Близняшки от босса. Сердце пополам (СИ) - Лесневская Вероника

— Все в порядке, Снежана? — не выдержав, сам выхожу, открываю дверь и демонстративно руку ей подаю.

Принимает мою помощь нехотя, кивает будто в замедленной съемке и поднимается. Оглядывается на ерзающую в кресле Алю и вздыхает. Каким-то необъяснимым усилием воли заставляет себя сделать пару шагов к подъезду, но я преграждаю ей путь.

— Ты так внимательна к Алине, — не тороплюсь расставаться. — Она напоминает тебе твою дочь?

— Ты даже не представляешь, насколько, — цедит Снежана. И ощущение, что едва сдерживает эмоции.

— Можем познакомить наших девчонок. Одногодки же, — выдавливаю из себя добрую улыбку, но она разбивается об лед. Да что за черт!

— Обязательно, — чеканит помощница решительно. — Но не сегодня, — вновь взгляд прячет.

— Тя! — зовет из салона Аля.

Снежана вздрагивает, наклоняется и заглядывает в машину, а малышка машет ей ручкой. Привыкла меньше, чем за день. К посторонней женщине. В то время, как на адаптацию к новой няне нам нужна была неделя, а то и больше.

— И тебе пока, маленькая моя, — шепчет помощница, словно оживая, и воздушный поцелуй ей посылает.

Но тут же резко выпрямляется, будто поймана на горячем. Заметно нервничает и теряется. Словно стыдится своего трепетного отношения к чужому ребенку.

В свою очередь, я неожиданно для самого себя принимаю решение.

— Снежана, предлагаю тебе временно перепрофилироваться, — сам удивлен такому повороту. — Сверхурочные я оплачу в двойном размере. Материальный и моральный ущерб, который может нанести тебе моя несносная дочь, будет возмещен, — подшучиваю, чтобы напряжение снизить. Но отклика в Снежане не вижу — она все так же равнодушна ко мне.

— Не понимаю, о чем вы, Вадим, — хмурит брови.

— Снежана, у меня ситуация безвыходная. Я минимум на неделю остаюсь один с Алей. И хотел бы, чтобы ты помогла мне присмотреть за ней, — выпаливаю на одном дыхании.

Понимаю, как глупо это все выглядит со стороны. Но иного выхода у меня действительно нет. Няня на больничном, новую Аля примет не сразу, а у меня куча встреч и совещаний. Не Романа же с дочерью оставлять! Он с детьми так себе справляется — не более чем на пару часов его хватает.

— То есть вы предлагаете мне стать няней для дочери? — округляет глаза, будто я глупость сморозил. — Кхм… То есть для Али?

— На данный момент мне некому больше ее доверить. Помоги нам, — почти прошу.

Некоторое время она смотрит на меня пристально, словно ушам своим не верит. А после, осознав мою просьбу, меняется в лице. Становится мягкой, доброй, совсем как раньше.

— Да-да, конечно, — лихорадочно головой машет.

— Тогда в понедельник с утра водитель привезет тебя к нам домой, — инструктирую ее. — Охрану я предупрежу. График Али тебе оставлю. Ну, а я сам как-нибудь в компании справлюсь.

— Не беспокойтесь, я совмещу. Будем по телефону с вами связываться. В понедельник у вас две встречи до обеда, а потом свободно. Я напомню! — включает «режим помощницы».

— Тогда договорились, — деловито протягиваю ей руку, в которую она неуверенно вкладывает свою ладонь. Сжимаю ее, маленькую и хрупкую.

— Хорошо, — сипло выдает Снежана, а у самой глаза на мокром месте. — Спасибо, — выпаливает внезапно, посылает мне искреннюю улыбку. — До понедельника.

И сбегает, не оглядываясь. Будто боится, что, задержавшись еще хотя бы на секунду, не сможет уйти. А мне почему-то отпускать ее не хочется…

Глава 18

Выходные

Снежана

Резкий порыв ветра бьет в лицо. Наотмашь. Будто пощечину влепил. В кожу впиваются тысячи микроскопических иголок, замораживая ее до онемения. Настойчивый вихрь дергает за распущенные волосы, тянет локоны назад, путает — и бросает обратно, хлестко ударяя по щекам, словно плетьми.

Больно. Холодно.

Не снаружи. Внутри.

Но я продолжаю стоять на сырой земле, утопив каблуки в грязь, и гипнотизировать взглядом табличку, на которой дата рождения совпадает с датой смерти.

