Ангел для Демона. Его наследник (СИ) - Виноградова Лана

И мое терпение подходит к концу. На самом деле я сам поражаюсь своей выдержке.

Звоню в дверь, в руках различные подарки для сына, угощения и цветы для бабушки и Оли. Меня изрядно так потряхивает, не думал, что буду так нервничать. Кажется это вообще первый раз.

— Здравствуйте молодой человек. — Бабушка не высказывает особой радости при виде меня, открыто демонстрируя, что легко не будет, ну это и понятно.

— Добрый вечер Нина Павловна. Это вам. — Протягиваю букет.

— Не стоило, но спасибо конечно. — Дааа, бабушкино расположение придется завоевывать.

Ставлю в коридоре все пакеты, разуваюсь, снимаю куртку и когда поворачиваюсь, то из спальни выходит Оливка, такая домашняя и нежная, в белом сарафане и косой, на ее руках сидит наш сын. Завидев меня, Демид расплылся в детской улыбке, потянул ручки и начал вырываться из рук мамы со словами «папа».

Оливия его отпускает и тот резво бежит ко мне, присаживаюсь на корточки, и сын падает прямо мне в объятия. Утыкаюсь носом в макушку моего карапуза и вдыхаю молочный детский запах, такой вкусный, что скулы сводит, хочется съесть собственного сына.

Смотрю на малышку, она разворачивается и быстрым шагом скрывается за дверью ванной, но я заметил слезы на ее глазах.

— Папа. — Бьет меня по лицу маленькими ладошками Демид, чтобы привлечь мое внимание.

— Да малыш, я твой папа и теперь всегда буду рядом с тобой. — И тут его привлекают яркие пакеты, он выбирается из моих рук и идет исследовать содержимое. -

Это твои игрушки Демид, можешь открывать все.

— Ох внучек, пошли-ка в комнату, там и откроем. — Нина Павловна подхватывает правнука, подарки и удаляется к себе, но проходя мимо бросила:

— Обидишь ее еще раз и я сама лично оторву тебе то, что ниже пояса. Я не знаю, что ты сделал, но иди и вымаливай прощение у моей внучки.

— Спасибо. — Это все, что я мог сейчас ей сказать. Этими словами она дала благословение, которого я не заслужил, но точно не упущу.

— Оливка. — Стучусь. Тишина. — Ангел, открой мне дверь.

Тишина.

— Я сейчас ее выбью, даже не сомневайся.

Щелчок и передо мной опухшие глаза с дрожащими губами.

— Иди ко мне. — Захожу и заключаю малышку в свои крепкие объятия.

— Это оказалось слишком для меня, прости. Не была готова к такому. — Всматриваюсь и начинаю расцеловывать щечки, губы, нос. — Прошу Демьян, не надо.

— Оливия. Хватит бегать от меня, все равно не убежишь. Я дал тебе уже достаточно времени.

— Это ты так считаешь. Ты не вправе…

— Так-так, интересно послушать. — Злобный оскал.

— Ты не с-сможешь меня заставить делать то, что я не захочу.

— Хм, вот только дело в том, мой милый Ангел, что ты хочешь. Хочешь, чтобы я трогал тебя, ласкал, был рядом, хочешь, чтобы я трахал тебя, а ты кончала от моего члена, хочешь плавиться от моих рук. — Все это говорю и одновременно целую шею, иногда слишком жестко, слишком требовательно, а ее дыхание учащается, из-за чего аппетитно колышется грудь. — Я могу закинуть тебя и сына и увезти к себе, где ты будешь сидеть, пока меня опять не полюбишь.

С ее губ срывается стон.

— Готов поспорить, ты уже вся мокренькая для меня, я хорошо помню твой запах, когда ты возбуждена. Течешь уже? Ответь!

— Н-нет. — Хрипя и спотыкаясь еле отвечает, и для убедительности крутит головой.

— Лгунья. Маленькая охуительная моя лгунья. — Просовываю руку под платье и давлю на дырочку сквозь хлопковую ткань белья.

— Ах, — Лив хватается за мои плечи, а в глазах настоящее сумасшествие.

Начинаю грубо тереть набухшие складочки через трусики, от чего у нее закатываются глаза, голова откидывается назад и моему взору открывается вид на пышную смачную грудь.

Во рту собирается слюна от того, как хочется взять в рот темно-розовый, набухший сосок, а от воспоминания, как эротично выглядело, когда из сосков сочилось молоко и какое оно было сладкое на вкус, сносит крышу.

