Игорь Срибный - Даша из морской пехоты
У венгра в ранце оказался овечий бурдюк с русским самогоном, и толпа солдат радостно накинулась на питье. Закусывали салом из сухпайков и галетами. Их женщина пила вместе со всеми…
Потом эсэсовка подошла к Дарье и уселась рядом с нею. Она осоловелым взглядом шарила по лицу и груди девушки, а ее рука вдруг больно ухватила Дарью за грудь и сжала ее. Девушка вскрикнула и оттолкнула руку, вскочив с лавки. Эсэсовка легко сбила ее с ног подножкой и навалилась на нее всем телом, рыча.
Несколько солдат тут же кинулись ей на помощь. С Дарьи сорвали одежду…
Всю ночь перед глазами Дарьи была одна и та же картина: вокруг нее сидят на корточках несколько солдат, и каждый, дождавшись очереди, ложится на нее. Они, приученные немцами к педантичности, установили норму – по пять минут на каждого. Смотрели на наручные часы, то и дело зажигая спички, – следили за временем. Поторапливали друг друга… Один из них, кончив свое дело, похлопал ее по щеке и спросил: «Ну, деффка, кароши робота?»
Если кто-то не укладывался в отведенные ему пять минут, он снова садился в очередь, чтобы повторить попытку…
Даша лежала не двигаясь и думала, что не выживет. Она не знала, сколько прошло времени и сколько их было – насильников. Но когда начало светать, она уже знала, как происходит перелом позвоночника. Она лежала на спине, а каждый из насильников забрасывал ее ноги к своим плечам, входя в нее со зверской силой. Так это происходит: позвоночник, скрученный в дугу, все время сдавливают, раскачивают в одной точке и не замечают, что он травмируется. Получается это не нарочно: просто в угаре насилия никто себя даже не пытается сдерживать…
Даша думала, что они убьют ее, что она умрет в их руках…
Последней к ней подошла женщина… Она отогнала от нее солдат и, присев на корточки, что-то долго рассказывала ей на своем языке. Сказала по-русски, что зовут ее Сауле… Что-то показалось ей не так, и она зажгла спичку, сначала потрогала пальцем глаза Даши – открыты ли. Потом поднесла ладонь ко рту. Убедившись, что глаза открыты, а изо рта вырывается слабое дыхание, эсэсовка стала гладить ее грудь, спускаясь ниже и ниже. Но Даша все равно не пошевелилась, не вскрикнула, и она зажгла еще одну спичку – посмотреть, жива ли она. Покачала головой…
Потом сняла штаны и, широко расставив ноги, присела над лицом Даши и стала водить провонявшими между ног волосами по ее лицу, прижимаясь к нему. Быстро, еще быстрее… Пока не забрызгала лицо девушки своей зловонной жидкостью…
С рассветом они ушли…
Даша с трудом поднялась. Двигаться было трудно. Страшно болели голова и все тело. По ногам обильно потекла кровь, и Даша поняла, что это… На медицинском языке это называется выкидиш! Она знала, что беременна, – уже три месяца у нее не было менструации… И вот теперь у нее не будет ребенка… Она не чувствовала, что ее изнасиловали; ощущала только, что избита, искалечена. Даша попыталась сделать шаг, второй, и поняла, что позвоночник ей повредили, но не сломали. Ужасно болела спина, и, ощупав рукой крестец, Даша обнаружила, что кожа со спины была содрана, она кровоточила…
«Конечно, от этого не умирают, – подумала Дарья. – Если только не ломается позвоночник, но и тогда умрешь не сразу…»
Потом до нее добрался холод, и она стала собирать свою одежду, разбросанную по всей кошаре. Одеваться было неимоверно тяжело – болели и саднили все косточки, все жилки. Но она заставила себя одеться в разорванные тряпки, которые еще вчера вечером были ее форменным обмундированием.
Даша присела у выхода… Глаза ее слипались, но она боялась уснуть. Потому что в голове ее постоянно билась мысль о том, что если она уснет, то больше не проснется.
Однако нервное потрясение было столь велико, что она не уснула, она просто обвалилась в беспамятство…
Андрей видел дымы в том направлении, куда уехал транспорт с ранеными, и слышал далекие разрывы гранат. Он душой понял, что Дарья попала в беду, но румыны снова пошли в атаку, надеясь отбить захваченные русскими позиции, и кровавая круговерть продлилась до утра. Моряки за ночь отбили восемь атак превосходящих сил противника, потеряв в ночном бою две трети личного состава.
Когда младший лейтенант Паршаков с рассветом обошел окопы, он насчитал в строю всего лишь восемнадцать моряков.
Но приказ был – удерживать позиции до 18:00 сегодняшнего дня. Пока не пройдут корабли. И Андрей подумал, что до этого времени в живых из них не останется никого…
Глава 29
Командиром отряда, уходящего в рейд по фашистским тылам, был назначен старший лейтенант Серков.
