Анна Дубчак - Жертва страсти, или Роман в стиле порно
– К вам часто обращались с просьбой сфотографировать для «Нимфы»? Надеюсь, вы понимаете, о чем идет речь. Ведь в этом журнале не простые снимки.
– Конечно… Я фотографировал многих девушек. Практически всех, кто изображен в журнале. Мне и самому было удивительно, что хозяева журнала так доверяют мне… Ведь в Москве много профессионалов… Но у меня хорошая техника. Я ведь ушел из спорта и занялся фотографией. Продал квартиру своей покойной матери и купил себе все это. – Он обвел вокруг рукой, показывая аппаратуру, установленную в комнате.
– И они все местные? Я имею в виду девушек.
– Да. Их присылал ко мне Ядов. Они совсем еще девочки, очень скованные, поэтому приходилось с ними работать на психологическом, так сказать, уровне.
– Вы спали с ними? – Наталия посмотрела фотографу прямо в глаза.
– Иногда. – Он равнодушно пожал плечами. – Они сами этого хотели. Но послушайте, разве это относится к делу? Вы вообще кто, следователь?
«Главное, вовремя спросить», – подумала с усмешкой Наталия, которая практически все, что ей надо было, для себя выяснила.
– Следователь. Вы придете на похороны Лоры? И вообще: кто ее будет хоронить? У нее кто-нибудь был?
– Родители. Вполне нормальные люди.
– Они что-нибудь знали о том, какой образ жизни она ведет и чем занимается?
– Догадывались. Но она давала им денег, поэтому они молчали. Так поступают многие родители.
– Скажите, а как же так случилось, что вы и она… в школе, в помещении для лыж… Неужели вы не могли остановиться, взять себя в руки?
Она спрашивала его об этом, словно хотела услышать приблизительно о тех чувствах, которые охватили сегодня ее там, на берегу, когда она увидела беловолосого мужчину.
– Это была ее инициатива, – услышала она словно из тумана. – Я оставил двух девочек привести в порядок раздевалку. Одна ушла, а Лора осталась. Она была высокая и хрупкая. Не сказать, чтобы обладала женскими формами. Но грудь уже была развита, и создавалось такое впечатление, словно она не знала, что ей с ней делать. Несоответствие этой физической развитости и совершенно детского лица. Но это так возбуждает. Я вошел в раздевалку как раз в тот момент, когда Лора стояла в одних трусиках и пыталась стянуть с головы тесный свитерок. Она не видела меня. Я подошел к ней и обнял. Она, вздрогнув всем телом, замерла. Я знал, что в школе, кроме нас двоих, никого не было. Даже уборщица предупредила меня о том, что уйдет пораньше. Двери школы были заперты, и я еще подумал тогда о том, что если Лора вздумает кричать, то ее все равно никто не услышит. Вот такие были мысли. Представляете, что я чувствовал?
– Вы хотите сказать, что изнасиловали ее?
– Нет, ничего подобного. Я помог ей снять свитер. Она стояла передо мной раскрасневшаяся, растрепанная и такая соблазнительная, что я совершенно потерял голову. Она попросила меня раздеться. Причем сказала это просто, словно речь шла о лыжах или дневнике. Сказала, что хочет увидеть голого мужчину. И когда я разделся, она принялась рассматривать меня. Я чуть с ума не сошел. Я спросил ее, знает ли она об отношениях, существующих между мужчиной и женщиной, и она ответила, что мужчина должен содержать женщину, что так, во всяком случае, говорит ее мама. И я понял, что она ничего не знает. Совершенно ничего. Тогда я спросил ее, хочет ли она чего-нибудь и какие чувства испытывает. Она сказала, что сильные, что ей снятся какие-то очень странные сны. Но объяснить, что именно она хочет, так и не смогла. И тогда я отнес ее в спортзал на маты и сделал с ней все, что захотел.
Наталия отвернулась к окну. Она не ожидала, что рассказ Северина будет столь откровенным.
– Вы, наверное, хотите спросить, как она к этому отнеслась? Реакция ее была потрясающая. Она молча оделась и ушла. Я всю ночь не спал, думал, что она все расскажет матери и что меня посадят. Но на следующее утро она пришла ко мне в спортзал, вернее, в маленький кабинет, примыкающий к залу, минут за пятнадцать до начала урока, заперла дверь и, раздевшись наполовину, легла прямо на стол, заваленный журналами и бумагами. Я же говорил, что она была неразговорчивая. Но в такой ситуации слова излишни. Я задернул шторы и тоже разделся. Прозвенел звонок, а я не мог от нее оторваться. А ведь у меня была жена, я только утром был с ней… Начался урок, я вышел из кабинета в зал, а она оставалась там отдыхать на матах. На первый урок она не пошла. Когда я вернулся, она крепко спала. Как ребенок.
– Вы так рассказываете о ней, словно она была каким-то бессловесным животным.
– Поначалу так оно и было. Но потом она выросла. Лора много читала, хорошо знала историю и любила географию. Мечтала о путешествиях. Разумеется, о чем-то мы говорили, но только не о чувствах, как это принято у женщин.
– И как долго вы с ней встречались?
– Последний раз она ночевала у меня в прошлую пятницу. Мы, можно сказать, не расставались с ней.
– Так вы любили ее?
– Наверное. Ведь я не мог жить без нее. Я и сейчас не представляю себе, как буду жить дальше…
– Послушайте, Северин, неужели в жизни мужчины секс занимает столь значительное место? Неужели ради удовлетворения своих половых потребностей мужчины бросают семьи и уходят к проституткам?
– Не только из-за этого. Но и это тоже играет большую роль. Особенно для мужчины. Что касается Лоры, то она была моей… Вы не поймете меня, потому что вы женщина. Понимаете, ее тело было словно продолжением моего. Я привык к ее присутствию, мог угадать любое ее желание, знал, как сделать, чтобы ей было хорошо. Я знал, что она любит, умел приготовить ее любимые бутерброды, салаты, супы. Заниматься ею, доставлять ей наслаждение было почти смыслом моей жизни. Вот и посудите сами, любил я ее или нет.
Наталия обратила внимание, что Северин, рассказывая о Лоре, не отдает себе отчета в том, что ее нет. «Он еще не осознал это до конца».
– Мне очень жаль. – Она поднялась с кресла и, взглянув в сторону красного дивана, на котором была сфотографирована Лора (этот снимок в журнале занимал целый разворот), почувствовала подкатывающую к горлу тошноту.
Нет Лоры, нет ее тела, несколько мужчин в городе будут страдать и оплакивать ее красоту. Судя по всему, она была создана для любви, для мужчин, для радости и счастья. Но все же кто-то ведь ее убил. Но кто? Она вспомнила слова Северина о том, что Лору могли убить из-за ревности, потому что она встречалась с женатыми мужчинами. Убийца – женщина? Нет, это абсурд. Здесь замешано на чем-то другом. Но на чем?
Она вышла из квартиры с чувством, что сделала несчастным одного из любовников Лоры. Если бы она не пришла и не рассказала ему о ее смерти, он был бы в неведении хотя бы еще один день. Она отняла у него один день счастья.