Сдираю лямки сарафана по плечам и…

— Шикарные сиськи. — Не смог удержаться от комментария, но потом сразу же беру в рот один сосок и жестко вгрызаюсь в него зубами, тут же ощущая во рту вкус сладкого молока. Сильно оттягиваю, прикусывая и тут же слизывая капли языком, и снова беру в плен губами.

— О Боже! Демьян! — Ее ноги подкашиваются, и я усаживаю ее на тумбу раковины, вставая между них.

— Видела бы ты себя со стороны, как эротично выглядишь. Сучка! Ты хоть знаешь сколько я уже на сухом пойке? — Рычу, еле сдерживая себя. — Знаешь, как я хочу засадить тебе в твою узкую дырку и ебать пока ты не сорвешь свой звонкий голосок.

Усиливаю движения пальцами, чувствую, что она совсем скоро кончит и я тоже блять хочу.

— Скажи мне да?

— Н-нет. — Выдыхает предвкушающе.

— Скажи ДА! — Требую, потому что я вот-вот спущу в трусы, и сильно щипаю за сосок.

— Ааа, да! — Сам не помню, когда успел расстегнуть ремень и молнию, но сейчас это мне на руку. Стягиваю штаны, беру разрывающийся член в руку, подставляю головку к сладкому цветочку и рывком вхожу на всю длину сразу, и этого оказалось достаточно, чтобы мы одновременно кончили. Она — на мой член, я же спустил сперму в горячую желанную щелку, а наши хрипы утонули в жарком поцелуе.

Включаю воду и сам вытираю сперму, стекающую вниз по ногам, не забывая целовать любимое желанное тело.

— Нам нужно вернуться, нас слишком долго нет. — Голос дрожит от оргазма, а все ее лицо выдает смущение.

— Нас не было не больше шести минут, но ты права, пошли знакомить меня с сыном, но Оливия, разговор не окончен.

Глава 31. Оливия

Я опаздываю к Демьяну.

Мы договорились, что встретимся в парке у пруда недалеко от дома и провести вместе время с нашим сыном, чтобы он знал, что оба родители рядом с ним, любят его, что может рассчитывать на нас, чтобы рос в уважении и взаимопонимании, видя это, между нами. Мне совсем не хочется быть врагами с отцом своего ребенка, как это во многих семьях. От этого плохо всем.

Отцом Демьян оказался замечательный, много времени уделяет пирожочку, ничего не жалеет для него. С момента, когда он первый раз пришел увидится, сын только и говорит о папе, сразу начал столько болтать и столько новых слов выучил. Мое сердце разрывалось от щемящей нежности, когда смотрела на них, как отец и сын играют вместе, как от радости светятся глаза Демида и как они наполняются слезами каждый раз, когда папа уходит и я чувствую себя отвратительно, никчемной и ужасной матерью. Еще я открыла Демьяна с новой для себя стороны, только в моменты с сыном он разрешает себе дать слабину, показать всю ту доброту, которая скрыта в глубине его черной души.

Мне кажется это я виновата в том, что все так, это я не могу простить, решиться и определиться с выбором. То, что случилось в ванной, было последним нашим контактом, когда он уходил, я его попросила дать мне еще время, не давить на меня, оставить в покое.

И вот я добилась того, о чем так рьяно просила, он мне больше не уделяет никаких знаков внимания, не обнимает, не целует в висок при встрече как раньше, не делает абсолютно ничего. Общается ровно как с матерью его ребенка, не более. Вижу, что охладел, может кто-то появился. И это будет даже к лучшему, наверное. Но тогда почему при мысли, что он будет с другой, меня начинает выворачивать наизнанку, все мое тело противиться, а руки сами тянуться взять телефон и набрать заветный номер и попросить, чтобы приехал.

С каждой новой встречей, Демьян умело вытесняет хорошими эмоциями, все плохое, что успело с нами случиться и кажется, что уже и не было всей горькой разлуки. Все чаще в голове мигает мысль о том, что каждый человек имеет право на второй шанс, возможность все исправить. Об этом он меня и просит. Просил.

Мы еще можем стать счастливыми, простить и забыть друг другу обиды. Начать все с чистого листа. Может быть… Если еще не поздно…

Но пока я думала об этом, ему это уже стало не нужно видимо. Ну а что, сама виновата, всему есть предел, он и так много побегал за тобой, а я честно сомневаюсь, чтобы Крам еще хоть с кем-то так носился. С моей стороны будет подло требовать от него внимания, как капризная девушка, если он счастлив так, то я буду только рада за него. Настоящие чувства еще проявляются в том, чтобы искренне желать человеку счастья и успеха, даже если это будет не с тобой, в дали от тебя, без тебя.