Алина Кускова - Вам хорошо, прекрасная маркиза?
– А стоит ли заходить. Снег… Сейф… Код…
– Да чего уж там, раз пришли, заходите, гости дорогие! – мне приспичило строить из себя радушную хозяйку.
– Тише, – сказал мне Давыдов.
– А чего тише? Разве мы не одни? – в очередной раз разочаровалась я.
– Ти-и-иш-ш-ш-ше…
И попятился на меня.
Начинается, подумала я, не выдержал моей безрассудной храбрости как проявления бесконечной любви…
И оборвала мысль на самом интересном месте, потому что на меня смотрели два немигающих глаза. Раскосых и желтых. Нет, у Давыдова глаза были в сто раз красивей. Но эти, такие хищные…
– Откуда здесь взялся тигр?!
Давыдов рывком толкнул меня внутрь, зашел сам и захлопнул дверь.
– Тигр?! – ужаснулась я и, пока он закрывал дверь на засов, побежала к окну убедиться в страшном прогнозе.
Жуткое чудовище в черно-желтую полоску стояло у окна и протяжно выло.
У меня подогнулись ноги и часто-часто забилось сердце. Лучше уж волосы встали бы дыбом, получилась бы приличная укладка.
– Чего он хочет? – прищурился Давыдов, подходя ко мне.
– Я бы спросила: кого из нас он хочет? И не в том смысле, о котором ты постоянно думаешь!
– А я должен был о чем-то подумать? – рассеянно поинтересовался он и положил мне руку на плечо, как бы защищая от хищного самца. – Странный окрас, не находишь?
– Ничего странного не нахожу, – призналась и, я не будь дурой, крепко прижалась к его груди. – Обычный саблезубый тигр! Я его по телику видела.
– Они же вымерли черте когда…
– Этот выжил специально ради того, чтобы сожрать нас! Эй, животное! Держи мою булку!
И я кинула в форточку аппетитную плюшку.
Она моментально исчезла в его огромной пасти.
– Придется отдать ему йогурт, – вздохнула я. – Интересно, он сожрет его вместе с тарой или бутылку нам все-таки удастся сдать…
– Этим его не прокормишь.
– Ты предлагаешь отдать меня?!
– Тебя? – в его глазах забегали хитрые бесенята. – А что, хорошая идея.
– Я худая, я застряну в его утробе!
– Любая крупная собака, – глубокомысленно заметил Давыдов, едва сдерживая улыбку, – с успехом перемалывает своими органами пищеварения крупные кости.
– У меня мелкие кости, – простонала я, понимая, что бояться мне с Артуром нечего. И вполне возможно, что тигр нам не помешает. Жаль, что шкуры нет, но я же любительница животных. – Ты гораздо вкуснее.
– Хочешь попробовать? – он склонился над моим лицом.
– Рискну, – прошептала я.
– Машка! Машка! Где тебя черти носят?!
Нам все-таки помешали.
На поляну вышла большая толстуха, облаченная в длинное черное пальто с затасканным песцом, с почтовой сумкой наперевес. Она продолжала звать какую-то Машку, а мы оцепенели от ужаса, что тигр сейчас кинется на нее и растерзает. Первым очнулся Артур, он побежал к двери, собираясь выскочить на хищника и опередить его бросок на бедную, ничего не подозревающую жертву, вполне возможно, искавшую свою потерявшуюся козу.
Я схватила Давыдова за куртку, прокричав, что ни за что его не пущу, а кинусь на тигра сама. Артур принялся меня отцеплять от себя. Но он-то не знал, что влюбленные девушки могут цепляться к любимым мужчинам, как майские клещи к блудливым собакам! Короче, я спасла ему жизнь. Или он – мне. Как-то все перемешалось, а потом мы пораженно замерли.
Толстуха спокойно подошла к тигру, достала из сумки поводок и пристегнула его!
Тигр разинул пасть и гавкнул.
– Ах ты, зараза такая, сбежала с тропинки черте куда! Добрый день! Эй вы, там, в доме! Фаина Борисовна?!
И толстуха пошла к нам, по пути подхватывая крючковатый сук.
– Степан Терентьевич?! – продолжала сыпать догадками тетка.
Тигр послушно плелся за ней и махал полосатым хвостом.
– Костька, лихоманка тебя забери?!
– Нет! – громко заявил Давыдов, распахивая дверь. – Это я.
Мой мужчина безумно храбрый! Ну, пока не мой, но это лишь дело времени…
– Артур Олегович?!
– Да, это я.
– А я подумала, что к вам воры забрались. Вон и форточка открыта.
– Проветриваем, – высунулась я из-за него. – Любим дышать свежим морозным воздухом.
– А кто это с вами?
Я давно заметила, что местные жители в любом месте жутко любопытные.
– Моя жена. Знакомьтесь, Капитолина, это Катя. Катя, это Капитолина, наш постоянный почтальон. Я не ошибся? Столько времени прошло.
– Сколько прошло, а ничего не изменилось, – отмахнулась Капитолина. – Только вы женились!
– Он женился, – кивнула я, не рискуя выйти из-за его широкой спины. – По любви! – уточнила на всякий случай.
– Обалдеть! – хлопнула себя по широким бокам толстуха.
– Гав! – поддержал ее тигр.
– Хороший песик, – сказал Артур.
– Где? – спросила я.
– А, Машка-то моя? – улыбнулась Капитолина. – Хороша, слов нет.
Собака?! Это была собака?
– А какой она породы? – засомневалась я.
– Дворянской, – хмыкнула Капитолина. – Да вы не бойтесь, она смирная. За компанию со мной бегает, одной к вам в поместье ходить скучно. Далеко уж больно от деревни…
– А почему она такая? – не сдавалась я, собираясь уличить предков добродушного животного в хождении налево. Возможно, тайком в зоопарк.
– Какая?
– Полосатая!
– Ах, это! Это внучка моя ее выкрасила рыжей краской для волос. Моей внучке семнадцать, такая дылда выросла, а ума нет…
– Вы уверены, что это дело рук внучки?!
– Катя, – сказал Давыдов, снова обнимая меня, – прекрати. Что за допрос? Ты еще спроси, где письмо…
– Письмо! – хлопнула я себя по лбу.
Больно, но иногда помогает вернуться к действительности.
– Я знаю, где может быть письмо.
– Нет, – покачала головой Капитолина. – Сегодня писем нет, одни рекламные листовки да газеты.
– Сегодня нет, а завтра – может быть, – прошептала я, кивая собачьему тигру. – Какой ты молодец, что мне попался!
– Машка, она…
– Есть идея? – прищурился Давыдов.
– Есть, – сказала я.
Идея действительно была, и она была блестящей.
– Совсем обнаглели наши начальники, – продолжала причитать тем временем Капитолина. – Газеты нынче носить невыгодно. За разноску одной газеты нам платят меньше копейки… В почтальонах остались одни энтузиасты и те, кому больше податься некуда. Вот и мне некуда… чего уж… А писем нет. Письма перестали писать люди друг другу, совсем одичали. Живут одинокие, каждый сам по себе.
– Вы знаете что, Капитолина? – перебила я ее.
– Что? – она достала из кармана очки, протерла их и нацепила на нос.
– Если кому-нибудь в поместье, – прищурилась я, собираясь с мыслями, как бы лучше донести свою идею до озабоченных внучкой и копейками мозгов Капитолины. – Если кому-нибудь в поместье пришлют письмо, то, будь добра, скажи об этом Артуру Олеговичу!
