Отзвуки сердца - Л. А. Кейси
— Всё хорошо, мам.
Она прислонившись головой к подушке и прочистила горло.
— Энда, когда… ты пришла?
По глупости я оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, не стоит ли Энда позади меня, но быстро поняла, что мама обращается ко мне. Чаще всего она не узнавала людей и меня всегда принимала за кого-то другого. Каждый такой раз это было как удар под дых.
— Не так давно, — ответила я. — Как ты себя чувствуешь?
— Нормально. — Махнув рукой, её голос звучал хрипло. — Как М-Молли?
Молли была вест-хайленд терьером Энды, который умер четыре года назад.
— Она великолепна, — заверила я маму. — Только ее причесала, так что она выглядит очень мило.
— Хорошо, хорошо, — вздохнула мамуля.
Мой самый близкий человек выглядел измученным и это расстраивало, казалось она только и делает, что отдыхает. Майкл протянулся и нежно взял её за руку. Мама взглянула на него и просияла.
— Мальком, — обрадовалась она, сжимая его руку. — Я не слышала… как ты вошёл.
Моё лицо вытянулось, но Майкл сохранил самообладание, когда мама назвала его именем отца.
— Хотел сделать тебе сюрприз, — подмигнул Майкл. — Я скучал по тебе сегодня.
Мамуля усмехнулась.
— Ты всегда так говоришь.
— Потому что всегда скучаю по тебе, красавица.
Несмотря на то, что хрипела и задыхалась, она захихикала, как школьница и от этого у меня на сердце стало немного легче. Мы с Майклом, оба испытывали боль, когда мама называла нас чужими именами, но для него это было ещё хуже. Мама редко узнавала его и часто называла именем моего отца. Мой отчим относился к этому спокойно и никогда не показывал, что расстроен, но я видела это по его глазам. Он встретил мою маму чуть больше девяти лет назад и, за то время, что провел с ней, она постепенно теряла себя. Этот человек был джентльменом. Большинство мужчин исчезли бы в дали, но не Майкл — поддержал маму, женился на ней.
Отчим отчаянно любил её и у меня разрывалось сердце от осознания того, что когда она уйдет, его сердце уйдет вместе с ней.
— Большая чёрная собака украла мою л-л-лучшую пряжу, — прохрипела мама, оглядываясь на меня. — Когда найду хозяина… позвоню в полицию.
— Ни капли тебя не виню. — Сказала я, соглашаясь. — Этот пёс доставляет слишком много хлопот, крадет лучшую пряжу у всех.
— Да, — кивнула мама. — Это позор, как эта с-с-страна позволяет ему оставаться безнаказанным… со всем этим.
— Я подумываю написать об этом письмо премьер-министру.
— У меня есть его номер, — сообщила мне мама. — Назначу встречу за ужином. Мы можем поговорить о том… чтобы он починил держатель для душа. Он всегда капает и мешает с-с-спать.
Майкл тихонько хихикнул, да, и мне пришлось скрыть улыбку. Когда мама говорила вот так по кругу, а мы с ней соглашались, но никто не знал, чем закончится история. Чаще всего, мы были удивлены результатом, как сейчас, поэтому всегда старались подойти к ситуации с юмором. Если бы мы этого не делали, то каждый вечер с мамой был бы тяжелым и гнетущим.
Официальных часов посещения в хосписе не было, но персонал начинал готовить пациентов ко сну с восьми часов. Было чуть больше девяти и мои глаза начинали слипаться. Я отработала две смен: открыла кафе с Джо и Диной в семь утра и ушла только в половине шестого вечера. Затем сразу приехала в больницу, чтобы провести время с мамой и Майклом. Сейчас хотелось только одного — спать.
— Фрэнки, — сказал Майкл. — Иди домой, милая. Ты устала.
Я не слишком сопротивляюсь. Обняла и поцеловала Майкла на прощание, затем сделала то же самое с мамой, стараясь не разбудить её, потому что она только задремала после ужасного приступа кашля. Медсестра надела на неё кислородную маску, чтобы облегчить дыхание и это помогло — она заснула.
— Увидимся завтра. — Пошевелила я пальцами. — Люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, милая.
Из больницы я вышла с сумкой, перекинутой через плечо, и руками в карманах. Выйдя из здания, зевнула и направилась в сторону своей машины. Я еле волокла ноги, когда услышала впереди себя голос. Подняв глаза, посмотрела на человека, который запихивал телефон в карман и ругался себе под нос. Голос был знакомым и, когда приблизилась к мужчине, то практически почувствовала, как желчь поднимается в горле, это всегда случалось, когда мне не везло пересечься с этим мерзким типом. Надеялась, он меня не заметит, но не в этот раз.
— Фрэнки Фултон. — Он усмехнулся, когда поднял глаза. — Что ты здесь делаешь?
— Не то чтобы вас это касалось, Оуэн, но я навещала свою маму.
Не останавливаясь, прошла мимо Оуэна Дэя и тут заметила, что он изменил направление и последовал за мной к машине, не оглядываясь и не проверяя. Стало как-то не по себе от его присутствия за спиной.
— Хочу с тобой поговорить, Фрэнки.
Я закатила глаза.
— На Рождество я предупредила, что вход в закусочную вам запрещён. — Обратилась я к человеку, чье лицо ненавидела так же сильно, как и его черное сердце. — Ни тогда, ни сейчас мне больше нечего вам сказать. Я не сниму запрет даже если вы со мной поговорите.
— Мне плевать на эту мерзкую забегаловку, — гаркнул Оуэн. — Я слышал, он вернулся.
Дойдя до багажника машины, я остановилась и повернулась лицом к высокому, полному, но уже лысеющему жестокому человеку, стоящему позади меня. В руке у него была связка ключей, вместе с чёрный перочинным ножиком, который, как я знала, оставил длинный зазубренный шрам на спине Риска. Риск сказал мне, что Оуэн ударил его им, когда тому было пятнадцать. За это я ненавидела его.
— Так и есть. — Я размяла пальцы. — Вы же знаете, что он не захочет вас видеть.
— Этот маленький ублюдок должен мне. — Усмехнулся Оуэн, его шотландский говор усиливался по мере того, как рос гнев. — Он жил под моей крышей тринадцать лет.
Не возможно поверить такой наглости.
— Ничего не должен! — Огрызнулась я. — Он был дешёвым
