Будет больно, моя девочка (СИ) - Мария Николаевна Высоцкая
— Ничеси. Когда он успел?
— Я, кстати, порылась, оказалось, что он минимум в шести фильмах снимался. Правда, там есть, где он совсем мелкий еще, но прикольно.
— Надеюсь, Арса там нигде не завалялось? — хохочу, падая спиной на кровать.
— Вроде нет. Вообще удобно, когда мать — актриса, путь в кино с пеленок заказан.
— А ты хочешь стать актрисой? — кручу Верин телефон в руках.
— Даже если и так, кто мне позволит? Отец мое будущее на десять лет вперед уже распланировал. С самого выпускного.
— М-да. Печаль.
— А ты так и не передумала поступать на юридический после школы?
— Не-а.
— Серьезно, хочешь быть следователем? Как по мне, это очень опасно.
— Я люблю опасность, — улыбаюсь, — и справедливость.
— А как предки отреагировали? Они же знают?
— Знают. Нормально. Без нравоучений — это ведь моя жизнь. Я лучше знаю, что мне нужно.
Вера кивает, но я вижу, что расстраивается. Не из-за меня, из-за себя. Ей права выбора не дают.
— Все хорошо будет, Вер. Я уверена, что твой отец перебесится. Плюс, — подползаю к ней ближе и перехожу на шепот, — всегда можно совмещать. Заведешь блог, раскрутишься, станешь еще голливудской звездой. В этой индустрии сейчас многие без образования, и им это никак не мешает.
— Ну если только так. По четным — актриса, по нечетным — финансовый аналитик в отцовской компании.
— Класс, — тянусь к Вере с обнимашками. Переглядываемся и заливаемся хохотом.
От Мельниковой уезжаю после обеда. Мама просила быть дома в три как штык. Вот и лечу на всех парах. Пока еду, соображаю, что надену на вечеринку. Это точно должно быть что-то черное. Экстравагантное. Чтобы все штабелями так и падали!
Я иду туда по делу, но красоту и обаяние никто не отменял. К тому же наряжаться я люблю.
Кстати, на тему одежды, еще утром отослала с курьером небольшой подарок для Таи. Пришлось выпытать у Марата ее адрес. Очень надеюсь, что ей понравится.
Домой попадаю без двадцати три. Вылезаю из машины, топаю к веранде и вижу сидящую на плетеном диванчике Лизу. Заметив, что я на нее смотрю, она вскакивает на ноги и широким шагом несется прямо на меня.
— Ты чего ту…
Фраза обрывается на полуслове. Чувствую, как Лизкин палец упирается мне в грудь.
— Арс мой, поняла? — шипит сквозь зубы.
Приходится собрать в кулак все свое самообладание, прежде чем ответить. Иначе закончиться эта встреча может плачевно. Для всех.
— Ты ждала меня под дверью, чтобы рассказать о том, как воздыхаешь по Мейхеру? — улыбаюсь, но незаметно для себя все равно принимаю защитную позу. Руки складываю на груди, одну ногу выставляю чуть вперед. Смотрю Лизе прямо в глаза.
— Панкратова, — Пономарева подходит вплотную. Вторгается в самую интимную зону моего личного пространства. Нагло. Дерзость с ее стороны просто зашкаливает.
Прохожусь кончиками пальцев по своему запястью и, не отводя от Пономаревой взгляд, ставлю ногу так, что теперь носки наших туфель упираются друг в друга. Мы практически скрестили сабли.
Выглядим со стороны как две взбешенные кошки, что вот-вот подерутся.
— Если я еще раз узнаю, что ты с ним трешься…
— Мне уже очень страшно, Лиз. Видишь, как колени дрожат? — хихикаю, плавно откидывая волосы за плечи. — А вообще, сдался мне твой Мейхер.
— Серьезно? А как ты вот это объяснишь, м?
Лиза достает телефон и тычет фоткой мне в лицо.
Кто бы мог подумать, что в городе-миллионнике, на улице, в разгар учебной недели, рядом с нами окажется кто-то из знакомых. Кто-то, нагло запечатлевший на фото, как Мейхер тащит меня на своем плече. Кто-то, закинувший это фото Лизке в личку. Кто-то, знающий о ее чувствах к Арсу. Кто-то, явно недолюбливающий меня.
Смотрю на погасший экран Лизиного телефона. Еще секунду назад там светилось фото, на котором я вишу вниз головой у Арса на плече, заливаясь хохотом. На удивление, он тоже улыбается. Точнее, это все же больше ухмылка, а не улыбка. Но тем не менее выглядит эта фотка очень обманчиво. Будто мы и правда дурачились, как самая настоящая парочка.
От осознания, как это воспринимается со стороны, впадаю в ужас и даже легкое оцепенение. Подташнивает, если честно. Я и Мейхер — это же ходячий анекдот какой-то.
Не хотелось бы никаких сплетен в школе по этому поводу. Хотя, судя по настрою Лизы, она костьми ляжет, чтоб никто об этом не то что не узнал, даже мысли не допустил.
Я и Мейхер…
Моргаю и перевожу взгляд на Пономареву.
Лиза продолжает стоять рядом. Почти нависает. Руки сжаты в кулаки, на шее выступила венка, она на взводе. Я же в прострации.
Я и Мейхер…Какая глупость!
— Думала, я не узнаю?! — вопит истерично, но голос при этом не повышает. Даже по сторонам оглядывается, нет ли никого поблизости.
К счастью, мы одни. Будет не очень, если выйдет мама и пригласит Лизку к нам.
— Да мне плевать. Хотя, думай что хочешь.
— Почему вы были вдвоем? Как ты там оказалась? Почему он тебя… — Лиза сглатывает, от волнения у нее садится голос. — Он тебя… Нес?!
— Оправдываться и объясняться перед тобой я не обязана. Уж точно не после цирка, который ты устроила в моем доме.
Лиза снова оглядывается, переступает с ноги на ногу, складывает руки на груди, а потом как выдаст:
— Не приходи сегодня на вечеринку! Пожалеешь, если придешь.
— У тебя спросить забыла. Ты мне кто, чтобы указывать? И вообще, поднимай самооценку, раз так боишься за своего Мейхера!
— Да ты! — взвизгивает и хватает меня за руку, с силой впиваясь ногтями мне в запястье.
— Отпусти, — дергаюсь, стиснув зубы. — Пономарева, ты ни с кем меня не путаешь? Я тебя не испугаюсь и в угол не забьюсь, — вытягиваю шею и, расправив плечи, выдираю свою руку из Лизкиного захвата.
— Если ты еще раз подойдешь к Арсу, станешь изгоем, Панкратова. Поняла меня? Я из тебя зашуганную невидимку сделаю. Ты будешь мечтать лишь об одном — побыстрее выпуститься.
— Все сказала? Теперь вали отсюда, — произношу не без улыбки. — Насмешила, конечно.
— Я тебя предупредила, — шипит мне в лицо Лизка, а потом, громко цокая каблуками, спускается по лесенке.
Дура безмозглая!
Вслед ей не смотрю, круто развернувшись на пятках, забегаю в дом. Судя по голосам, родители дома. Заглядываю в гостиную.
— Всем привет!
— Привет, гулена.
Мама машет рукой. Они с отцом сидят на диване, телик, хоть он и включен, не смотрят. Болтают.
— Мама говорит, ты у нас на гулянку собралась, — папа упирается локтями в спинку дивана, повернув голову в мою