Под защитой бандита - Наталья Евгеньевна Шагаева
— Ну какие претензии могут быть? Вы, Барон, ничего мне не должны, — в голосе ирония. Не могу по-другому.
— Соответственно, отчитываться я не должен? То есть разговор окончен?
Продолжает веселиться.
— Видимо, да! — кидаю ему и отворачиваюсь к окну. Тишина. Чувствую, как рассматривает меня. Внутри все горит.
Ладно.
Ладно!
Надо признать, меня все это задевает.
— Только не пойму, зачем называть меня своей женщиной? — уже спокойно спрашиваю я, так и не оборачиваясь. Не хочу смотреть в его черные глаза.
— Согласен, это моя ошибка, — так же спокойно, уже без иронии произносит он.
Вот так просто?
Ошибка!
Я ошибка?!
Зачем тогда это все. Благодарность, что приютила его? Так меня никто не спрашивал.
Слышу, как мужчина поднимается с места, несколько шагов, его терпкий и тяжёлый запах наполняет лёгкие. Он так близко. Его руки ложатся мне на талию, сжимают. Демонстративно глубоко вдыхает запах моих волос, руки с талии скользят, хватая края кофты, которую он тянет вверх, пытаясь снять. Дергаюсь, сопротивляясь, пытаясь развернуться, но меня резко и грубо вжимают в подоконник. Уже не нежная рука перехватывает за волосы, сжимая.
— Что ты делаешь?! — шиплю я. Дыхание спирает, мурашки по коже от его грубой близости. Хищнику не нравится сопротивление.
— Исправляю ошибку, сладкая, — его голос хрипнет. Баро дергает меня за волосы, вынуждая запрокинуть голову. — Присваиваю тебя себе, делая своей женщиной.
— Нет! Я не хочу! Отпусти! — вновь пытаюсь вырваться.
— А мне показалось, что это и была претензия. Разве нет, красивая?
— Нет, тебе показалось! — дерзко отвечаю, упираюсь руками в подоконник, отталкиваюсь со всей силы. Почти падаю назад, пошатываясь, потому что Баро отпускает, отходя на несколько шагов назад. Разворачиваюсь, обнимая себя руками.
— Я не сплю с женатыми мужчинами! — повышаю голос, вздергивая подбородок.
— Я не женат, — спокойно отвечает он, начиная расстёгивать рубашку. — Паспорт показать? — стягивает рубашку с плеч, кидая ее на диван к пиджаку. Грудь у него широкая, рельефная, кожа бронзовая, темная поросль волос. Объективно красивое, сильное мужское тело. Отвожу взгляд в сторону.
— Да неважно, в каких вы отношениях! — меня трясёт от злости, а Баро спокойно расстёгивает черный кожаный ремень и снимает его, наматывая на руку.
— Не похоже, что тебе безразлично, Ася. Очень яркие эмоции. Вкусно ревнуешь. Собственница?
Его это все забавляет!
— Я не ревную! — почти впадаю в истерику, взмахивая руками. Потому что да, он прав – меня ломает от ревности, которую я не должна испытывать к этому гаду! — Ты мне безразличен! Некрасиво вот так поступать с женщиной, с которой живешь! Которая любит тебя и уважает! — высказываюсь я на эмоциях.
Баро закрывает глаза, глубоко вдыхает, а когда открывает, то от веселья не остаётся и следа. И я не знаю, что хуже. В его глазах полыхает черный огонь, который обещает меня спалить дотла. Сглатываю, закусывая губы, вновь обнимая себя руками в попытке защититься от его темной энергетики.
Баро идет на меня с ремнем в руках. Ноги подкашиваются от паники. Дыхание рвется, словно я снова задыхаюсь.
— Ты в очередной раз повысила на меня голос, — говорит таким тоном, словно выносит приговор. — Ты посмела иронизировать и язвить, предъявлять. Сколько раз я предупреждал тебя о том, что нельзя так разговаривать со мной?
Он уже совсем близко. От страха я кидаюсь в сторону. Но силы неравны. Баро хватает меня за руки, больно сжимая запястья. Прихожу в ступор от его жёсткости и вовсе прекращаю дышать. Мозг бьется в истерике, а тело чувствует, что сопротивляться бесполезно, и покоряется в надежде, что над ним сжалятся.
Хватка на моих запястьях ослабляется, но мужчина не отпускает. Он делает из ремня петлю и стягивает ей мои руки.
— Зачем? — поднимаю на него глаза, сглатывая. Мне дико страшно, до дрожи в руках. Он же не посмеет сделать со мной что-то плохое? Не хочу в это верить… — Не надо, — жалобно прошу его остановиться.
— Закрой рот. С тобой не случится ничего, чего ты не заслуживаешь.
Судорожно вдыхаю. Когда он тянет меня за связанные руки в кровать.
Боже, я же, и правда, не знаю этого мужчину. Может, он псих, шизофреник, садист. Живот сводит от страха.
Баро дёргает мои руки наверх, перекидывает край ремня через деревянную балку, на которой висит штора, вытягивает мои руки вверх, привязывая таким образом.
— Пожалуйста, не надо, — дергаю руками.
— Тихо, сладкая, — обхватывает мои скулы, вынуждая смотреть в глаза. — Я не причиню тебе вреда. Со мной ты в безопасности. В этом доме ты в безопасности, даже в этой прекрасной, пугающей тебя позе, ты тоже в безопасности, — хрипло, но очень убедительно произносит он. — Да, ты уязвима. Просто принимай все, что я даю, — голос гипнотический, властный, словно вводит в транс. — Это всего лишь инструменты, они безопасны, если ты покорна и послушна.
Отпускает меня. Разворачивается и идет к туалетному столику. Еще раз дергаю руками, но бесполезно. Дышу глубже, глотая воздух. Вот, значит, какой ты, Барон. Точно не романтик. Такой формат близости? И меня он пугает. Я ванильная. Я боюсь боли и всех этих извращений.
Баро снимает с руки часы, оставляя их на столике. Выдвигает ящик, вынимая оттуда ножницы, и возвращается ко мне.
Ножницы?
Ножницы!
Смотрю на них, как на орудие пыток.
— Не бойся, это всего лишь инструмент, — спокойно произносит он. Оттягивает край моей кофты, подносит ножницы…
— Ааа! — вскрикиваю от испуга, когда он делает первый надрез, разрезая мою кофту.
— Тихо, не нужно пугать весь дом. Или я лишу тебя не только движения, но и голоса – заклею твой ротик скотчем. Но мне не хотелось бы… —
