Инесса Клюшина - Работа над ошибками (СИ)
— Стас, там ребенок… — начинаю я, но тому мои переживания, кажется, безразличны.
— Она уже не ребенок, допустим. Подозреваю, что вы более ребенок, чем она, товарищ учительница. Вероника, ты мне объясни популярно, что сейчас собираешься делать. И я, возможно, дверь разблокирую.
— Я подойду к ней и заберу ее…
— Забрать ты можешь исключительно своего ребенка из сада или школы. Не здесь. Здесь рядышком где-то сутенер, пасет девчонок. В лучшем случае тебя вежливо попросят убраться, в худшем — не хочется говорить. Не вижу пока адекватных действий. Так дела не делают, Вероника.
— Стас, пусти меня, — на глаза наворачиваются слезы, я безрезультатно дергаю ручку двери машины. Поворачиваюсь к Стасу, чувствуя, как слезы текут по лицу. Макияж успешной женщины, скорее всего, испорчен, но мне плевать.
— Стас, я учу эту девочку с пятого класса. Знаю лично родителей. Мы каждый год праздновали с классом ее День рождения. Я водила весь класс, и ее тоже, в походы, мы ездили на экскурсии. Я видела, как она росла. Это почти мой ребенок, я не могу понять, что она там стоит, и не хочу думать о… — Мои мысли сбиваются в кучу. Я столько хочу сказать сейчас, столько было. — Она мне открытку сердечком в пятом классе подарила, сама сделала. В восьмом она влюбилась, и подходила ко мне после уроков, разговаривала…
Наверное, мои глаза совсем сумасшедшие, потому что Стас резко обрывает меня.
— Твою мать. Рот закрой. Сиди смирно. И ремень пристегни. Твою мать…
Он разворачивает машину, и через несколько минут мы останавливаемся на противоположной стороне от девушек. Они так и стоят все втроем. Все трое курят.
— Которая из них?
— Светленькая, с хвостиком. Вон та, в очках. Стас, пусти меня…
— Сиди и не рыпайся, — эти слова были произнесены так сурово, что я примерзла к спинке кресла джипа.
— Я сейчас выйду, — по-деловому продолжает Стас, — и приведу ее. Попробуешь чем-то помочь мне — все будет испорчено. Усекла?
— Усекла, — шепчу я, — никуда не выйду.
— Умница. Жаль, что дура. И я, дурак, тебе помогаю, — с этими словами Стас разблокировал двери и вышел из машины.
Я смотрю на него через окно. Вот он подошел к стайке девушек. Говорит. Вот вскидывает голову и смеется, и девушки смеются вместе с ним. Вот Лена поворачивается вокруг себя и распахивает курточку. После этого Стас незаметно оборачивается к джипу. Я все вижу, Стас. Я все вижу…
А потом моя ученица, десятиклассница Леночка Севальцева, цокая высокими каблучками модных сапог, покорно идет к машине рядом со Стасом…
Судорожно размышляю, о чем же буду говорить с Леной. «Не может быть, не может», — повторяю про себя, но прекрасно понимаю, на что это все похоже.
Я бы поняла и объяснила, если бы девочка была из неблагополучной семьи. Но ее семья более чем благополучная: постоянно наблюдала на ней загар то из Турции, то из Египта и прочих курортов. И семья полная, и живут дружно, насколько мне известно. В чем же дело?
Стас галантно открывает заднюю дверь, девочка запрыгивает на сиденье. Я вспоминаю, что ей всего лишь шестнадцать, и от этой мысли становится дурно. Сжимаюсь на переднем сиденье, но Лену, даже если она и заметила мое присутствие, оно почему-то мало волнует.
Стас садится в машину. Двери блокируются. Поехали.
— К тебе? — осведомляется Лена. Мои призрачные надежды рушатся полностью.
— Ага, — Стас набирает скорость, и скоро улица остается позади. Моя девочка спокойненько сидит на заднем сиденье, а я, как могу, отворачиваю лицо.
— Клевая у тебя тачка, — говорит Лена, и Стас молча кивает.
Скоро мы останавливаемся в каком-то тупичке, с одной стороны — гаражи, с другой глядят на машину окна пятиэтажки. Лена вертится на заднем сиденье.
— Че, здесь, что ли? — деловито осведомляется она, разглядывая через окошко окрестности. — Ну если действительно хочешь, чтобы смотрели…
Я поспешно вытираю глаза, вытаскиваю из сумочки зеркальце и смотрюсь в него. Сейчас понимаю, что нужно подправить макияж, потому что такой зареванной разговаривать с детьми — последнее дело. Стас изображает, что потерял что-то в бардачке.
— А она правда глядеть будет? — спрашивает Лена. — Слушай, доплатишь за гляделки? Я бесплатно так не работаю, если че…
— Она поговорит с тобой будет, дура, — Стас, увидев, что я закончила разглядывать себя в зеркало, перестает изображать из себя великого искателя сокровищ и закрывает бардачок. Уже пора говорить мне. Только вот что сказать, не знаю до сих пор. Ни в одной книжке по педагогике я не читала о ситуации, что же делать, когда встречаешь проститутку, а она оказывается твоей ученицей. Понимаю прекрасно: все, что сейчас скажу, будет воспринято в штыки. Но я не могу равнодушно пройти мимо.
Отстегиваю ремень и оборачиваюсь.
— Лена, здравствуй, — говорю спокойно и сдержанно. Лицо Лены объято ужасом. Еще бы… Встретить не просто учителя, а классного руководителя. И за таким делом.
— В-вероника Васильевна, — выдыхает девочка и бледнеет. Она давно сняла свои очки в пол-лица — скорее всего, было неудобно смотреть, куда же ее везут — и я хорошо вижу ее глаза. Но первые секунды шока скоро проходят, и в глазах появляются злость застигнутого за нехорошим делом и непримиримость. Лена не рада мне. Я вовсе не избавляю ее от чего-либо. И слов благодарности за «спасение с улицы» не дождаться. Если у меня раньше были какие-то сомнения, то сейчас они отпали полностью. Невероятно. А ведь она только вчера была на моем уроке. Конечно, ни о каких ответах и работе на нем речи не шло, но девочка присутствовала на уроке, аккуратно записывала правило в тетрадочку, делала вместе с классом упражнения… И принесла мне деньги за спектакль «Вий», на который мы идем на следующей неделе, и молча протянула денежку, пока я записывала ее фамилию в свою тетрадку для денежного и прочего учета. Неужели это моя Лена сейчас сидит передо мной и смотрит как на самого ненавистного врага?
А может, лучше было бы проехать мимо, думаю отстраненно. И не вмешиваться. Потихонечку отозвать Лену на переменке, поговорить по душам? Но как бы я ей все это преподнесла, интересно? «Лена, я видела тебя на такой-то улице, что ты там делала?» Нет, уж пусть так будет.
Делаю выдох и чувствую, будто лечу с высоченного моста.
— Лена, я понимаю, что у тебя были какие-то причины для того, чтобы заниматься…этим. Ответь мне, пожалуйста. Зачем тебе это нужно?
Лена молчит и опускает глаза; я продолжаю чувствовать ее враждебность.
— Тьфу, бабы, — плюет в сердцах Стас, — пойду подышу свежим воздухом. Сейчас от ваших выяснений отношений голова разболится.
