Влюбляться нам нельзя - Фарди Кира
– Я отправил Ивану Михайловичу наши координаты, – тихо говорит Сашка.
– Что? Как?
Я ошарашенно смотрю на него.
– Обыкновенно, пальчиками, – Макаров ухмыляется и крутит кистью. – Я свое слово держу.
– Какой кошмар! – мне становится дурно. – В если мы приедем, а папка уже в офисе?
– Разве это плохо?
– Но…
Сашка успокаивающе пожимает мою ладонь, а я еще больше завожусь. Конечно, родители не убьют свою единственную дочь и даже не накажут сильно, но как мне смотреть им в глаза? Коленки подгибаются, когда я вхожу в здание администрации кемпинга, и облегченно вздыхаю, осмотревшись. Родителей нет, но и возможности попасть в город тоже нет.
Мы с Сашкой берем в автомате кофе и бутерброды, жадно накидываемся на них.
– Шаш, што делать будем? – я спрашиваю с набитым ртом.
– Не мешай, я думаю.
Но я не могу успокоиться. Мне нужно действие, и немедленно.
– Линию починили! – кричит кто-то.
– Ура! – взвизгиваю я.
– Отлично!
Сашка тут же вытаскивает мобильник. Он листает журнал номеров, я терпеливо жду.
– Может, ты позвонишь своему отцу? – запивая последний кусочек, бормочу я.
– Не вариант, – Сашка откидывается на спинку стула, закрывает глаза и вдруг встряхивается: находит нужный номер, наживает кнопку и застывает, а вместе с ним превращаюсь в камень ожидания и я. – Гном, ты дома?
Что? Хлопаю недоуменно ресницами. Кому он звонит? Гайдину? Но Сашка же его привязал к футбольным воротам и опозорил. Мгновенно надежда гаснет.
– Все, готово! Через сорок минут нас заберут.
Макаров кладет телефон на стол и довольно улыбается.
– Пашка? – на всякий случай уточняю.
– Ага! Безотказный чел, – Сашка смотрит на меня. – Настоящий дружбан! А теперь, Поль, давай поговорим о нас…
Я напрягаюсь. За последние дни столько произошло событий, что хочется простого покоя, а не сложных разговоров.
– О нас? А что о нас?
– Ты опять, как еж, выпустила колючки, – улыбается Сашка. – Ну, раз толковать не о чем, тогда и на тему забили.
Он встает и шагает к кофейному автомату. Я смотрю вслед, а в груди разливается тепло. И правда, чего я боюсь? Сашка уже показал себя с лучшей стороны. Бегу за ним.
– Ладно, не обижайся. Что ты хотел обсудить?
Макаров намеренно не отвечает, прихлебывает горячий кофе и молчит.
Вот паразит, тактика такая? Знает же, что изведу себя на дерьмо. Я трогаю его за локоть, он наконец переводит взгляд, и опять тону в бездонной синеве.
– Кто мы теперь друг другу, Дюймовочка?
– Ну… мы…
– Давай встречаться, – неожиданно предлагает он. – Не фиктивно, как сейчас, а по-настоящему.
– А я думала, – выдыхаю задержанный от волнения воздух, – что мы уже того… встречаемся.
– Думала она! – Сашка шутливо взлохмачивает мои волосы, а потом притягивает к себе. – Я мысли читать не умею. Да или нет!
– Д-да.
Что я блею как провинившаяся коза? Сердце готово пуститься в пляс, а я блею.
– Хай, бро! – раздается сзади голос.
Мы дружно поворачиваемся: Пашка смотрит на нас круглыми глазами. Макаров поднимает руку в приветствии. Мы прощаемся с администратором и выходим.
– Слушайте, а вы молотки! – болтает Пашка.
Он сидит такой крутой, ведет машину одной рукой, второй активно жестикулирует. Я постоянно ловлю его любопытный взгляд в зеркале и невольно смущаюсь.
– И за что хвалишь? – спрашиваю, лишь бы стряхнуть напряжение.
– Никто в классе не верил, что вы вместе. Зэ гуд хайд[2], мучачос!
– Сам понял, что сказал? – ворчу я.
Пашка хохочет, откидывая голову. Сашка сжимает мои пальцы и подмигивает. Он мог бы сесть рядом с весельчаком Гайдиным, но устроился рядом со мной.
Чертовски приятно.
И вот в эту непринужденную атмосферу не вовремя, как всегда, врывается телефонный звонок. Я вытаскиваю мобильник и напрягаюсь – мама. Показываю экран Сашке.
