Инга Берристер - Любовь одна
Она почти оттолкнула Дункана и направилась к столику, где сидели родители.
— Дорогая, что с тобой? — с беспокойством спросила мать. — Ты вся горишь. Может быть, это все-таки грипп?
— Мама, не волнуйся, пожалуйста, — устало проговорила Дороти. — Это всего лишь простуда.
— Ну, если ты уверена… — с сомнением протянула мать. — Уолт говорит, что нам уже пора ехать.
— Я, наверное, поеду с вами, — начала было Дороти, но мама запротестовала.
— Нет, дорогая, не надо. Мне и без того неловко, что нам приходится так рано уезжать. Тебе надо еще побыть здесь, ведь Кристофер — твой крестный отец. А если тебе не хочется оставаться одной, я уверена, что Дункан…
Дороти почувствовала, что ее лицо вновь заливается краской.
— Мама, я думаю, что Дункану хочется пообщаться и с другими людьми. Здесь так много его знакомых…
Она знала, что Дункан стоит у нее за спиной и наверняка слышит их разговор. Меньше всего Дороти хотелось, чтобы он — воспитанный человек и галантный мужчина — почувствовал себя обязанным составить компанию одинокой девушке, когда ее близкие уедут.
— Пожалуй, пора попрощаться с виновниками торжества. Да, вот еще что. Ведь ты нам позвонишь в ближайшее время и скажешь точно, когда ты приедешь?
Пока Дороти целовалась на прощание с родными, она все время ощущала присутствие Дункана у себя за спиной. Казалось, что его тело излучает какое-то странное тепло, к которому Дороти была как-то уж слишком восприимчива. Почему он не уходит?! Почему стоит у нее над душой?! Неужели ему больше нечем заняться?!
— Хочешь еще чего-нибудь выпить? — спросил Дункан, когда они остались одни.
Его спокойный светский тон вывел Дороти из себя. Она повернулась к нему и язвительно проговорила:
— Мама с папой уехали, так что не надо больше притворяться, Дункан.
— Да в чем притворство? Можешь ты объяснить?
— Притворство в том, что на самом деле ты вовсе не хочешь провести этот вечер со мной, — огрызнулась Дороти. И вдруг почувствовала себя слишком слабой, чтобы справляться со своими чувствами.
— А почему ты думаешь, что это притворство? — Дункан пристально изучал ее лицо.
Дороти почувствовала, что краснеет, и сердито выдернула свои пальцы из его руки.
— Тебе, может, и —нравятся эти игры, а мне вот нет, — устало проговорила она. — А теперь, если не возражаешь, я хотела бы пообщаться со своим крестным отцом.
Дороти быстро шла по залу, очень надеясь, что Дункан за ней не последует. Она всегда считала себя сильной и действительно могла вынести многое. Однако всему есть предел. Но больше всего Дороти беспокоило то, что она не понимала, чем вызвано такое странное поведение Дункана. Зачем ему нужно ее преследовать? Может быть, он испытывает какое-то извращенное удовольствие, обижая и унижая ее? А может, действительно не замечает того, что ей хочется сохранить дистанцию в их отношениях?
Дороти немного поговорила с крестным и его супругой, еще раз поздравила их с серебряной свадьбой, а потом извинилась и сказала, что не очень хорошо себя чувствует и поэтому вынуждена уехать пораньше.
— Все нормально, Дороти. Твоя мама сказала, что ты чуть не слегла с этим ужасным гриппом, — участливо проговорила Элла Дэвидсон.
Собственно, теперь можно было и уйти. Дороти очень гордилась тем, что сумела сдержаться и не оглянуться, хотя ей очень хотелось в последний раз посмотреть на Дункана…
Так. Сейчас самое главное сесть в машину, доехать до дому и лечь в постель. Дороти угрюмо отметила про себя, что вести машину в таком состоянии — дело достаточно проблематичное, но было уже поздно что-либо менять. Раньше надо было думать — не геройствовать, а взять такси.
Когда до машины оставалось всего лишь несколько ярдов, Дороти буквально застыла на месте: прислонившись к ее машине стоял Дункан. Что он здесь делает?! Как узнал, что она ушла?
— Дункан, — обронила она упавшим голосом и положила руку на лоб, пытаясь хоть как-нибудь разобраться в своих путаных мыслях.
7
— Дункан и есть, — сердито передразнил он, отошел от машины и сделал шаг навстречу Дороти. — Надеюсь, ты не собиралась сама садиться за руль? — Его тон не предвещал ничего хорошего.
Она вдруг разозлилась:
— А если и собиралась, тебе-то какое дело?
— Так уж случилось, что я тоже водитель, который ездит по этому городу, — сухо проговорил Дункан. — И мне совершенно не нравится, что моя жизнь подвергается опасности из-за кого-то, кто садится за руль, находясыпод действием сильных лекарств, да и помимо того упрям, как осел, и не желает понять, что вести машину в подобном состоянии просто недопустимо.
На пару, секунд Дороти просто онемела от изумления.
— А ты что, записался в помощники дорожной полиции? — наконец выдавила она. — Тогда, знаешь ли…
Но тут Дороти пробил озноб, такой сильный, что закончить фразу у нее не хватило сил. Дункан шагнул к ней. Она хотела было отшатнуться, но не нашла в себе сил и для этого. Он взял ее за плечи, хорошенько встряхнул и раздраженно проговорил:
— Не будь дурой, Дороти. Тебя так трясет, что ты едва на ногах стоишь, какое уж тут сесть за руль?! Ты что, правда думаешь, будто я позволю тебя ехать домой в таком состоянии? Я сам отвезу тебя.
— Но моя машина… — слабо запротестовала она.
— К черту твою машину. Утром перегоню ее к твоему дому, — сказал Дункан тоном, не терпящим возражений. Он так и .держал Дороти за плечи, хотя она и пыталась оттолкнуть его от себя.
— Я тебе не разрешаю…
Дороти едва не расплакалась. Так — нечестно! Несправедливо. После того, как она прошла через горечь обиды и боль унижения, судьба вновь свела ее с этим мужчиной. Да еще при таких обстоятельствах, когда она просто не может себя контролировать.
— А мне и не нужно твое разрешение, не тот случай, — усмехнулся Дункан. — Ну так что, ты сама дойдешь до моей машины? Или мне нести тебя на руках? — Он еще что-то пробормотал себе под нос, чего она не расслышала, а потом заявил: — Второй вариант будет, пожалуй, лучше, то есть быстрее и проще. — И подхватил ее на руки.
Она судорожно вцепилась в его пиджак, у нее вдруг закружилась голова. Сердце и разум никак не могли договориться друг с другом. Заставь его остановиться, заставь его опустить тебя, говорил разум. А сердце — да и тело, охваченное сладкой слабостью, предательски нашептывали: все правильно, разве не этого ты хотела все эти годы?!
Они убеждали ее поддаться искушению — расслабиться в его объятиях, наслаждаться теплом его тела, закрыть глаза и просто вдыхать его запах — такой знакомый и милый запах, по которому она так тосковала все эти годы, — положить руку туда, где билось его сердце. Оно билось быстрее, чем следовало, и Дороти подумала, что даже она, такая маленькая и тоненькая, слишком тяжела для того, чтобы долго таскать ее на руках.
