Рэд - Кей Си Кин
— Не надо меня ненавидеть, потому что ты — это не я, — дерзит Роман, и эта его спокойная, веселая сторона застает меня врасплох. Официант приносит тарелку с макаронами и сыром, которые принадлежат мне, отчего у меня урчит в животе. Быстро забирая тарелку у него из рук, я даже не обращаю внимания на то, что едят остальные. Пока мы все сидим и едим в тишине, я обдумываю, что мне на самом деле нужно спросить Луну обо всей этой идее переезда в Туз, которая ей пришла в голову.
— Стреляй ими в меня, Рыжая, — говорит Луна, и я делаю большой глоток своего шипучего напитка, прежде чем решаю, с чего начать.
— Нужно ли мне менять какие-либо из моих занятий?
— Нет, твой график остается прежним.
Хорошо. Я не хочу менять каждый аспект своей жизни, когда я только немного освоилась.
— Обязательно ли мне участвовать в Играх? — Спрашиваю я, мое сердце бешено колотится в груди от того, каким может быть ее ответ.
— Определенно нет, Рыжая. Если бы это было условием, ты бы к нам не переезжала. Я обещаю. Мой пульс немного успокаивается, пока я пытаюсь осознать, как это вообще могло произойти.
— Как Физерстоун это допускает?
— Джулиана значится твоим опекуном, и, прежде чем ты спросишь, твой отец в курсе. — Она нервно теребит салфетку в руке, и мое сердце замирает. Я чувствую, что все за столом смотрят на меня, и мне нужно вести себя нормально. Срань господня, она, по сути, освобождает меня из моего ада без моего ведома.
— О, круто. Наверное, — бормочу я, делая глоток содовой и заканчивая разговор на этом. Внутренне мой мозг не может функционировать, не понимая всей картины. Тем не менее, мысль о Джулиане как о моем опекуне, в отличие от моей собственной матери, заставляет меня плакать от радости. Может ли это быть реальностью? Может я наконец, умыла руки от своей матери?
— Тааак, ты не против? — Луна настаивает, и я знаю, что должна дать ответ. Я просто не хочу, чтобы они видели, как это на самом деле влияет на меня.
— Ну да. Джулиана была действительно мила, когда мы ходили по магазинам за одеждой. Я понимаю, что она чертовски безжалостна. В какой-то момент я слышала, как она по телефону сходила с ума из-за кого-то, но она была действительно добра ко мне. К тому же, она тебя очень любит, так что я не собираюсь жаловаться.
По-видимому, довольная моим ответом, она опускает взгляд на свой телефон, оставляя меня погрузиться в собственные мысли. Я хочу уйти, чтобы поговорить со своим отцом, с Джулианой, со всеми, кто может предложить мне немного больше информации, не вызывая подозрений у этих защитников- ублюдков.
Я чувствую, что с Луной что-то происходит, но она ни о чем не упоминает, даже когда сидит рядом с Романом, и все же я чувствую, как от нее исходит напряжение. — Мы собираемся уезжать. Мне нужно забрать ключи у Уэста, чтобы мы могли заселить тебя сегодня вечером.
— Сегодня вечером? — Я удивленно спрашиваю, а ключи у Уэста? Жаль, что он избегает меня. В противном случае, я бы сама забрала их у него. Хотя, судя по подергиванию челюсти Романа, за их встречей кроется нечто большее.
— Я больше не могу терять время, Рыжая. Я пыталась привести это в действие с тех пор, как мы были в Нью-Йорке. У тебя ведь сейчас свободный период, верно?
— Да.
— Отлично, собирайся. У меня есть четверо горячих парней, которые помогут тебе с переездом. — Я съеживаюсь от ее слов, и мой ответ льется без фильтра.
— Они все заняты, и не все такие уж горячие.
— Эй, тебе лучше взять свои слова обратно. Я Оскар, гребаный, О'Шей. Я чертовски горяч, — перебивает Оскар, ведя себя как обиженная королева конкурса.
— О, Оззи, я бы хотела иметь возможность смотреть на вещи с твоей точки зрения, но я не могу засунуть голову так далеко в собственную задницу, — говорю я с усмешкой, заставляя весь стол взорваться смехом, когда он надувается, как ребенок. Не сказав больше ни слова, Луна и Роман уходят, и мне не терпится сделать то же самое.
— Хочешь, я вернусь с тобой в Бубны и помогу собрать твои вещи? — Спрашивает Паркер, и я тут же качаю головой.
— Спасибо, Паркер, но со мной все будет в порядке. — Схватив сумку, стоявшую у моих ног, я собираюсь уходить, мой мозг работает со скоростью миля в минуту, и мне нужно поговорить с отцом. Улыбнувшись оставшимся за столом Тузам, я направляюсь к выходу. Выйдя на свежий воздух, я улучаю минуту, чтобы унять пульсацию в ушах, когда чья-то рука хватает меня за запястье, застав врасплох, и тянет к небольшой нише, где люди могут посидеть снаружи.
Когда мои глаза, наконец, догоняют мой разум, я прижимаюсь спиной к стене, кирпичи шершаво врезаются в спину, а Эйден возвышается надо мной. Я удивленно смотрю на него, и прежде чем успеваю спросить, что, черт возьми, происходит, его губы встречаются с моими, а руки обхватывают мое лицо.
Твою мать. Жар его губ, прижатых к моим, поглощает меня, когда я позволяю Эйдену брать то, что он хочет, без вопросов. Слишком скоро он отстраняется, оставляя меня задыхаться от желания большего. Прижимаясь своим лбом к моему, он держит маленький листок бумаги между нами, демонстративно засовывая его мне в лифчик.
— Теперь у тебя есть мой номер. Я ожидаю, что ты воспользуешься им к концу дня, — бормочет он, отступая назад и поправляя куртку. Я не могу удержаться от того, чтобы прикусить губу, чтобы не застонать от того, как хорошо он выглядит. Его светлые волосы слегка взъерошены сбоку, а серые глаза ослепляют в лучах послеполуденного солнца.
— Что это? — Наконец спрашиваю я, прежде чем он уходит.
— Честно? Я не знаю, но тебе лучше воспользоваться этим, или я приду и найду тебя. — С этими словами он ушел, а я осталась пытаться понять, что, черт возьми, со мной сегодня происходит.
Присаживаясь на ближайшую пустую скамейку, я вздыхаю с облегчением, когда понимаю, что нам повезло, что здесь никого не было, когда он выкинул этот трюк. Убирая волосы с лица, я ищу телефон в сумке. Шесть пропущенных звонков от моего отца. Очевидно, это должно быть то, о чем говорила Луна.
Сделав глубокий вдох, я нажимаю имя