– Отвечай, чего ждешь? Родители же волнуются.
Делаю несколько вдохов и будто бросаюсь с головой в омут
– Мама, мы уже едем домой, – выпаливаю я. – Пережидали грозу. Знаешь, как здесь страшно было! Ветрюга такой, аж ветки ломались. На веранде в домике даже стекло разбилось. Мы так перепугались!
Я тараторила, не давая маме вставить ни слова. Важно было оправдаться, погасить гнев родителей. Мама несколько раз пыталась перебить меня, я слышала голос и папы, и еще какие-то звуки, но не могла остановиться. Вот просто не могла, и все. Казалось, если сделаю паузу, мир рухнет.
И он рухнул! Опять! В который раз за последнее время.
– Поля, услышь меня! – закричала мама. – Поля!
– Д-да, – я с трудом перевела дыхание.
– Ты с Сашей?
– Д-да, – облегчение накатило волной: простой вопрос. – А что? Мы едем домой.
– Что у вас случилось?
Я посмотрела на Сашку, тот мотнул головой и одними губами спросил:
– Что там?
– Ничего мам, все в порядке. А в чем дело?
Мама молчит, и в этой паузе я слышу мужские голоса, несколько. Отчего-то мне становится плохо: из желудка поднимается тошнота, голова кружится, душно, сердце бухает где-то в горле. Я пытаюсь опустить стекло, но не получается, чуть не роняю мобильник. Сашка перехватывает его, включает громкую связь.
– Лилия Владимировна, что случилось? Мы уже в пригороде, через полчаса доставлю Полю домой. У нее все хорошо.
– Саша, – мама неожиданно всхлипывает. – Пришла полиция. На тебя и Полю заявление в участке написали.
– Что? – я выхватываю трубку. – Какое заявление?
– О нападении с отягчающими последствиями. Влад Козловский заявитель.
– Какие отягчающие, мама? Парни сцепились и сразу разбежались, – лоб покрывается испариной.
– Владислава увезли в больницу, – шепчет в трубку мама. – Сейчас у нас дома его родители и участковый.
– Что? – голос сипит от волнения. – Влад ночью был жив и здоров!
Говорю, а у самой поджилки трясутся. Вдруг у Влада сотрясение мозга? И тут же перед глазами всплывает тот беспорядок, что он с Риткой оставил. Слишком много действия для раненого человека. Слишком много. Да и до Москвы он как-то доехал сам.
Полная ерунда!
– Доченька, мы вас ждем. Очень нужна ваша версия событий.
– О боже!
Мы переглядываемся, Гайдин, не отрываясь, смотрит на меня в зеркало, Сашка сжимает мою ладонь. Он тоже сидит с потрясенным лицом. Резкий звук клаксона бьет по ушам.
Я встряхиваюсь и в ужасе откидываюсь на сиденье: на нас катится огромный Камаз.
– Пашк-а-а-а…
– Смотри на дорогу! – кричит Сашка.
Гайдин белеет, вцепляется в руль, выворачивает его, машина скатывается на обочину и застывает. Меня трясет. Дрожит все: губы, руки, пятки выбивают чечетку о пол, я вываливаюсь из машины и падаю на колени прямо в мокрую траву. Не могу вдохнуть, хочу и не могу, воздух просто не проникает в легкие.
Сашка бросается ко мне.
– Дыши, дыши, черт тебя забери! – он хлопает меня по щекам, по спине.
Чувствую боль, а кислорода нет. Перед глазами плывут мушки, голос Сашки все глуше и дальше. И вдруг влажный воздух врывается внутрь. Я хватаю его губами, хватаю и не могу надышаться. Макаров встряхивает меня и крепко прижимает к груди. Его ладонь лежит на затылке. Он гладит волосы, гладит, и это движение снимает стресс, успокаивает.
– Пусти, – отодвигаюсь, вытираю слезы. – Что со мной? Первый раз такое.
– Похоже на паническую атаку, – Сашка приседает и заглядывает в лицо. – Как ты сейчас, Полюшка?
– Вроде бы нормально.
Я оглядываюсь на машину и застываю: Пашка смотрит в одну точку, будто превратился в камень.
– Эй, бро! – Макаров трясет приятеля. – Приди уже в себя!
– Ч-что это было? – бормочет Пашка. – Как я смог?
Он отцепляет скрюченные пальцы от руля и недоуменно смотрит на них.
– Молодец, бро! – Сашка хлопает его по плечу. – Справился с управлением!
– Но… как я смог?
– Рефлексы.
– Какие, к дьяволу, рефлексы!
