Воровка - Тара Кресцент
Лиам серьезно относится к управлению «Казановой». За три года работы он заработал репутацию лучшего и самого безопасного клуба в Италии. А может, и во всей Европе.
Я нанял Лиама, потому что доверяю ему в том, что он последовательно и точно соблюдает правила, и потому что его невозможно запугать. Даже мне.
― Конечно, мистер Каллахан. Почему бы нам не пройти в ваш офис?
В своем кабинете Лиам откидывается на спинку кресла и смотрит на меня прищуренным взглядом.
― Ты не был в «Казанове» больше года. Что происходит?
Из кабинета Лиама открывается вид на пространство клуба. Я смотрю в его окно от пола до потолка и ищу глазами темные волосы Лучии.
― Вообще-то прошло уже больше двух лет.
― Я вижу, что мне нужно быть откровенным. Почему ты здесь, Антонио?
― Меня интересует твоя гостья. Лучия Петруччи.
Он молча ждет, пока я продолжу.
― Я не знал, что она будет здесь. ― Что она делает? Она хочет утолить свою страсть ко мне с помощью другого мужчины? Меня бросает то в жар, то в холод при одной мысли о том, что Лучия может быть с кем-то еще. ― Она стала членом клуба?
― Я не собираюсь отвечать на этот вопрос. ― По выражению его лица понятно, что ему все равно, владею ли я клубом; мне все равно придется следовать правилам, иначе он запретит мне появляться здесь. ― Мы серьезно относимся к частной жизни.
― Я здесь не для того, чтобы устраивать сцену, ― заверяю я Лиама. ― Я услышал, что Лучия здесь, и…
И я перестал соображать. Я просто примчался сюда, как влюбленный, ревнивый, собственнический дурак.
― Хм… ― Он замечает выражение моего лица, и на его лице появляется довольная улыбка. ― Никогда не думал, что доживу до дня, когда Антонио Моретти потеряет голову из-за женщины. ― Он указывает жестом в сторону клуба. ― Она у бара. Дальняя левая сторона.
Я смотрю и вижу ее. На ней черное платье, облегающее изгибы, и даже с такого расстояния она выглядит ослепительно красивой.
А мужчины кружат вокруг нее, как акулы.
― Ты знаешь правила клуба, ― продолжает Лиам. ― Ты можешь подойти к ней. Если она откажет тебе, ты должен уважать ее решение.
― Конечно.
Он замечает, как напряглись мои плечи, и его улыбка становится шире.
― Спускайся, пока не взорвался.
Когда я спускаюсь вниз, Лучия уже отошла от бара. Она сидит за столиком с Валентиной, потягивая бокал вина.
И они не одни. С ними Энцо Перон, и Лучия смеется над тем, что он говорит.
Я глотаю ругательство. Энцо Перон ― начальник полиции Венеции, а я ― ее главный преступник. Он также член моей семьи, названный брат и один из моих лучших друзей.
Он интересуется Лучией?
Это вызовет сложности.
Я подхожу к бару и заказываю стакан газированной воды. Начинается шоу, и женщина пристегивает своего сабмиссива к кресту Святого Андрея. Она разогревает его парой шлепков, а затем начинает хлестать плетью.
Я не смотрю на них. Вместо этого я наблюдаю за реакцией Лучии.
Она не шокирована. Она не взволнована. Она незаметно наклоняется вперед, ее язык проводит по нижней губе.
Она возбуждена.
Ну все, хватит. К черту Энцо. Я не могу больше оставаться в стороне. Я подхожу к ним.
― Привет, Лучия.
Глава 17
Лучия
«Казанова» ― это… вау. Здесь прямо-таки веет роскошью и великолепием. Все здесь выглядят очень элегантно. Я посещала секс-клуб в Чикаго в период своего саморазрушения, но «Казанова» совсем не похож на «Убежище».
Валентина знакомит меня с несколькими людьми в баре. Один из них ― Энцо Перон.
― Энцо ― начальник полиции, ― говорит она с лукавой ухмылкой. ― С ним полезно иметь знакомство. ― Она поворачивается к нему, ее улыбка расширяется. ― Энцо, присоединишься к нам?
Я хмуро смотрю на нее. Что она делает? Начальник полиции ― симпатичный мужчина ― высокий, в прекрасной форме и гораздо моложе, чем я ожидала от человека на его должности. Но он ничего не значит для меня, и я уверена, что это чувство взаимно.
Признай это. Антонио игнорировал тебя всю неделю, но ты все еще думаешь о нем.
Валентина еще не оставила своих попыток свести нас.
― Лучия только что вернулась в Венецию, ― говорит она. ― Она работает куратором в Palazzo Ducale. Энцо любит искусство, Лучия. Ты должна как-нибудь показать ему музей.
Я собираюсь задушить свою лучшую подругу.
― Это не так уж интересно, ― бормочу я. ― И я здесь только на четыре месяца.
На лицо Валентины падает тень.
― Точно. Я забыла. Ты уезжаешь в январе.
― В феврале. После Карнавала. ― Я чувствую себя сволочью, напоминая Валентине, что мое пребывание здесь временно. Иногда я почти забываю об этом. Первые несколько недель были тревожными. Воспоминания о моих родителях преследовали на каждом шагу. Но с приближением Рождества возвращение напоминает мне о том, как сильно я скучала вдали от дома. Венеция была и всегда будет домом моего сердца. Приятно писать Валентине по сто раз на дню, не обращая внимания на разницу во времени. Приятно ужинать с ней и Анжеликой и слушать, как моя крестница рассказывает о своем дне, друзьях и пони, которого она хочет купить, когда ей исполнится тринадцать. Она хочет научиться вязать. Валентина не умеет, но мама научила меня, а я обещала научить Анжелику. Успею ли я сделать все это до отъезда?
― Ты вернулась в Венецию? ― вежливо спрашивает Энцо, возвращая меня в настоящее. ― Как долго тебя не было?
― Десять лет. ― Технический персонал
