад оказалось достаточно,