Кровь Моего Монстра - Рина Кент

Я вежливо улыбаюсь, кивая в знак согласия. Затем он продолжает рассказывать мне о своей жене, о том, как однажды он чуть не потерял ее, как они сбежали, потеряли одного сына, выдали замуж другого, а третьего отправили за границу.

Это интересная история, которая отвлекает меня от сомнений по поводу операции из гребанного ада.

Уже тридцать восемь часов.

Виктор до сих пор не вышел на связь.

Возможно, это из-за шторма. Это должно быть так.

Николаса прерывают, когда Надя велит накрывать на стол. Саша пытается помочь, но строгая медсестра буквально отрубает ей руку, и она остается стоять на месте.

Она также прямо говорит ей, что переделывать швы будет хлопотно.

Мы садимся ужинать, и, хотя я не ожидал многого, Надя действительно постаралась на славу, приготовив традиционные блюда, которых я давно не ел.

Моя мама никогда не готовила — по крайней мере, не для меня. И женщина, которая меня вырастила, не русская.

Саша смотрит на еду, а Николас читает молитву перед тем, как мы начнем есть. Надя говорит ей есть определенные блюда, что-то о питательной ценности и количестве соли.

Саша медленно подносит ложку с супом к губам. Как только она пробует еду, по ее щеке скатывается слеза.

Я наклоняюсь к ней и шепчу:

— Что случилось?

Тут она понимает, что плачет, и вытирает глаза рукавом.

— Ничего... просто... это напоминает мне о доме и маминой еде.

— Тебе нравится? — спрашивает Надя более мягким тоном.

— Мне нравится. Спасибо, что позволили мне пережить это чувство. — Саша ест свой суп, время от времени останавливаясь, как будто ей нужно перевести дух.

Я кладу руку ей на спину, поглаживая ее, но она никак не реагирует. Она либо вжилась в роль, либо слишком увлечена едой, чтобы обращать на это внимание.

Остаток вечера проходит в домашней обстановке, и Надя ругает Сашу, когда та пытается двигаться или напрягаться.

Николас ещё раз осматривает ее, и Надя дает ей обезболивающее, прежде чем мы все пожелали друг другу спокойной ночи.

Как только мы заходим в комнату, Саша ложится на кровать, явно измученная. Но поскольку она упрямое существо, она сделала все возможное, чтобы скрыть свое состояние от пожилой пары.

Я иду умываться в соседнюю ванную, затем снимаю старые очки для чтения, которые одолжил у Николаса под предлогом, что у меня близорукость. Дело в том, что в очках я выгляжу менее грозно, поэтому я всегда ношу их во время дежурства.

Когда я возвращаюсь в комнату, то обнаруживаю Сашу лежащей на спине, халат разбросан по бокам, глаза закрыты.

Похоже, она отказалась от битвы и заснула. Я сажусь на кровать и начинаю стягивать с нее покрывало.

Яркий цвет ее глаз встречается с моими, когда она крепко сжимает их.

— Что ты делаешь?

— Что, по-твоему, я делаю? Собираюсь спать.

— Разве ты не должен спать на полу или еще где-нибудь?

— Зачем мне это делать, если есть кровать? — я с силой оттягиваю одеяло и ложусь, подложив ладонь под голову, затем закрываю глаза.

— Тогда... — она подходит к краю матраса. — Я буду спать на полу.

Не открывая глаз, я перекатился на бок и перекинул руку через ее талию.

— Ты ничего такого не сделаешь. На полу холодно и неудобно.

Ее тело замирает под моим, но это осторожный тип. Такое поведение, как у раненых животных, когда они находятся в состоянии стресса.

— Кирилл...

— Да? —  бесстрастно спрашиваю я, делая вид, что не чувствую сдавливания в груди от того, что она назвала мое имя.

— Надя сказала, что ты, похоже, проделал долгий путь, чтобы доставить меня сюда. Должно быть, это было так тяжело посреди снега и с врагом за спиной. Я была как мертвец, так почему ты не оставил меня?

Я открываю глаза и встречаю ее теплые. Теперь они скорее зеленые, чем карие, яркие, невинные и.…хрупкие.

— Ты все еще дышала.

— Но я не реагировала и истекала кровью...

— Пока ты еще дышишь, я бы тебя не оставил. Я так не действую.

— Даже если бы ты был в опасности из-за меня?

— Даже тогда.

Она сглатывает, тонкие вены в ее горле подрагивают вверх и вниз.

— Спасибо. Думаю, я осталась жива, потому что знала, что у меня есть ты.

Ее лицо снова сияет невинностью. Это не просто проявление благодарности — это нечто гораздо большее.

Глава 12

Саша

Звук завывающего ветра раздается вокруг меня, но холода не чувствуется.

На самом деле, это тепло.

Так тепло, что я зарываюсь лицом в подушку и тихо стону в гостеприимных объятиях. В одно мгновение мне кажется, что я вернулась в более счастливые времена моей жизни.

Времена, когда мама обнимала меня во сне, папа целовал мой лоб, а Антон дразнил меня за то, что я ещё ребенок.

Времена, которые я воспринимала как должное, не обращая внимания на мрачную реальность, уготованную мне судьбой.

Поэтому я ещё глубже зарылась в тепло подушки, глубоко вдыхая и запечатлевая в памяти каждую деталь.

Затем я приостанавливаюсь, когда замечаю что-то твердое напротив своей головы. На самом деле, твердая поверхность приклеилась ко всему моему телу. Подушка не должна быть на ощупь как сталь.

Медленно открываю глаза. В тот момент, когда я понимаю ситуацию, с моих губ срывается бессловесный вздох.

Оказывается, подушка все-таки не подушка, и я на самом деле нахожусь в объятиях Кирилла.

Я наклоняю подбородок, чтобы взглянуть на его спящее лицо. Жесткие линии его челюсти затенены светом раннего утра, проникающим через окно.

На улице все ещё бушует гроза, но уже не темно, или, возможно, не так темно, как можно было бы ожидать.

Его ресницы довольно густые, как и брови. Я чувствую непреодолимое желание прикоснуться к ним, просто чтобы узнать, каковы они на ощупь.

Когда я поднимаю руку, он крепко сжимает мою талию. Это та же рука, которую он перекинул через меня прошлой ночью, и он не изменил своего положения ни на дюйм. Это я повернулась в его сторону и практически обняла его в ответ.

Моя рука остановилась возле его лица.

Что я делаю?

Кирилл — мой капитан и благодетель. Он спас мне жизнь, потому что, как он сказал, он не из тех, кто бросит кого-то из своих людей. Мало того, он согласился сохранить мою личность в тайне и не стал допытываться,