Вышли в ночь, зная, что патрули румын ночью не сунутся за пределы своих позиций. На рассвете Серков решил устроить дневку и раскрыл карту, чтобы определиться с местом. На карте была обозначена кошара, и Серков решил сделать привал там. Он выслал вперед разведку и, дождавшись условного сигнала, повел группу на кошару.
Моряки разошлись по территории, обследуя строения и загоны для скота, и, услышав тихий свист из спального помещения, Серков направился туда.
На полу во множестве валялись коричневые обертки от немецких презервативов и использованные презервативы. Серков брезгливо поморщился…
– Командир, гляди-ка! – воскликнул вдруг Шахов.
Серков подошел к куче тряпок, валявшихся на полу, которые при ближайшем рассмотрении оказались девчонкой, свернувшейся в три погибели, одетой в изорванное обмундирование младшего сержанта морской пехоты. Жива она или мертва, разобрать было невозможно.
– Сука! – озлился вдруг Шахов и пнул девчонку сапогом. – Подстилка фашистская!
Девушка вздрогнула всем телом и застонала. Серков низко склонился над ней, приподняв рукой ее голову. Шахов передернул затвор автомата…
– Отойди, Шахов! – приказал Серков, внимательно вглядываясь в лицо найденной моряками девушки.
– Дай я ее кончу! – Шахов поднял ствол автомата.
– Отойди, я сказал! – гаркнул Серков, осторожно опуская голову девушки на пол. – Это Дарья!
– Какая еще Дарья?! – ствол автомата был по-прежнему направлен в голову девушки.
– Наша Дарья! Которая Тесленку оперировала! И жизнь ему спасла. Отойди на хрен!
– Дашка? – Шахов опустил автомат. – Да как же… Она же… Не может быть!
– Может! – отрезал Серков. – Взяли без сознания… Изнасиловали бандой! Что она могла сделать?! Девочка девятнадцатилетняя…
– Как же она сюда попала? – не унимался Шахов. – Здесь же нет наших!
– Вот придет в себя и расскажет, – сказал Серков. – Давай быстро доктора сюда!
«Доктором» моряки уважительно называли своего санинструктора мичмана Тарана. Братишки считали его пожилым, хотя Тарану было только сорок лет, но все же он по возрасту превосходил остальных в два раза. До войны доктор десять лет отработал фельдшером «неотложки» и свое дело знал досконально.
– Что здесь? – спросил, подходя, доктор и осекся, увидев Дарью, – он видел на полу презервативы.
Бегло осмотрев Дарью, Таран выгнал всех вон из помещения.
Доктор возился с девушкой более двух часов… И только потом позвал командира.
– Боже мой, Серков! – тихо сказала Даша. – Неужели это ты?!
– Я, Дашуня! – сказал Серков, присаживаясь на корточки рядом с лавкой, на которую доктор переложил девушку. – Я! И пацаны здесь – Шахов, Баранов, Димка Гусев, Гришка Осокор. Помнишь их?
– Конечно, помню! – Даша попыталась улыбнуться. – Вместе же выходили из окружения. Разве такое забудешь?
– И хлопец Юрко с нами! Напросился в морскую пехоту!
– Как же я рада тебя видеть! – сказала Дарья. – А может, я умерла и ты мне просто видишься?
– Да нет же, Дашуня! – Серков взял ладонь девушки в свою. – Вот видишь, я тебя за руку держу…
– Где я?! – взгляд девушки вдруг напрягся, скользнув по углам.
Доктор и Серков переглянулись.
– Да не так важно это! – сказал доктор. – Ты лежи пока, отдыхай. Потом вопросы будут и ответы. Хорошо?!
Даша слабо кивнула…
Серков вышел и построил группу во дворе кошары.
– Так, орлы! – сказал он. – Все видели и все знаете, что произошло с Дарьей. Но если кто-то хоть словом, хоть намеком… Пристрелю на месте! Все поняли, о чем я?!
– Да поняли, командир, чего там! – за всех ответил Шахов. – Тема запретная! Понятно!
– Наблюдателям – занять свои места! – приказал Серков. – Остальным – отдыхать! Разойдись!
Он вернулся к Дарье. Девушка спала, и сон ее был тревожным…
– Как она? – спросил Серков доктора.
– Плохо! – жестко ответил тот. – У нее внутренние разрывы, кровоизлияние. Сильнейшее нервное потрясение. И, судя по всему, контузия. Кроме того, она пролежала какое-то время на земляном полу, на холоде. Как бы не началось воспаление легких… Короче, она сейчас балансирует на лезвии бритвы между жизнью и смертью…
– Что же нам делать? – Серков в задумчивости теребил ремень автомата. – Доставить ее в госпиталь… Это тридцать километров в обратном направлении. И четыре человека, чтобы вынести ее. А это означает невыполнение приказа, поскольку нас всего-то десять человек.
