Особые полномочия на любовь (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

Хватаю ее за горло и впечатываю в стену.

— Тебе чего надо от меня девочка, м?! — сжимаю жестче, тело, не повинуясь, тоже вдавливает ее в стену. — Что тебе здесь надо? Что ты от меня хочешь?

— Я же… сказала… — сипло шепчет, вцепляясь в мою кисть пальцами и пытаясь оттянуть от шеи. — Всего лишь должность…

— Должность?… Херня! Что-то другое выкупает, за что-то более весомое торгуется. Очень ценное для нее. Потому что за этой маской легкого цинизма и спокойствия — буря паники, безысходности и отвращения! Отлично скрываемая в этот раз.

Что ты выкупаешь? Ведь не должность! За такую должность так дорого не платят! Такие, как ты, вообще никогда не платят за что-то телом! К твоим ногам и так все ляжет!

И, желая проверить свою версию, я сильно повышаю цену. Вот сейчас, если речь о должности, ты должна послать меня нахуй! Сделай это! Сделай, и я сяду к твоим ногам, я тебе помогу, дура!

— Должность хочешь? Будет тебе должность… Но ляжешь ты не только под меня! А под всех, на кого укажу, поняла меня, тварь?

Ее взгляд стекленеет еще сильнее.

— Хорошо.

Хорошо?!?

— Или ты можешь просто уйти. Прямо сейчас. Но должность ты не увидишь.

Трясущиеся пальцы продолжают расстегивать блузку.

— Я останусь.

— Задирай юбку… — вцепляюсь зубами в ее верхнюю губку.

Я чувствую ее полуобморочное состояние. Она закрывает глаза, медленно поднимая по бедрам юбку вверх.

Да что ж такое?! Есть предел твоего терпения? Что на кону??

Меня и самого колотит уже от того, что она позволяет всему этому происходить! Повысим ставку еще! Я хочу сломать тебя, увидеть, что внутри и помочь! Глупая…

Отпускаю ее.

— Короче, так! Через час я жду тебя у себя дома. Я буду не один. Порадуешь нас — получишь должность. Не приедешь — завтра ты не в моей команде. Свободна!

Мне нужен час, чтобы подумать. Я хочу понять, что на кону. И я не хочу служебного расследования по подмене материалов в деле, это уничтожит ее будущее.

Я хочу, чтобы она сказала сама.

Глава 31

Дно

С момента, как я оставил ее на работе, поставив перед выбором, не могу успокоиться.

Хочется дать самому себе в морду. С такими женщинами так нельзя. Но так надо. Иногда необходимость выше табу. Это тот случай. На пять минут заскакиваю в ледяной душ. Наскоро надеваю рубаху и легкие домашние брюки.

Ты же не придешь, правда?

Ты не придешь, и я приеду к тебе сам.

Открываю шкаф на кухне, достаю коньяк. Делаю несколько глотков прямо из горла.

Не смей приезжать! Что бы там ни было! Я приеду сам, ты попросишь помощи открыто, но вестись на шантаж не смей!

Смотрю на часы. Десять минут у нее еще. Скидываю смской пароль от подъезда. И через пять минут мелодичный перезвон сообщает мне, что пришла…

Делаю еще один глоток. Он застревает в горле. Прокашливаюсь. Свободная рубашка почему-то душит, я раздраженно дергают ворот. Пуговица отлетает…

Открываю дверь.

Ничто так не обезоруживает мужчину, как женская уязвимость. Последнее женское оружие, когда все остальное уже не работает. И Диляра в белом тончайшем платье в пол. Очень чистая, нежная и прекрасная.

Обнимая себя за плечи, заходит внутрь. В глаза мне не смотрит… Обводит взглядом мою большую прихожую. Смотрит на себя в зеркало…

И что с тобой делать?

— Ну и зачем ты пришла? — рычу я.

Переводит рассеянный взгляд на меня.

— Не надо было?

С ее взглядом что-то не так. Она словно обдолбанная.

— Пришла — проходи…

Не снимая туфель, она плывет в том направлении, куда я указал. Это гостиная. На разложенном диване несколько стопок с документами, рядом столик с ноутом… лампа…

— Нет никого… — оглядывается растерянно.

— Ну, конечно, никого нет! — рявкаю я.

Пошатнувшись на каблуках, хватается ладонью за косяк. Вижу, как ее начинает трясти. Да и меня колотит не меньше.

Ну не могу я кнутом ее больше, пряниками попробовать?

