Дениза (Деннис) Робинс - Сладкая горечь
«Нужно объясниться с ней раз и навсегда», – решил он.
Впрочем, как именно нужно объясняться с женщиной, которая давно его любит и которая готова на все, Арман не представлял.
Он решил не вспоминать об Ивонн и не отравлять себе прелести свидания с милой Рейни.
Арман был счастлив, что Рейни почти справилась с роковой страстью к Клиффорду и ее лицо все чаще озаряет улыбка. На портрете она тоже вышла не слишком опечаленной. Печаль таилась лишь в уголках губ…
Ради любви к ней, ради того, чтобы быть с ней рядом, Арман как мог обуздывал свою страсть.
Но этим утром, впервые за все время, у него появилось ощущение, что, может быть, надежды были не напрасны и что когда-нибудь Рейни выбросит Клиффа из головы. У него были на то кое-какие основания. Придвинувшись ближе обычного, Рейни сказала:
– Я так ждала, когда мы отправимся с тобой на пикник, Арман!
Он пробормотал в ответ что-то невнятное, но слегка притормозил и посмотрел на Рейни. В ее серых глазах было столько нежности, что у него зашумело в голове.
«Боже мой! – подумал он. – Почему я не решаюсь остановить автомобиль и обнять ее? Интересно, если я поцелую ее, она рассердится?»
Но он так и не заставил себя остановить машину и не поцеловал ее. И все-таки в его душе появилась надежда, что, может быть, именно сегодня дружеские чувства Рейни перерастут во что-то более существенное.
Бедняга Арман не подозревал, что как раз в эту минуту в Лондоне Клиффорд Калвер распорядился, чтобы секретарша забронировала для него авиабилет до Ниццы.
В жизни Клиффорда наступил решающий перелом. Неделю назад скончалась мать. На ее могиле Клиффорд заплакал впервые в жизни. Потом он вытер слезы и решил самым серьезным образом заняться устройством своего будущего.
После смерти старой миссис Калвер у него остался небольшой капитал. Достаточный по крайней мере для того, чтобы расплатиться с долгами. Престарелая тетушка уехала к себе в Шотландию. Съехав из дома на Риджинтс-парк, Клиффорд поселился в небольшой холостяцкой квартире на Шеферд-маркет. Дела на заводе шли не так уж плохо, но он понимал, что единственный шанс для него – это жениться и получить хорошее приданое. И как можно скорее.
Отношения с Лилиан неожиданно забуксовали. К сущей его досаде, поездка в Норвегию не дала никаких результатов. Вообще-то Лилиан по-прежнему была в него влюблена, как кошка – хотя иногда и утомляла его своей глуповатостью, – и он, пожалуй, женился бы на ней с разрешения ее папаши. Только вот беда: разрешения старая лиса Фитцборн не давал. Когда дошло до дела, старик, что называется, дал задний ход. Несмотря на то, что в общем и целом Клиффорд ему был симпатичен, хотя и показался слегка эгоистичным, Алек Фитцборн заявил, что дело нужно отложить по крайней мере на год. Да и то потом лишь объявить о помолвке, а не устраивать свадьбу.
Таким образом, Клиффорд снова обратил свой взор на Рейни. Он не забывал о ней, его все так же к ней влекло. Он чувствовал себя уязвленным. Как могла эта молоденькая девушка так внезапно вычеркнуть его из своей жизни, оказаться такой непреклонной? Она не ответила ни на одно его письмо, а ведь его письма были полны самых страстных и пламенных призывов.
Тетушка сообщила ему, что, когда он был в отъезде, звонила какая-то девушка из Канн. Конечно, это была Рейни. Кто же еще?… Но для чего ей было звонить, если она к нему охладела? А может быть, она приревновала его к Лилиан и потому не отвечала на письма? Но, с другой стороны, в каждом письме Клиффорд старался уверить Рейни в своей исключительной и беззаветной любви!…
Он решил, что должен во что бы то ни стало увидеться с ней и на месте разобраться, что к чему. Смерть матери дала ему вполне приличный предлог съездить во Францию.
Секретарша сообщила, что если он пожелает, то может вылететь в Ниццу сегодня же днем. Клиффорд ответил, что летит.
14
Перевернувшись на спину, Рейни блаженно раскинулась на искрящихся морских волнах. Глаза ее были закрыты, но даже сквозь веки она чувствовала горячее солнце. Со стороны берега доносились музыка и детские крики. Она слышала голос Армана, который был где-то рядом. Он был прекрасным пловцом и всегда заплывал дальше, чем она.
– Ты как? – беспокойно, словно боялся, что она утонет, спрашивал Арман, подплывая ближе.
– Прекрасно! – отвечала она со смехом.
Порой он казался ей заботливым, словно наседка.
Вдруг ее смех оборвался, сердце сжалось от тоски. Почему именно в эту счастливую минуту она вспомнила о Клиффорде?… Да потому, что он, Клиффорд, много раз говорил, что именно здесь, в этих благословенных местах, они проведут свой медовый месяц. Они во всех подробностях обсуждали то, как заживут после свадьбы. Как он мог забыть обо всем этом?
Рейни перевернулась на живот и быстро поплыла к берегу. Арман немедленно последовал за ней. Ступив на песок, он встряхнул мокрыми волосами и с замиранием сердца взглянул на стройную, словно точеную, фигурку девушки. Рейни сняла резиновую шапочку и поправила волосы. Потом, надев солнцезащитные очки, они улеглись бок о бок на чудесный горячий песок. Не прошло и нескольких минут, как жаркое солнце высушило на их коже капли морской воды. Арман предложил Рейни перейти под зонтик.
– Как бы ты не сгорела! – забеспокоился он.
– Ты невыносим, как моя мамочка! – усмехнулась она и придвинула корзину с едой. – Может, поедим?
– Я не хочу быть твоей мамочкой! – шутливо обиделся он, и оба рассмеялись.
С тех пор как Рейни разочаровалась в Клиффорде, у нее еще не было таких счастливых минут. Нужно заставить себя вообще забыть о нем!…
Она с аппетитом набросилась на еду. В корзинке оказались ветчина, масло, яйца и мягкие булочки. Они запивали все это хорошим вином и безобидно дразнили друг друга. Потом Рейни легла на подстилку и видела, что Арман не сводит с нее восхищенных глаз. Она казалась ему маленькой девочкой. К ее коже пристали крупинки песка, а щеки сияли нежным румянцем. Ее губы алели, словно дикая вишня, и как будто взывали к поцелую. Она была такая свежая и пленительная, что у Армана заколотилось сердце.
– Ах, Рейни, Рейни! – вырвалось у него отчаянное.
Она подарила ему долгий и благожелательный взгляд.
– Что такое?
– Ты помнишь эти глупые стишки?
– Какие?
– «Когда смотрю я на тебя, мне делается страшно…»
Рейни от души расхохоталась, потом закопала в песок камешек и соорудила над ним что-то вроде могильного холмика.
– Какая чепуха! – воскликнула она. – Дай-ка мне журнал! Я хочу посмотреть картинки. Такая жара! Может быть, еще искупаться?
Арман прикусил язык. Он понял, что подобные высказывания все еще находятся под запретом. Он молча кивнул и протянул ей журнал. Это был свежий номер английского «Татлера». Рейни принялась лениво листать страницы. Внезапно ее лицо исказилось, как от боли, и она закусила губу. Арман сразу понял, что в разделе светской хроники она увидела фотографию Клиффорда.
