Хулиганка и бунтарь (СИ) - Килеева Виктория

— Катя, мне грустно.

— Грустно? Иди посуду помой! Грустно ей…

— Как-то всё не то и не так. Да ещё вчера…

— Давай без экспрессивного синтаксиса. Что мозгоклюй опять учудил?

— Вчера ночью я сделала ему предложение.

Катя даже села от неожиданности.

— Ой, Танька Ларина, ой, ду-ура. А Онегин чё?

— Помолчал, вздохнул и говорил таковы слова: «Я не готов, а когда буду готов, ты уже будешь немолода, а я хочу жениться на молоденькой…»

— Скотское отродье твой Денис!

— Потому сегодня я и жру одно мороженое.

— Да-а, — протянула Катя, — раньше мужчины женились и за меньшее. Он даже не гад — он просто гадёныш! Ну теперь-то ты убедилась, что он тебя только использует?

— Да, но…

— Какое ещё может быть «но»?!

— Я всё равно его люблю, — упиралась Люся.

— Лысюк, в который раз ты говоришь мне эту сакраментальную фразу?

— В который?

— В третий.

— Ну и что? Во всех мужчинах, которых я любила, я умудрялась найти что-то хорошее.

— Зато они не особенно пытались оправдать тебя твоими достоинствами. Единственный, кто продержался с тобой рекордных три месяца, был Юра.

— Точно, — грустно улыбнулась Люся, — этот период своей жизни я называю юрским.

— Ещё бы. Юрец был молодец — так долго тебя вытерпеть!

— Почему это меня вдруг надо терпеть? — обиделась Люся.

— Потому что с каждым своим парнем ты совершаешь одни и те же ошибки — как будто жизнь тебя ни чему не учит. Ошибка номер раз. Ты слишком навязываешься, слишком погружаешься в его жизнь, оставляя свою, и таким образом делаешься ему малоинтересной. Отсюда проистекает ошибка номер два. Мужчины ненавидят чувство вины, а ты вынуждаешь парня чувствовать себя виноватым, потому что по твоему печальному лицу он видит, как сильно не соответствует тому, что ты от него ожидала. А зачем ему девушка, рядом с которой у него падает самооценка? Это действительно отталкивает любого, даже очень терпеливого и любящего мужчину. Лучше бы ты его злила — злость хотя бы страсть иногда зажигает. Но нет, он просто становится к тебе равнодушным…

— Это неправда! — Люся упрямо замотала головой.

— А хуже всего то, что ты отказываешься это замечать. Вот и Денис, мозгоклюй твой, через месяц от тебя устал. Заметь, не он первый. Ладно, устал — уходи. Так нет же! Он очень удобно устроился — типичный безответственный приспособленец. Люсь, ты хочешь, чтобы в графе «плюсы Люси» первым пунктом стояли не «мозги» и даже не «ноги», а… «удобство»? Люсь, ты хочешь быть удобной? Ты что, диван?

— Нет.

— Не слышу!

— Я не диван! — закричала Люся. — Я хочу быть неудобной, но всё равно любимой… — Хлынули слёзы.

— Денис тебя не любит и не полюбит уже никогда, — внушала Катя. — Надо понять и принять это как данность. Как отсутствие у него мозгов, денег, совести…

— Но ведь он же сам всегда возвращается!

— Потому что ему не хватает великодушия избавить тебя от своей персоны! Потому что ты живёшь одна и всегда его хочешь! Ему достаточно лишь иногда раздувать этот огонь, чтобы он не погас. Вот зачем он опутывает тебя надеждами, не давая себя забыть. Хотя единственное, на что ты можешь рассчитывать, это секс. Четыре буквы, четыре минуты, четыре раза в месяц. Но для обычной женщины «только секс» — это слишком, непомерно мало…

Люся вздохнула.

— И что прикажешь делать?

— Не пускать его в свою жизнь, пока вся эта буффонада не превратилась в «Оптимистическую трагедию»[31].

— По-древнегречески «трагедия» значит «козлиная песня».

— Вот! Это потому что её причиной часто бывают всякие козлы.

«Я должна тебя разлюбить! Я должна обнулить эти чувства… Я хочу когда-нибудь вспомнить о тебе и понять, что ты мне больше не нужен».

— Нет! — Люся завертела головой. — Я не могу сама его разлюбить. У меня силы воли не хватит… Кать, у тебя есть пистолет?

— Цель, задачи, актуальность?

— Чтобы стрелять, конечно! Есть?

Катя пристально посмотрела на подругу. Задумалась.

— У меня нет, но у Хорды точно имеется.

— Звони!

— А вдруг не даст?

— Даст! Он для тебя что угодно сделает.

И тут позвонил Денис — на него стояла на редкость дрянная мелодия, но Люся быстро к ней привыкла и даже полюбила. Ведь от неё ей так хотелось жить.

— Не бери!

— Я не могу. — Люсины руки сами тянулись к мобильному.

— Не бери, я сказала! — Перехватив телефон, Катя унесла его на кухню.

В Люсе проснулся хищный охотник, и она побежала следом.

— Отдай!

Катя уже открыла окно.

— Ещё шаг, и я выброшу твоё «тело» в окно!

Люся испуганно замерла. Дрянная мелодия — тоже.

— Катенька, пожалуйста…

— Я стараюсь для твоего же блага.

Телефон сдавленно пискнул.

— Это от него!

— Погоди. — Катя открыла молнию и выразительно прочитала: — «Люсёнок, я бес тебя схожу сумма». Я даже не знаю, плакать мне или смеяться…

Люся сделала нечаянный шаг.

— Я должна ответить!

— Нет! — Катина рука с телефоном зависла над землёй. — Эта любовь тебя унижает. Это не отношения мужчины и женщины, это отношения проститутки и постоянного клиента. Ты разве не видишь? Он вредит твоей психике!

— Я знаю, и мне наплевать!

— Пересиль себя, преодолей!

— Не могу… — простонала Люся.

— Сразу видно, что ты никогда в жизни не сидела на диете, — с укором заметила Катя.

— Мне это не надо! И преодолевать себя, чтобы быть счастливой, мне тоже не надо. Я хочу быть счастливой с ним, пусть это и похоже на болезнь. Но это моё больное счастье! Оно и не должно быть правильным. Хватит мерить меня своей меркой! Если я живу такой жизнью, значит, другой мне не надо!