Чешир - Саманта Лавлок
В этих двух коротких предложениях достаточно искренности, и я верю, что он действительно это делает.
— Единственное, что я могу сказать о нем, это то, что он — причина, по которой ты сейчас здесь.
— Он причина — о чем ты говоришь? Он умер три года назад.
Одного упоминания о его смерти достаточно, чтобы снять печать с закупоренного горя, которое я ношу в себе с того ужасного дня.
— Я знаю, и мне действительно жаль.
— Что? Откуда именно ты знаешь, что он умер? И если знаешь, почему сказал, что он имеет какое-то отношение к тому, что я сейчас здесь? — Мои эмоции начинают зашкаливать, и я не уверена, хочется ли мне плакать, кричать или блевать.
В подобных ситуациях именно поэтому легче запихнуть все свое дерьмо в темный чулан в своем сердце и оставить его там. Пока я усердно подавляла все, чтобы прожить день и выглядеть спокойной, я могла притворяться, что это не больно. Разговор о моем отце сейчас пробуждает всю эту боль и всевозможные воспоминания — те, которым я не уверена, что могу доверять. Знала ли я когда-нибудь по-настоящему своего отца? Жил ли он какой-то тайной двойной жизнью?
— Есть так много вещей, которые ты должна знать. Вещи, которые должен был рассказать тебе твой отец. Ты появилась здесь, и ты была совершенно не такой, как я ожидал, потому что ничего не знала о нашем мире. Я все испортил, и последнее, что мне хочется сделать, это испортить все еще больше. — Вокс слегка наклоняет голову. — Это все еще так странно, что мы знали, что ты приедешь, но ты не знала, что мы ждем. Черт возьми, ты понятия не имела, кто мы такие. — Взгляд, отличный от того, что он предлагал мне ранее, останавливается на моем лице. Взгляд, в котором в равной степени присутствуют желание и мечта, выдержка и грация. Эскадрильи бабочек порхают у меня в животе от этого взгляда. — Ты мне действительно нравишься, Али. Сильно. Даже без Кода я бы захотел тебя.
— Код? Что, черт возьми, это за Код и какое он имеет отношение ко мне? — Что-то в его глазах говорит мне отступить от этого вопроса, что это одна из тех вещей, на которые он не может или не хочет отвечать. И что, даже если бы он мог, возможно, ответ был бы слишком тяжелым для меня, чтобы вынести его сегодня вечером.
— Неважно, забудь, что я сказал.
Неловкость, которую я испытываю, делает мою потребность уклониться от ответа огромной, и мой следующий вопрос выскакивает прежде, чем я успеваю остановить его.
— Что за дело между тобой и Бенни? Я имею в виду, ты не обязан мне говорить. Мне просто, э-э, любопытно? Ты знаешь, потому что…
О Боже, перестань блеять как овца, идиотка.
По крайней мере, мерцающий свет от лампы и огня скрывает мои пылающие щеки. Я надеюсь.
— Я и Бенни-Тролль-с-Моста? — Вокс начинает смеяться, глубокий, насыщенный звук наполняет комнату вокруг нас. — Это один из животрепещущих вопросов, которые ты постоянно носишь в голове? Я польщен. — Парень нахально подмигивает, прежде чем снова стать серьезным. — Нет ничего, что происходит за пределами ее извращенного маленького воображения. Никогда не было и никогда не будет. — Его охватывает мрачная напряженность. — Кстати, я знаю, что она сделала с тобой — с твоими вещами и со своей любительской фотографией. Этого больше не повторится.
— Откуда, черт возьми, ты об этом знаешь? — Недоверчиво спрашиваю я. — И что ты имеешь в виду под «этого больше не повторится»? — Подражая его зловещему, деловому предупреждающему тону, я в конечном итоге звучу как рассказчик в каком-нибудь старом готическом фильме ужасов, которые показывают по ночному телевидению. — Она, кажется, очень хочет сделать мою жизнь невыносимой, так что, если ты не планируешь нянчиться с ней или похитить... — Я позволяю своему голосу затихнуть, и он смотрит на меня, приподняв бровь на мгновение.
— Бенни уже предупредили. Давай оставим все как есть. У нее были проблемы с Риверами с тех пор, как она попала сюда. Хочет играть в эту игру, но не может определить расставленные фигуры и понятия не имеет, каковы правила. — Парень делает паузу, озорной блеск возвращается в его глаза, посылая теплое покалывание по моей спине. — С тобой, однако, я буду играть в любое время, по правилам или без.
— Э-э, нет, спасибо. Я никогда не была хороша в играх. — Решив ответить на его буквальное утверждение, а не на подразумеваемый смысл, я пытаюсь найти способ еще раз сменить тему. — Где остальные из вашей компашки? Разве вы, ребята, обычно не перемещаетесь стадом?
— Акселю и Дикону нужно было выполнить небольшое поручение, а Кристиан и Тал заняты другими делами. Сегодня только ты и я. — Несмотря на то, что его губы изгибаются в знакомой похотливой ухмылке, его глаза показывают мне что-то еще, что-то более глубокое. Что-то, что заставляет меня снова открыть рот, не задумываясь.
— Вокс, почему я? Здесь, в Сент-Филипсе, есть куча более привлекательных и опытных девушек, которые откусили бы себе руку за возможность быть изнасилованными тобой в лифте. Почему ты интересуешься мной? — Теперь, когда вопрос, который я задавала себе с тех пор, как между нами начался этот странный маленький танец, вырвался наружу, я странно боюсь его ответа, боюсь, что он скажет, что все это было какой-то шуткой.
Вместо того чтобы сразу что-то сказать, он встает и подходит ко мне, все еще сидящей на краю дивана. Было это намеренно или нет, но моя голова оказывается почти на уровне с пряжкой его ремня, и у меня чешутся пальцы, чтобы дотянуться и расстегнуть ее.
Я схожу с ума. Это единственное объяснение совершенно нехарактерным вещам, которые мне хочется делать, просто находясь рядом с ним.
Вокс слегка наклоняется и протягивает одну сильную руку, кладет ее мне на грудь, отталкивая верхнюю часть моего тела назад. Достаточно мягко, чтобы не причинить мне боль, но достаточно твердо, чтобы дать понять, что это не просьба.
Моя голова откидывается на спинку покрытого одеялом дивана, и я настороженно смотрю на него, когда тот нависает надо мной, его зеленые глаза изучают каждую черточку и изгиб моего лица.
—