Прикрываю глаза, выдавливая слезы. Горячие капли стекают по ледяным щекам. И, сорвавшись, летят на землю.

- Где моя дочь, Антон? — крик раздается на всю палату. И на звук тут же заглядывает санитарка. Умолкаю, потому что меня и так держат на успокоительных все эти дни. А новорожденную Риту приносят редко — и то под присмотром. Будто я чокнутая.

- Медики провели… кхм… — запинается, пытаясь выбрать формулировку помягче, — …все необходимые процедуры.

- Ты говоришь о НАШЕМ РЕБЕНКЕ! — шиплю, с трудом сдерживая эмоции. — Я хотела видеть ее, хотя бы попрощаться, — слезы текут нескончаемыми ручейками. Не высохли еще, хотя казалось, что я выплакала все.

- Твое здоровье после тяжелых родов и психическое состояние не позволили этого сделать. Врачи подтвердили, — чеканит муж. — Тебе не рекомендованы лишние переживания, иначе последствия могут оказаться плачевными для тебя и твоей живой дочери.

- Намекаешь, что я могу нанести вред Рите? — мне не хватает воздуха от его скрытого обвинения. — Не смей выставлять меня сумасшедшей!

- Мась, успокойся, — касается моего плеча, но я раздражаюсь сильнее. Со мной действительно не все в порядке?.. — Все уже сделано, — продолжает уговаривать Антон. — Тебе нужно заботиться о ребенке. И пройти курс у психолога…

- К черту психолога! Покажите мне вторую дочь! Я имею право! — не унимаюсь я, однако внутренне сдаюсь.

Осознание страшной истины ломает меня. Лучше бы я сошла с ума.

Ее больше нет…

- Я подписал все документы вместо тебя, так как ты в эти дни была не в состоянии. Бумаги у меня, — бесстрастно сообщает муж. — Все позади, мась. Когда поправишься, покажу тебе, где те… кхм… дочь, — с налетом сочувствия. — Ты должна жить дальше. А я помогу тебе, буду рядом.

- Я мертва наполовину, Антон. Ты в состоянии воскресить нашу дочь? — шепчу обреченно, а он вздыхает и взгляд прячет. — Тогда оставь меня сейчас…

Поднимаю слипшиеся от слез и дождя ресницы. Перед глазами все та же табличка, над которой я рыдала весь год. Рядом с ней — живые цветы. Всегда свежие.

Но… Для кого они?

Достаю телефон из кармана. Обледевшими пальцами касаюсь сенсора, и он реагирует не сразу. Согреваю дыханием руки. Провожу по дисплею еще раз.

Загорается.

На заставке — Ритка. А в памяти камеры — видео с Алей. Я сняла этот ролик во время прогулки на детской площадке. И запускаю каждый раз, когда начинаю чувствовать себя сумасшедшей.

Но нет. Аля не галлюцинация. Она реальна.

На видео малышка носится по площадке со скоростью реактивного самолета. Изображение дрожит, потому что я бегаю следом, чтобы подстраховать дочь от падения.

Так похожа на старшенькую. И абсолютно другая.

Шустрая Аля и осторожная Рита. Огонь и вода. Штормовой ветер и легкий морской бриз.

Мои девочки. Они будут вместе. Со мной.

И я не завидую тем, кто виноват в нашей разлуке. Пусть даже это сам Вадим Шторм с его семейкой.

Однако прежде…

Ломая ногти, царапая подушечки пальцев в кровь, я срываю табличку с камня. Бросаю на землю надписью вниз.

Антонина мертва. Ее и правда не вернуть. И сегодня я прощаюсь со своим горем.

Есть Алина. Моя вторая дочь. Второе дыхание. Вторая жизнь.

Разворачиваюсь и, прокалывая вязкие, черные комки каблуками, иду к воротам, где меня ждет такси. Ступив на асфальт, небрежно счищаю грязь с обуви. И ныряю в теплый салон.

Называю таксисту адрес Антона.

Только сейчас осознаю, чего именно муж так испугался в тот день возле офиса «Шторм Медиа». Пока я стояла спиной к машине босса, ему открывался полный обзор на парковку. Антон видел, как Вадим подходил с Алей на руках и усаживал ее в салон.

Он не мог не узнать девочку, которая является точной копией нашей Риты. Но не сказал мне об этом ни слова. Наоборот, муж поспешил удалиться, забыв и о разводе, и о встречах с ребенком, и о своих угрозах.