Золушка для босса - Алёна Амурская
Или вот за самыми запоминающимися достопримечательностями, по которым легко найти дорогу к убежищу Филина.
А вдруг еще пригодится? А это очень и очень утешительная мысль. Она придает надежду и силы держаться. Надо использовать любую возможность, чтобы увеличить свои шансы на спасение!
Какое-то время Филин ухмыляется, поглядывая на меня в маленькое зеркало заднего вида. Возможно, ожидает типичной женской истерики, слёз, мольбы о пощаде. Но я сижу тихо и спокойно смотрю в окно, и ему становится скучно. Вскоре он включает чуть ли не на полную громкость рок-радио и качает в такт музыке головой, выруливая на неудобную лесную дорогу; отсыпанную гравием.
Едем долгим и извилистым путем — гораздо дольше, чем я ехала в гостиничный комплекс «Горная сказка». Ярких запоминающихся примет встречается мало — вот разве что расколотый молнией здоровенный дуб на одной из дорожных развилок. Я запоминаю его, кода Филин загоняет в густые заросли микроавтобус, и там же мы пересаживаемся на другую машину — побитую древнюю «копейку».
Окружающая чаща давит на меня и внушает самые мрачные мысли о моей дальнейшей судьбе. Я всё жду, что сейчас Филин остановится где-нибудь в полуразвалиешемся лесном сарае или даже в заброшенном бункере, которые встречаются тут иногда ещё со времён прошлого века.
Но нет.
Неожиданно лес расступается, и машина въезжает на территорию вполне себе обитаемого дачного поселка. Я буквально прилипаю к окну и во все глаза смотрю на маленькие компактные домишки с аккуратными огородиками и густыми плодовыми садами.
Мы сворачиваем на лужайку между двумя домами — ветхим и жилым. Перед вторым высажена пышная клумба осенних цветов. Чего тут только нет — сплошной набор „для букета школьника" на первое сентября.
Дернувшись, «копейка» останавливается. Филин перебирается ко мне, протиснувшись между передних кресел, и подталкивает к выходу.
— Топай давай, и без глупостей. Ты на прицеле, помнишь? Хоть одно ненужное слово вякнешь или неправильно подмигнешь, положу всех… Чё так смотришь? Ну поселок, ну дачный. Хочешь спрятаться надёжно — прячься на виду у всех, — добавляет он самодовольно.
Вечерний воздух на улице освежает и бодрит сосновой свежестью. Хорошо тут людям на дачах. Жаль только, что они не в курсе, что рядом с ними поселился самый настоящий преступник.
Где-то во дворе жилого дома хлопает скрипучая дверь, и почти сразу из низенькой нарядно-белой калитки выскакивает чрезвычайно энергичная бабка. На ее седой голове — увесистый пучок с торчащими во все стороны старомодными шпильками, на морщинистом суровом лице круглые очки, а сама одета в коричневую длинную, юбку с какой-то пестрой кофтой и передник с огромными карманами. В руке держит маленький садовый секатор.
В общем, типичный такой облик престарелой дачницы.
— Сергей Альбертович! — громогласно произносит она таким повелительно-учительским басом, что я удивлённо вздрагиваю. Очень уж неожиданно услышать такой густой и низкий тембр голоса у пожилой женщины.
Филин ловко приобнимает меня за талию, и я чувствую, как через карман его куртки в мой бок упирается дуло пистолета.
— Рева Виссарионовна, — любезно здоровается он, — добрый вечер.
— Добрым он был, пока вы не поставили свою тарантайку возле моей клумбы! — ядовито отвечает она. — Сказано же было — не ставьте. У меня розы от ваших бензинов и прочей вони хиреют!
Я прямо-таки кожей чувствую, как сильно Филину хочется обложить скандальную бабку матом, но он себя сдерживает. И даже с показным сожалением заявляет.
— Извиняюсь, Рева Виссарионовна. Сейчас девушку свою в дом провожу и отгоню машину.
— Уж извольте! — фыркает она, потом разворачивается к нам спиной и уходит, громко бормоча под нос: — Ходют тут всякие днями напролет! Один людей гоняет по лесу без стыда и совести, другой машины где попало бросает… тьфу! Житья от вас нету, бандиты проклятые!
Филин подталкивает меня в сторону ветхого летнего домишки с облупившейся краской на деревянных стенах. Внутри пахнет сыростью, плесенью и почему-то грибами. Наверное где-то под дощатым полом проросли, вот и тянет грибным сквозняком через щели.
Комната тут всего одна, причем она же является и кухней, судя по старенькой газовой плитке и закопченному чайнику на ней. В углу — продавленный односпальный диван, а рядом столик со включенным ноутбуком. На экране открыта какая-то аудиопрограмма с кучей «дорожек», и под каждой из них горит красный огонек записи. Рядом на подушке валяются беспроводные наушники.
Условия, конечно, аховые, но меня они мало волнуют. Гораздо больше я беспокоюсь, каких неприятностей… а может и ужасов ждать от ближайшего будущего.
— Топай, — приказывает Филин и грубым тычком в спину задаёт мне направление к стеллажу, заваленному какой-то макулатурой.
Наверх? Разве у домишки имеется второй этаж?
Я послушно иду туда, приглядываясь в сумрачном освещении, и наконец замечаю рядом со стеллажом веревочную лестницу, явно из комплекта для домашне- спортивной «шведской стенки». Она свисает из крошечного люка в потолке, и заметить ее в полумраке комнаты сразу не так-то легко.
— Лезь наверх, — Филин тыкает пальцем в потолок. — Там пока поживешь. Я бы тебя в подвале лучше устроил, но тут его не предусмотрено. И можешь не рассчитывать на побег На чердаке всего одно окошко, и оно заколочено.
Я молча киваю и начинаю медленно карабкаться по верёвочной лесенке. Она очень неудобная — мягкие ступеньки трясутся и ускользают из-под ног, — и приходится прикладывать много усилий, чтобы сохранить равновесие. Да ещё и проклятый Филин стоит внизу, а я в нарядном платье, что тоже не добавляет спокойствия.
Хорошо хоть, оно у меня не расклешенное внизу, а довольно плотно прилегающее и ниже колен. Есть надежда, что моего скромного нижнего белья даже с места Филина не разглядеть.
Отверстие на потолке такое узкое, что я протискиваюсь в него тоже с большим трудом, а потом выглядываю обратно.
Мой тюремщик встречает мой взгляд пошло-издевательской ухмылкой.
— Неплохой у тебя тыл, детка. Пожалуй, загляну к тебе завтра оценить его поближе. Досадно, что не сейчас, но что поделать! Дела не терпят.
От его обещания у меня душа в пятки уходит, ведь насилие — один из самых больших моих кошмаров. Можно ли пережить такое и остаться прежней?! Вряд ли.
Это слишком
