Кристин Ханна - Надеюсь и люблю
Она видит, как что-то медленно колышется в мутной воде. Оно маленькое, круглое и белое, то подскакивает на волнах, то исчезает в глубине. Морские волны с такой силой бьются о ее тело, что она ничего больше не может расслышать. Глубоко в подсознании у нее мелькает мысль, что она должна бы слышать голоса альбатросов и чаек, но тишина вокруг бесконечна и нерушима.
Она знает, что если ей удастся расслабиться, она всплывет на поверхность и обретет покой. Этому она научилась, когда жила на побережье.
Сейчас она узнавала аромат корицы и сосен – знакомый, умиротворяющий, – но ощущала какую-то странную примесь. Она глубоко вдохнула и вместо запаха моря почувствовала запах женского тела, знакомого с детства. Она постаралась сосредоточиться на нем, но безуспешно – ее память оставалась безучастной.
– Помоги нам, Майк. Дай знать, что ты все еще здесь.
Голос, знакомый и в то же время чужой, продолжает задавать вопросы, на которые она не может ответить, потому что не понимает слов, с которыми к ней обращаются.
И вдруг снова тот же звук. Джулиан.
Она снова отчаянно пытается расшевелить свою память, но это илистое болото поглощает в себе все воспоминания.
Если бы только она могла открыть глаза…
– …скучаем без тебя…
Эти слова она понимает, и они причиняют ей нестерпимую боль. Скучать. Это значит быть в одиночестве и бояться… да, это она понимает.
Господи, помоги…
Она не помнит, надо ли отвечать на эту просьбу, но отсутствие ответа заставляет ее еще глубже погрузиться в мутный водоворот. Она слишком устала, чтобы держаться на поверхности, и она очень скучает… скучает…
– Боже, она плачет! – Лайем схватил носовой платок и вытер слезинку с ее щеки. – Майк, дорогая, ты слышишь меня?
Она не отвечала, но из ее глаз продолжали катиться крупные и блестящие, как капли расплавленного серебра, слезы. На подушке образовалось темное влажное пятно. Лайем нажал кнопку над кроватью, чтобы вызвать сестру, и бросился к двери. В дверях он столкнулся с Сарой и крикнул, чтобы она позвала доктора Пенна. Вернувшись, он склонился над женой, стал гладить ее по волосам и жарко шептать:
– Давай, малышка, возвращайся к нам.
– В чем дело, Лайем? – с порога поинтересовался доктор Пени.
– Она плачет, Стив, – ответил тот.
Стив подошел вплотную и пристально посмотрел на Микаэлу. Ее лицо по-прежнему было мертвенно-бледно, но даже при тусклом освещении был заметен многообещающий след от слезинки, скатившейся по щеке. Из нагрудного кармана халата доктор достал длинную иглу и, аккуратно приподняв ступню, ткнул ею в подушечку большого пальца.
Микаэла дернула ногой, а с ее губ сорвался еле слышный болезненный стон.
Стивен вернул ногу в исходное положение и прикрыл пациентку одеялом, после чего взглянул на Лайема.
– Кома переходит из глубокого состояния в поверхностное. Это вовсе не означает… – Он помолчал. – Впрочем, ты сам знаешь, что это означает. Но возможно, что-то дошло до ее сознания. Продолжай в том же духе.
Брету давно полагалось быть в постели, но он сидел на полу и играл в компьютерные игры. В дверь постучали.
– Привет, Бретти. – В дверь просунулась голова отца.
– Привет, пап. Хочешь поиграть?
– Знаешь, я не очень в этом разбираюсь. Мне больше по душе «Звездные войны», – ответил Лайем, подсаживаясь ко второму пульту управления.
Брет хмыкнул. Ему нравилось играть с отцом, потому что обычно он легко обгонял его.
Отец с трудом поднялся, держась за спинку кровати, словно мог упасть без нее.
– Давай-ка, малыш. Пора спать. Заканчивай игру и отправляйся чистить зубы.
Брет выключил компьютер и направился в ванную. Зубы он вычистил на совесть – отец славился тем, что мог заставить повторить процедуру, если результат его не устраивал, – и бегом вернулся в комнату.
Отец уже лежал под одеялом с книгой в руках. На столике горел ночник.
Брету нравилось, когда отец лежал в его постели, потому что тогда бояться было нечего. Он прыгнул к нему прямо в одежде.
– Нет, приятель, так не пойдет. Надевай пижаму.
– Ну папа… – поморщился Брет.
– Нет, – улыбнулся отец. – Я тебя знаю. Ты заснешь в одежде, а завтра ее же наденешь в школу. Слушай, а когда ты в последний раз принимал душ?
– Бабушка заставила меня вчера.
– Хорошо. Но не смей залезать в кровать в джинсах. Брет стянул с себя грязные штаны и комком заткнул их в изножье – завтра он проснется и наденет их в школу, – потом пролез под одеяло и уткнулся отцу в плечо.
– Это книжка про льва?
– Да.
Брет прижался к отцу и приготовился слушать. Тихий, размеренный голос Лайема действовал на его сына успокаивающе.
Казалось, прошло лишь несколько минут, но отец уже захлопнул книжку и положил ее на ночной столик.
– Я думаю, тебе нужно навестить маму, – сказал он, крепко обняв мальчика. – Сейчас это очень важно.
Отец никогда раньше не говорил Брету, что его посещение важно для мамы. Все это время ему казалось, что его никто не принимает всерьез…
Брет не смог сдержать слез. Они хлынули из глубины его души, как водопад, обжигая щеки. Он прижался к отцу еще сильнее.
– Я думаю, что она скучает без тебя, – сказал Лайем, вытирая слезы с его щек и ласково гладя по волосам. – Это совсем не страшно. Обычная комната с белыми стенами и кроватью. Я не стал бы тебе врать, Брет. Мама выглядит так же, как всегда, но только спит.
– Тогда почему ты не разрешил мне увидеть ее с самого начала?
– Честно? Из-за синяков на лице. Тогда она плохо выглядела, и аппараты могли напугать тебя. А теперь все по-другому. Ты не испугаешься, когда увидишь ее, обещаю. Тебе, возможно, будет грустно, и ты расплачешься, но только плача маленькие мальчики становятся большими.
– Ты клянешься, что она жива?
– Клянусь.
Брету хотелось бы верить.
– Ей нужно услышать твой голос, Брет. Я знаю, что она скучает без своего любимого мальчика.
В этот момент Брет поверил в то, что только он может разбудить ее. В конце концов, это он – ее самый любимый мальчик, которого она обожает больше всего на свете. Ведь мама сама всегда так говорила ему. Может быть, все это время она только и ждала, когда услышит его голос. Брет вытер нос рукавом пижамы и посмотрел на отца:
– Я могу для нее спеть. Может быть, эту песню… помнишь, из шоу? Называется «Завтра». Мама всегда пела мне ее, когда я не мог заснуть.
– Солнце взойдет… завтра… – потихоньку стал напевать отец.
