Моя взрослая девочка - Лена Поллина
Судя по тону он нихера не дружелюбный мужик.
Придется повысить ставку.
Ну…Окей! Я тут для того, чтобы Леськина задница выбралась из этой ситуации максимально сухой.
Протягиваю документ и начинаю складывать в голове схему переговоров.
В кабинете удушливая духота и желание закончить вопрос по скорее с каждой секундой лишь усиливается.
— Я очень надеюсь на то, что этот случай никак не отразиться на работе нашего учебного заведения–произносит еблан, ставя последнюю подпись в бумагах и протянув их мужикам в форме, ожидает ответа.
Фыркаю, отворачиваясь.
Мне наверное реал показалось, что он имеет отношение к ребенку, ведь судя по всему его интересует только репутация шараги.
— Думаю все будет хорошо — пожимает его протянутую ладонь один из оперов.
Бля… Сработал уже, гнида.
К моему облегчению директор покидает кабинет через десять минут и если бы он был отцом девочки, вряд ли бы это сделал с такой поспешностью…
Пока все идет не очень хорошо, но я все же рискую перекроить ход событий.
Дверь кабинета закрывается, оповещая присутствующих, что в этой игре стало на одного игрока меньше, а я обведя глазами комнату, начинаю выстраивать с представителями власти диалог.
— Мы можем отправить Олесю Вячеславовну к дочери и обсудить этот вопрос на едине? — давлю уверенным взглядом сразу обоих мужиков.
Мне не к чему сейчас лишние уши и драматичные воздыхания за спиной. Пусть обнимет Варю и успокоится.
Я уверен на все сто–это единственное, что ей сейчас нужно.
Взгляды сотрудников впиваются в меня и за считанные секунды покрываются довольным блеском.
Они верно оценивают мою задумку, потому что уже в следующее мгновение позволяют Олесе покинуть кабинет.
Теперь я в своей стихии.
Провожу переговоры на самом высочайшем уровне!
Пять минут и дело в шляпе!
Меня заверяют о том, что Семёнова отделается максимально легко и не будет иметь проблем с опекой, а это был самый главный запрос.
Алкоголь в крови моей бывшей девушки мог принести ей хорошего геморра, но даже если бы дело пустили в ход, я ввязался бы ее защищать!
Когда я выхожу из кабинета застаю девчонок, сидящих на лавочке у больничного поста.
Олеся бережно прижимает к себе дочь, внимательно слушая ее рассказ и от этой картинки мое нутро накрывает от облегчения.
— Там прошто были птички, я на них хотела пошмотеть — признается малышка, ковыряя пуговицу на клетчатой рубашке.
Я не страдаю амнезией и прекрасно помню, как эта вещь оказалась в Леськином гардеробе. Тогда у нас с ней был букетный период и я впервые сам поехал от сладких, щемящих чувств в грудине. Для пацана, привыкшего обращаться с девчонками, как с одноразовым материалом для утоления похоти, такие эмоции были чем-то экзотичным.
Именно поэтому наша связь затянулась на целый год. Я просто был не в силах соскочить с этой наркоты.
Я совершенно точно не сожалею, что наши отношения принесли такой плод и блять мне очень хочется верить, что я–отец девочки.
Медленно приближаюсь и падаю рядом, на свободное место.
Подруги Олеси поблизости нет и этот мне только на руку. Наш разговор не для лишних ушей.
Заметив меня Варя замолкает, бросая в мою сторону вороватый взгляд.
Ну еще бы, для нее я совершенно незнакомый мужик и наверное это круто, что она так реагирует на незнакомцев.
Леся смотрит на меня с нескрываемой благодарностью, а я с шумом выпускаю из легких воздух, глядя на ее заплаканные глаза.
В пустом коридоре на несколько секунд повисает театральная пауза.
— Спасибо, что приехал… — шелестит Семёнова, поправляя на дочери плед.
Киваю, как китайский болванчик.
Не думаю, что будет круто начать разговор здесь и сейчас.
Вскинув руку, проверяю который час, прикидывая, куда я могу отвезти двух испуганных девчонок. Не уверен, что Леська примет мое приглашение, но попытаться все же стоит.
Чтобы разрядить напряженную обстановку решаю быть максимально милым.
— Вы голодные? — спрашиваю нейтральным тоном, разглядывая испачканные пылью розовые носки на ногах малышки.
Щемящее чувство набирает обороты, когда мозг рисует картинку, где эта кроха вываливается из окна.
— Эм…Немного — шепчет Леська, целуя дочь.
Снова киваю, облегченно принимая ее согласие.
— Вам надо выдохнуть, Лесь…Давай я вас накормлю и ты мне все расскажешь.
Мои слова могут показаться банальным участием именно в данной ситуации, но все дело в том, что я желаю узнать все!
Как так вышло, что все эти годы она в одиночку растит ребенка, как вновь оказалась в этом клоповнике и главное: кто отец Вари…
Без сомнения эти вопросы должны быть заданыэ именно в этой последовательности, иначе велик риск того, что я опять буду послан ко всем чертям.
Я сейчас просто блять, как эквилибрист балансирую на грани провала.
Посмотрев на дочь, Олеся выуживает из розового рюкзака мобильный и проверяет время.
На часах уже прилично и по всей вероятности у Вари есть режим.
Сам себе поражаюсь, когда замечаю, что сижу затаив дыхание, ожидая положительного ответа.
Это нихрена не в моем характере, быть паинькой, но сейчас я в первые зависим от женщины.
Вот такая, блин история.
В конце коридора скрипит дверь и мы синхронно поворачиваем головы, наблюдая, как из нее выходит медсестра.
— Не думаю, что здесь подходящее место для беседы — напряженно улыбаюсь, подгоняя Леську с решением.
Сегодня у меня херовый день, но есть вероятность что вечер хоть ненадолго отвлечет меня от сложившегося в моей жизни бардака.
Олеся заправляет за ухо выбившуюся прядку, а я, как заколдованный смотрю на ее мягкий профиль.
И вот как я посмел ей изменять?
Я не хочу возвращать наши отношения обратно, я не об этом.
Просто… Я ж намеренно делал ей больно. Эгоистично держал эту женщину возле себя, при этом позволяя себе трахать левых телок.
— Только не долго — шепчет Олеся, отдавая телефон дочери, на экране которого оживает какой-то мультик.
Мелкая довольно улыбается, в миг забывая о случившемся.
Детская психика заточена охранять малышей от психологических травм. Думаю парочка серий о несуразной розовой свинке сотрут последнии часы этого страшного вечера и девчонку сегодня не будут мучить кошмары.
Наблюдая, как тонкие пальцы, застегивают молнию на рюкзаке, произношу:
— Обещаю отвезти вас домой сразу же, как вы об этом попросите.
На часах начало двенадцатого, поэтому проезжие улицы свободны.
Мы не стоим в изнуряющих пробках и уже через пятнадцать минут оказываемся в зале уютного ресторана.
Олеся придирчиво обводит пространство глазами, ерзая на
