Пошел вон, Чернов! - Наталья Евгеньевна Шагаева
Руслан
Встреча с сыном должна вызывать у отцов если не восторг, то хотя бы трепет. Со мной всё гораздо хуже. Я испытываю боль. Что-то сосет под ложечкой и болезненно ноет. Накрывает чувством неправильности и ненавистью к себе. Потому что это всё должно быть с другой женщиной.
Звоню в дверь, перекидывая бумажный пакет с вещами в другую руку.
Не открывают. А ведь я согласовал это время с Ларисой.
Звоню еще раз, более настойчиво. Какая, бля, сложная баба. Нет, Ярослава тоже та ещё шарада, но мне в кайф ее разгадывать. С Ларисой всё сложнее. Я, по факту, ее не знаю. И не хотел бы знать. Но теперь, как ни крути, мы связаны на всю жизнь. И надо как-то договариваться.
С третьего настойчивого звонка дверь всё-таки открывается. Мне открывает Тамара… Не помню отчество матери Ларисы. Она живет с дочерью, помогая с ребёнком. Естественно, меня не рады видеть. На лице женщины читается презрение.
Вообще плевать, мне с ней не жить.
— Добрый день, — произношу я.
— Тихо! — шипит на меня женщина. — Лара укладывает ребенка! —пропускает меня внутрь. — Разуйся, — шепчет, выразительно указывая на мои ботинки.
— Спасибо за подсказку. Я же свинья, не собирался снимать обувь, — иронизирую.
— Да откуда я знаю, чего можно ожидать от человека, который бросил бедную девочку с младенцем.
О, началась старая песня.
Даже не хочу комментировать. Ее «бедная девочка» в день зачатия бухала, как не в себя, танцевала стриптиз и откровенно предлагала себя первому встречному. То есть мне. Нет, я с себя ответственность не снимаю. Но я явно не опорочил честь ее дочери.
Раздеваюсь в прихожей.
— Руки помой. Два раза! — указывает мне на ванную.
Оставляю пакет на тумбе, молча иду мыть руки. Когда выхожу, Лариса уже стоит в прихожей и рассматривает содержимое моего пакета.
— Там всё, что ты писала. И игрушки от меня, — поясняю я.
Лариса демонстративно вытаскивает пластмассовый яркий грузовик и, сжимая губы, демонстрирует его мне.
— Что не так? — выгибаю бровь. — Я узнавал, пластик безопасный.
— Руслан, — тоже шипит на меня, как мать. — Игрушка «Три плюс». Это значит три года, а не три месяца!
— Ну извини. Оставь на будущее.
Ну, мать вашу. Я стараюсь!
Ладно, сам виноват.
— И смесь не та, — фыркает Лариса, тряся перед моим лицом банкой.
— В смысле не та? Я купил строго по твоему списку.
— Нет, я просила «комфорт». А это противоаллергенная.
Бля… Стискиваю челюсть.
— Давай! — повышаю голос, по факту просто перестаю говорить шёпотом. — Я буду…
— Что вы орёте! — выглядывает из кухни мать Ларисы. — Ребёнок и так плохо спит. Зайдите в кухню.
Лариса с психом берет пакет, иду за ней.
По дороге выдыхаю. Никто, блядь, не сказал, что это будет легко. Главное – не усугублять. Нам надо найти комфортный сценарий нашего общения. Ребёнок совсем маленький, и я пока не могу забирать его, избегая встреч с этими женщинами.
— Чай? — предлагает мне мать Ларисы.
— Нет, спасибо.
Сажусь на кухонный диван, наблюдая, как Лариса разбирает пакет. Слава богу, претензий больше нет. Или есть, судя по тому, как она рассматривает подгузники. Но молчит.
И ведь нормальная баба, симпатичная. Да, сейчас после родов набрала лишнего веса и немного уставшая. Я всё понимаю. Но она вызывает у меня отторжение. Ничего не могу с этим поделать. И дело не во внешности. Она – моё пожизненное напоминание об ошибке.
Мать не спешит покидать кухню. Намывает посуду, косо на меня посматривая. Я и её могу понять. Она должна быть на стороне дочери. Но…
— Лариса, давай я тогда просто буду больше перечислять денег? И ты купишь то, что действительно нужно, — предлагаю я.
— Ну да, мне же делать больше нечего, как по магазинам ходить, пока ты живёшь вольной жизнью.
Каждая наша встреча проходит по одному и тому же сценарию. Сплошные упреки и обвинения в мою сторону. Я привык. Нет, меня, конечно, внутренне взрывает, и я могу сейчас нарычать. Но стараюсь держать себя в руках. Иначе мы не договоримся никогда. А я не хочу, чтобы мой сын, когда подрастёт, видел вечно ругающихся родителей. Мне ему ещё объяснять, почему мы не вместе.
— Есть доставка.
— Ну да, — вмешивается мать Ларисы. — Еще неизвестно, что привезут и какими руками там будут трогать детские вещи, — вставляет свои пять копеек. Женщина заканчивает мыть посуду и начинает натирать тряпкой и так чистый стол. Сжимаю челюсти.
— В общем, я пришел к ребёнку, — поднимаюсь с места.
— Я его только уложила! — преграждает мне дорогу Лариса. — Пусть хоть полчаса поспит. Он же с рук не слезает. Ни днем ни ночью!
Сажусь назад.
— Сил моих больше нет. Мама тоже не может постоянно помогать. У неё работа.
— Я предлагал оплатить квалифицированную няню.
— Замечательно! — снова вмешивается Тамара… Батьковна.
Ну не помню я ее отчества и в принципе не старался запоминать.
— Отца нет. Мать заменим на няню. Что вырастет из ребенка? — нервно кидает тряпку в раковину.
— Отец есть! Оставьте нас, пожалуйста, наедине! — не выдерживаю я, понижая тон.
— А ты меня из моей квартиры не гони! — зло шипит женщина.
— Мама, — неожиданно тихо и даже умоляюще произносит Лариса. — Выйди, пожалуйста, мы поговорим.
Женщина недовольно цокает, но выходит.
Аллилуйя!
Не дай бог такую тещу.
— Я мало даю ребёнку? Надо больше? — уже спокойно спрашиваю у Ларисы, которая садится за стол.
— Да, надо больше. Няню я сама найду. Хочу через месяц выйти на работу. Иначе свихнусь от этого дня сурка, — выдыхает она. — И не надо на меня так смотреть. Я не железная, мне трудно одной, — всхлипывает.
— Чем помочь, говори прямо? Финансы – не вопрос.
— Да что ты деньгами хочешь всё прикрыть. Ребёнку нужен отец! Ты гуляешь неделями.
Сука! Потираю лицо. Но выслушиваю.
— То ты сомневаешься, что ребенок твой, то пропадаешь. Классно тебе живётся? Да? А я тоже молодая.
— А как ты хотела? Как? Мы никто! Я тебя не насиловал, не принуждал. Ты решила оставить ребенка, я это принял. Всё. Всё, Лариса! Мое участие будет. Постараюсь по возможности навещать Влада
