Подонок. Я тебе объявляю войну! - Елена Алексеевна Шолохова
В какой-то момент наши взгляды сталкиваются, и меня совсем уносит. И я уже даже не думаю, какого черта так реагирую на нее. На нее! Да я вообще ни о чем не думаю. Наверное, если бы сейчас случился вдруг пожар или потоп, я бы не заметил…
А потом она неожиданно закрывает глаза и плавно оседает на пол. И я резко прихожу в себя. Поднимаю ее, укладываю на диван. Легонько шлепаю по щекам — нулевая реакция.
Яна верещит под рукой:
— О, швабру срубило? Супер! Где наши? Где Владик? Кто ее раздевать будет?
— Яна, блин, закройся! — резко обрываю ее. А сам ищу глазами Милоша. Он у нас больше всех смыслит в медицине, то есть он вообще единственный, кто в этом что-то соображает. Его батя, пока не погиб, был в Братиславе известным нейрохирургом. Так что Милош собрался идти если не по его стопам, то куда-то в ту же сторону. Притом он не только готовится поступать в мед, но что-то там и на практике умеет. Мать его, тоже врач, кажется, невролог, мечтает передать ему в будущем свою клинику, типа, семейный бизнес, всё такое. Вот и заранее его натаскивает.
Только Милоша нигде нет. Еще и полутьма тут. Вырубаю музон, включаю свет. Все равно его не вижу.
— Э-э-э! — жмурясь, недовольно тянут со всех углов. — Что такое?
— Где Милош? — спрашиваю громко.
— Да он с какой-то девкой наверх пошел, — говорит Рус.
Бегом поднимаюсь на второй этаж, заглядываю в каждую комнату. Наконец нахожу его, тискающего какую-то толстую деваху. Она возмущенно вопит:
— Что за фигня?
Я выдергиваю Милоша, тяну за собой вниз.
В гостиной вокруг дивана, куда я уложил Гордееву, какая-то возня. Левый чел под дружное улюлюканье стягивает с нее джинсы. А футболки на ней уже нет.
— Руки свои убрал, — с силой отталкиваю его.
— Какого хрена? Ты вообще вменяемый? — возмущается он.
Разворачиваюсь к нему, горя желанием вписать в табло, но он сразу отступает. Слышу только за спиной обиженный бубнеж:
— Полин, что за неадекват? Ты же сказала, что можно будет…
Влад тем временем тянется к Гордеевой со словами:
— Белье в нашей фотосессии будет лишним…
— Блин, и ты туда же. Влад, ну ты-то хоть не лезь, а?
— Что, сам хочешь? — смеется Влад, глядя на меня.
Оглядываюсь на Милоша.
— А ты чего стоишь? Давай сюда! Посмотри, что с ней? Почему она отключилась?
— Так она же это… — недоуменно бормочет Милош, оглядываясь на наших. — Ну, она спит просто. Вы же сами этого хотели.
— Я вообще не думал, что она будет без сознания… Думал, ее просто… ну, не знаю, развезет малость… Нет, ну ты проверь.
Он наклоняется, щупает запястье, трогает пальцами ее шею сбоку, приподнимает верхнее веко, телефоном светит.
— Ну? Как она? С ней точно все нормально будет?
— Да точно… — отвечает Милош. — Говорю же, просто спит. Думаешь, я бы стал у матери тащить какие-то тяжелые транки? Мне так-то тоже проблемы не нужны. Короче, спит она. Проснется потом, да и всё. Ну, может, голова кружиться завтра будет.
— А скоро?
— Что скоро?
— Проснется скоро?
— Не знаю. Может, через два часа, может, через четыре… Я же не знаю, сколько ей Полинка дала…
— Ну всё? — дергает меня Влад. — Успокоил душу? Давайте уже к делу. Сам ее разденешь или помочь?
Перевожу взгляд с него на Гордееву. Сдергиваю покрывало с соседнего дивана и укрываю ее. Затем подхватываю ее на руки и несу на выход.
— Э, Стас… я че-то не понял… — Это Влад.
— Стас! Ты куда?! — А это уже Яна.
— Он куда? Народ, че происходит? — галдят остальные.
Дальше не слышу, выхожу на улицу, сбегаю с крыльца и иду к машине.
26. Женя
Сквозь сон слышу, что где-то отдаленно голосит сигнализация. Но мне снится такой сладкий сон, что я, как могу, цепляюсь за него. Но затем тут же, в комнате, раздаются чьи-то шаги. Кто-то проходит мимо меня. Судя по звукам, открывает окно.
Так, стоп! Откуда у меня дома может быть «кто-то»? Мысли ворочаются вяло, медленно, голова как будто набита ватой, и тело такое же ватное. В другой раз я бы, наверное, в панике вскочила и подняла тревогу, а сейчас едва разлепляю отяжелевшие веки. В глазах в первые секунды рябит, как в старом телевизоре. Я вижу чей-то темный силуэт на фоне светлого пятна. Ничего не понимаю. Что это? Кто это?
Зажмуриваюсь покрепче и снова открываю глаза. Постепенно картинка проясняется, и изумленный возглас застревает в горле.
Это Смолин!
И он в одних боксерах… Стоит у окна, точнее, выглядывает из него, расставив руки и навалившись на подоконник. Первая мысль: проверяет, ни его ли машина сигналит?
Вторая: Да ну нет! Какой, к черту, Смолин? Этого не может быть! Это какой-то глюк. Бред. Игры воображения. Или я не до конца проснулась.
В немом шоке разглядываю его взъерошенную темноволосую макушку, широкие прямые плечи, смуглую спину с круглыми ямочками на пояснице, стройные ноги. Разглядываю подробно, будто это поможет понять, откуда он тут. Он чешет голой правой ступней левую лодыжку. Нет, ни черта это не сон. Это реально псих.
А потом вдруг до меня доходит, что это не мой дом, не мое окно, что я вообще неизвестно где.
Неужели это дом Смолина? Но, господи, я-то тут как оказалась? Ничего не помню…
Эта ситуация повергает меня почти в панику. Я лихорадочно стараюсь вспомнить, что было накануне, но тщетно.
Смолин кому-то за окном машет и отходит. Я моментально закрываю глаза, притворяясь, что все еще сплю. Не готова я сейчас вот так резко встретиться с ним взглядом, о чем-то заговорить. Надо хотя бы успокоиться немного.
Ну и потом — пусть он оденется, что ли.
Сквозь опущенные ресницы слежу за ним. Он ходит по комнате, то пропадая из поля зрения, то появляясь снова. Наконец натягивает джинсовые шорты. Уже легче. Хотя не очень-то, если честно.
А потом вдруг по квартире разливается трель. Кто-то звонит в дверь. Я напрягаюсь еще больше. Сердце даже не стучит, а дергается как в конвульсиях.
Псих уходит — видимо, открывает гостю дверь.
Гостье. Своей сестре.
Ее требовательный визгливый голос узнаю с первых звуков.
— Стас! Как это понимать?! — верещит она.
Он ей что-то отвечает, но довольно тихо, что разобрать не получается, хотя и я напрягаю слух до предела, даже не дышу.
— Я тебя всю ночь ждала. Беспокоилась, перенервничала вся. Боялась, что с тобой что-то случилось! Почему ты не
