Окровавленные руки - Аделаида Форрест

— Ты выстрелил в него!

Еще один протестовал. — Ты, черт возьми, выстрелил в него.

Я кивнул Райкеру, который отложил свой инструмент и присоединился ко мне, пока я засовывал пистолет обратно в штаны, пристегнув предохранитель. Сняв пиджак, я бросил его на спинку одного из запасных стульев, которые мы держали в углу. Я расстегнул запонки, закатав рукава рубашки. Не мог получить их в кровь до моего свидания.

Мой кулак попал в нос человека, который, казалось, думал, что огнестрельное ранение в бедро было концом света. Звук носа, хрустящего рядом со мной, означал, что Райкер стал строго напоминать мужчинам, кто я такая.

Кем был Айвори по ассоциации.

— Я чувствую себя щедрым, — объявил я. — Ты будешь жить.

Я ударил снова, попав в мягкую плоть живота мужчины. Он застонал от боли, и я глянул краем глаза, чтобы увидеть человека, которого я подстрелил, тяжело дышащего так сильно, что он неуклонно приближался к бессознательному состоянию.

— Единственная причина, по которой ты жив, это то, что ты вернул ее мне. Я благодарен за это.

— Да, сэр, — проворчал самый умный, принимая следующий удар Райкера как профессионал. Мы решили дать им напоминание, которое они никогда не забудут.

Айвори никто не трогал. Никто не смотрел на нее неправильно.

Или они в конечном итоге мертвы.

Или, по крайней мере, забиты до усрачки.

Одиннадцатая

Айвори

Мой телефон зазвонил на прилавке, и я так сильно подпрыгнула, что чуть не отрезала себе палец, когда резала зеленый лук. Этот глупый человек заставил меня бояться своей тени.

Я быстро вытерла руки и провела пальцем по экрану, чтобы подключиться к вызову, хотя мне очень, очень хотелось проигнорировать его.

— Привет?

— Привет, Ангел, — раздался в трубке хриплый голос Маттео. — Я иду к тебе.

Я вздохнула, растерянно потирая висок. — Я работаю. Я не могу выйти сегодня вечером.

— У меня такое чувство, что ты будешь часто использовать это оправдание. Что ты делаешь?

Я подавила волнение от перспективы, что Маттео будет есть мою еду. Мне нравилось кормить людей, и я предпочитала готовить для свиданий и парней, а не заниматься с ними сексом. По крайней мере, я знала, что хорошо готовлю.

— Первосортное ребро, — нерешительно сказала я, взглянув на духовку и жаркое, которое должно было быть готово через несколько минут.

— Какое совпадение, — сказал он, и я услышала ухмылку в его голосе. — Я люблю первоклассные ребрышки, и я не могу представить, чтобы ты съела их все сама.

— Я планировала принести немного Дюку. Его муза в последнее время сошла с ума, и он забывает есть, если я его не кормлю, — ответила я, поморщившись, когда по телефону раздалось фырканье Маттео.

— Держу пари, что да, — загадочно сказал он. — Буду через пятнадцать.

— Маттео! — сказала я, раздраженно выдохнув, когда он снова повесил трубку. Я взглянула на свою камеру, стоящую на обеденном столе, и спросила себя, почему я потрудилась отложить приготовление пищи настолько поздно, что мои снимки будут отстойными.

О верно. Мне нужен был предлог, чтобы не встречаться с Маттео.

Таймер сработал, и я схватила прихватки, чтобы вытащить из духовки первое ребро. Проволочная решетка над сковородой служила эффективной стойкой для охлаждения, и я перенесла ее на разделочную доску, чтобы использовать капли для приготовления au jus.

Закончив с этим, я сфотографировал все готовые компоненты, прежде чем нарезать основное ребро и приготовить три тарелки. Одну я засунула в холодильник для Дюка, зная, что отправлю ему сообщение о том, что он ждет его, если он проголодается. Я только что закончила заворачивать тарелку Дюка, когда моя входная дверь открылась, и я быстро обернулась.

— Я заперла его не просто так, — указала я, глядя на потрясающее лицо Маттео, когда он снял свой пиджак, пока крался ко мне. мое пространство, пока его торс не прижался к моей груди. Я стиснула зубы, уставившись в то место, где его белая рубашка была расстегнута сверху. Даже весь закутанный в прекрасный костюм и с потенциалом быть джентльменом, Маттео каким-то образом справился маленькое восстание против нормы, которое намекало на то, насколько неджентльменским он мог быть. Легчайшая прядь волос, выглядывающая из-под прорехи его рубашки, еще одно напоминание о том, что мальчик ушел. Замененный зверем человека, который было не чем иным, как плохим для меня. Его рука протянулась, провела большим пальцем по моей нижней губе, когда он наклонил мое лицо к своему. Мягкие, ласковые губы коснулись моих, и мне пришлось сосредоточиться на том, чтобы оставаться неподвижным. та же ошибка, которую я совершила прошлой ночью, не поцеловала бы дьявола передо мной.

Он отстранился, и в его глазах появилось злое знание, когда он посмотрел на меня сверху вниз. Он точно знал, в какую игру я веду, что отсутствие реакции на его поцелуй не имело ничего общего с тем, что я не затронула его, а было связано с попыткой уберечь себя от его чар.

— Я же говорил, тебе нужна сигнализация.

Он взял меня за руку и повел в уголок для завтрака, где я расставила тарелки и поставила бутылку Каберне Совиньон. Я знала, что это не будет соответствовать стандартам Маттео, но я бы не беспокоилась, если бы смогла переварить без вина с ребрышками высшего качества. Я не хотела, чтобы он вникал в это, но Каберне был просто идеальным. Он посадил меня на сиденье, каким-то образом зная, что это именно то место, на котором я всегда сижу, спиной к окну, чтобы я могла видеть свою кухню — мое вдохновение. Он занял свое место, налив вино в наши бокалы, не комментируя само вино.

— Система сигнализации не удержит тебя? — спросила я после того, как тишина стала слишком продолжительной, на мой вкус.

— Что ты думаешь? — Он усмехнулся, сверкнув зубами, что говорило о том, насколько животным был этот человек.

Я вздохнула, закатив глаза к потолку. — Тогда какой смысл иметь его? Если он не отпугнет злоумышленников от моего дома?

— Я не грабитель, Ангел. Достаточно скоро ты примешь меня в свой дом и в постель. Мы оба знаем, что эти маленькие игры будут бесполезны.

Он взял вилку и нож и разрезал главное ребро, которое таяло в его руках, как масло.

Я не могла винить это.

Засунув мясо в рот, он сделал паузу, задумчиво пережевывая, прежде чем издать глубокий стон удовлетворения, который