Елена Холодная - Tomorrow

— Кими, — переполошился он. — Кими! Опять голова?

— Больно, — прохныкала я. — Очень больно.

— Тшш, — прошептал он. — Сейчас все пройдет.

Он что-то спросил у одного из друзей и тот ему ответил. Дэвид кивнул. Отдал чемодан другому другу и подхватил меня на руки. Я сжалась в его объятиях, боясь пошевельнутся. Я почувствовала как меня усадили на заднее сиденье какой-то машины, а дальше я отключилась.

Пришла в себя я в какой-то желтой комнате. Где я??? Зачем я здесь? Как я здесь я очутилась? Холод простыней, мерное тиканье аппаратов, еле слышные звуки капельницы. Страх нахлынул одной захлестывающей волной. Боль… Рычание… Кого? Собака… Опять боль. Выстрел. Объятия. Теплый ручеек крови. Сердце. Как болит сердце. А в груди словно пожар. Я слышу хруст костей. И боль. Боль везде, в каждой клеточке. Как же больно… Крики. Чьи это крики? Мои? Нет…Чьи-то еще. Толчок. Еще раз толчок. Что это?

— Дэвид! — в истерике крикнула я.

— Кими, — меня обняли теплые руки и осторожно начали поглаживать спину. — Я с тобой. Все в порядке. Это просто плохой сон.

— Дэвид, как страшно! — я прижалась к нему, медленно восстанавливая сбившееся дыхание.

— Кими, взгляни на меня, — я подняла глаза и он платком утер мне слезы. — Я ведь тут. Чего ты боишься? Сны пускай остаются снами. Я же здесь рядом. Живой. Я никому не дам тебя в обиду.

— Ты не уйдешь?

— Ну, куда я от тебя денусь. Ты мне веришь?

— Верю, — кивнула я. — Только пожалуйста забери меня отсюда.

— Кими, ты должна остаться здесь. Я буду рядом.

— Почему? — захлопала ресницами я. — Дэвид, забери меня домой. Я буду тебя слушаться, буду делать все что ты скажешь, только забери.

Волна за волной накатывала паника. Почему-то я боялась до дрожи этого места. Какой-то страх поднимался из глубины души, парализуя тело и заставляя отключаться мозг, продолжали работать только инстинкты. И они все сейчас хором пели: "Беги!".

Где-то в соседней комнате хлопнула дверь. Раздались шаги. Первое что я увидела — были белые халаты. Дыхание перехватило и я уткнулась в плечо Дэвида, дабы не расплакаться.

— Эллис ты же знаешь английский? — Мамору оторвал от своего плеча мою голову. Я неуверенно кивнула. — Тогда позволь представить тебе моих друзей. Это Шиндо Изуми, — он указал на светленького парня, — а это Такеру Сузуки, — настал черед черноволосого.

— Hi! — пискнула я, вновь отворачиваясь и зарываясь в рубашку Дэвида.

— Ну же, Кими, не стоит бояться, — я медленно повернулась, ровно настолько, чтобы открыть один глаз. И тут же его закрыла, обозрев перед собой лицо склонившегося рыженького. — Кими! Кими, ты чего? Все нормально. Шиндо — врач. Он осмотрит тебя.

— Нет, — взвизгнула я, буквально повисая на шее у Дэвида. — Дэвид, пожалуйста, нет. Мы же уехали из Москвы и ты сказал, что все будет хорошо, — я подняла на мужчину заплаканные глаза. — Ты же сказал, да?

— Он правда ничего тебе не сделает.

— Я хороший, — вдруг раздался баритон. Мужчина говорил с легким акцентом. — Маленьких не обижаю.

Я вздрогнула и даже устроилась в объятиях Дэвида так, чтобы рассмотреть этого парня.

— А откуда ты знаешь русский? Мы же в Японии, — насупилась я.

Мужчина расхохотался.

— Меня научила мама Мамору, Ирина-сан. Так то лучше, — он обернулся, махнув рукой третьему. — Такеру, не стой столбом, иди сюда.

— Мамору? Это кто? — наклонила голову я.

— Это мое японское имя.

— Ты такая красивая, — ляпнул третий, оказавшись в зоне моей видимости.

— Правда? — просияла я. — Мамору, я красивая?

— Ты просто прекрасна.

— Элисс, я хочу чтобы ты приподняла пижаму, я бы хотел осмотреть твой живот.

— Нет, — замотала головой я. — Нет.

Сзади послышался утомленный вздох.

— Кими, успокойся. Я не допущу ничего такого, что повредит тебе. Дома не было аппаратуры, а здесь тебя тщательно обследуют. Вдруг есть какие-то травмы внутри. Все-таки с аварией не шутят, — он сжал мою руку, позволив заглянуть в его глаза. Я увидела в них уверенность и вздохнув, покорно опустилась на подушку.

Лекс.

Прошла неделя. Эта чертова неделя. Неделя без Бэмби. Ему хотелось выть от той тоски, что сковала его сердце. Дурак, просто идиот, как он не мог раскусить простой как пять копеек замысел этой Леры? Как можно было просто так развести его. Его, Ночного Принца, которого боится большая половина Нижнего? Он не понимал. Лекс бы все объяснил ей, но когда он увидел глаза любимой, то прочитал в них приговор. Всему. Отношениям, счастью, браку. Всему, чем он дорожил. И все из-за какой-то малявки.

Он оторвался от ноутбука, протер глаза и нашарил на тумбочке возле кровати антидепрессанты. Да последнюю неделю его только эти "колеса" и спасали, иначе он бы поубивал всех к чертовой матери. Две таблетки и большой глоток воды. И боль уходит, растворяясь где-то внутри.

— Папа, — он обернулся, увидев замершую в проходе дочь. Он знал, что Настя приемная, но сейчас она так была похожа на Алису, что ему больно было на неё смотреть.

Весь дом был напоминанием о ней. Все, чего он касался, трогала её рука. Запах… Этот запах… Легкий цветочный он больше всего добивал, словно был контрольным выстрелом. Он брызгал освежителями, зажигал благовония — ничего не помогало. Несколько мгновений и снова этот запах лезет в ноздри, проникает в мозг убивая, словно медленный яд. НО еще больше убивала неизвестность. Он знал, что она жива. Прекрасно знал. Но не мог никому ничего доказать. Все сводились к тому, что в результате аварии Алиса погибла. Даже нашли труп, правда настолько обезображенный, что доказать, что это была не его жена уже не виделось возможным. Он предложил сделать ДНК-анализ, но из чего?

Тело, словно куклу переломали, лицо обкусано, одной руки не хватало. ОН вспомнил, кА смотрел на этот "манекен" в морге и не мог представить, что когда-то это нечто было его весело хохочущей женой.

— Волки, — индифферентно ответил патологоанатом на его немой вопрос.

— Я хочу сделать анализ на принадлежность ДНК, — твердо заявил Лекс, когда труп накрыли простыней.

— Алекс, успокойся. Ничего не поделаешь. Она лежала невдалеке от мотоцикла. Это Алиса. Смирись, — на Романа было тоже страшно смотреть.

Четыре дня бушевала метель. И четыре дня они бездействовали, а она в это время медленно замерзала Последнее, что почувствовала его девочка — боль, обиду и холод.

И что теперь? Когда после пышных похорон вместо красивой женщины у него остался лишь холмик земли с памятником в идее ангела, что-то внутри него сломалось.

И вот теперь на него смотрела девочка с глазами цвета неба… С глазами его Алисы. И ему было больно, словно перед ним стояла сама Бэмби.