Словно пьяная закрывает глаза, я вижу, как ее зрачки немного закатываются. Прижимаясь к косяку, начинает медленно оседать вниз.

— Тихо… тихо… — подхватываю ее, оседая вместе с ней.

Начинает глубоко и судорожно дышать. Истерика… Передавил. Сломал.

— Ну что ты… девочка моя…

Прижимая к себе за затылок, укладываю лицом на свое плечо.

— Нет никого… и не будет… и быть не могло… всё, — ласково убираю пальцами волосы с ее лица. — Никто тебя не тронет… я обещаю.

Сжимаю ее крепче, успокаиваю тихие рыдания.

— Ты, — заикается она, — сказал…

— Ну ты же врешь мне, дурочка. Все время. Как мне тебя еще вскрыть?

Начинает рыдать громче, отталкивая меня. На мгновение отстраняюсь, подчиняясь ее рукам, и ловлю пощечину. От удара вспыхивает болью губа и звенит в ушах. Блять… Ну, наконец-то… Хоть какой-то протест и живые эмоции! Вот уж никогда не думал, что буду так благодарен женщине за пощечину.

Перехватываю руку, целуя в ладонь. Снова прижимаю ближе.

— И секс за должность я тебе не предлагал… Я всего лишь сказал прямо, что ты мне нравишься. Без всяких намеков и шантажа. Как мужчина сказал. Но когда понял, как ты интерпретировала это… да еще и приняла предложение… Должен же был я выяснить, что на кону!

Губы скользят по ее коже, шраму у ушка… Целую ее в кромку, мочку…

— Давай, отматывай все назад… Ты ошиблась, я… подыграл.

Ощущаю, как истерика успокаивается, и тело больше не напрягается от нашей близости. Но трясти ее начинает еще сильнее. Потому что расслабилась…

— Это же из-за ребенка, да? Такие женщины, как ты, на такое только ради детей идут. Или… Или сестры? Она жива? Что с ней? Расскажи мне…

Отчаянно мотает головой.

— Из-за должности я… — заикаясь.

— Ты мне чуть позже расскажешь… Не сейчас. Ты успокоишься, подумаешь и расскажешь, — внушающе говорю я. — Иди ко мне…

Снимаю с нее туфельки, встаю, подхватывая ее на руки. Диван весь занят бумагами, и я несу ее в темную спальню, которой ни разу еще не пользовался. Кладу на высокую огромную кровать. Она застелена черным покрывалом, и Диляра в своем белоснежном платье…

О, твою мать! Зависаю, медленно скользя взглядом по этой красоте.

Рывком отворачиваюсь.

— Я сейчас…

Сбегаю от нее на кухню. Отдышавшись, наливаю ей в пузатый бокал коньяк.

Я не буду ее трогать…

Нельзя ее трогать…

Не так…

Не сейчас…

Делаю еще несколько глотков коньяка, чтобы прийти в адекват. Потому что не трогать ее — это пиздец какое испытание!

Возвращаюсь. Включаю бра на стене. Сажусь рядом. Протягиваю бокал…

— Выпей, пожалуйста.

Присаживается, обнимая колени. В глаза опять не смотрит. Тушь растеклась под глазами, делая ее лицо очень трогательным. И я еще раз замечаю, какая она молоденькая и прекрасная…

Вкладываю в руку бокал. Через силу делает пару глотков, морщась от крепости, зубы стучат о хрусталь. Отставляет на тумбочку в изголовье. И теперь ее откровенно пьяный взгляд отыскивает мой.

И мне сразу становится душно и тесно в своей одежде. Отвожу волосы, упавшие на плечо за спину. Веду большим пальцем по ее скуле, она прикрывает на мгновение глаза, доверчиво глядя на меня.

— Ты очень красивая женщина… Не смей торговать собой… Просто попроси… — срывается мой голос на возбужденный хрип.

Зависаю в ее огромных глазах… в какой-то момент осознавая, что они приближаются…

Все словно плывет. Мои мозги отключаются.

— Поцелуй меня… — шепчет она мне в губы.

Чего там было нельзя?… Я ничего не помню. Сердце гулко лупит, оглушая меня. Закрыв глаза, падаю в эту бездонную пропасть.

Чувствую ее теплый рот… и как немеет шея от неуверенных пальчиков.

Что плохого в поцелуе?…

Наши губы чувственно, медленно скользят. Не уверен, что я кого-то целовал так. Но я подчиняюсь той волне, на которой мы соприкоснулись, умирая от нежности к ней.

— Моя девочка…